Тут было больше порядка, чем там, от куда мы приехали.
К нам тут же подкатил свою тележку носильщик в белом фартуке и с номерной бляхой и погрузил наши скромные вещи на это средство передвижения тяжестей. Мы поплелись за ним вдоль перрона.
И так вышли на большую привокзальную площадь.
Тут конечно, как и в Питере, тоже кто-то «митинговал» в разных её концах, как я уже знал, что это когда собирается много народа, а кто-то перед ними «рвёт глотку», как сказала о таком человеке наша сбежавшая Глаша.
Также приметой времени стал красный цвет. И тут тоже всё пестрело от него и от плакатов разного содержания.
Для практики, я ещё с весны, во время прогулок, читал надписи на них. Это было веселее чем читать скучные книжки или вывески.
«Вся власть Советам», «Вся власть учредительному собранию», «Смерть Корнилову», «Война до победного конца»
Как то начитавшись всего этого, я засыпал вопросами вначале англичанкуно та с ужасом отмахнулась от меня. Затем я пристал с ними к мамА, но та схватившись за голову, сослалась на мигрень и ушла к себе. Вечером я атаковал папА Тот обрадовался, усадил меня к себе на колени и пустился в пояснения
Проснулся я утром у себя в постели и ничего не помнил, кроме скучного папиного бубнежа, от которого я и уснул.
Всё пояснила мне тогда, как всегда, моя кормилица Глаша: «Власть делятироды, что от царя досталась».
На мой вопрос: кто такие «ироды»?, она ответила тоже вполне понятно: «в городе буржуи, а у нас на брянщине, в деревне мироеды, проклятые». И зачем то перекрестилась.
Я хорошо знал кто это такие по тем же плакатам. «Буржуи» все были там сплошь толстые, в смокингах и цилиндрах, с сигарами в зубах, сидящие на мешках с деньгами, а «мироеды» тоже толстые и пузатые, но в армяках и сапогах, все сплошь в картузах и с красными носами, и сидели они уже на мешках с мукой и зерном, как там было на них написано. И у всех их были очень противные рожи!
Я с удовольствием для себя тогда отметил, что ни я, ни мои родители, ни к тем, ни к другим не относятся. Поэтому, когда мой «кореш» Колька сказал на меня и моих родителей «буржуи», я впервые с ним тогда серьёзно подрался. И хоть Колька знал «тайные ухватки», я его всё равно поколотил, так как был его выше на голову и очень злой на него за такое ругательство.
Он правда от своих слов не оказался и отбежав кричал мне вслед: «буржуи, буржуив десяти комнатах живёте и прислугу держитекак есть буржуи».
Я ему в оправдание крикнул, что не в десяти, а всего в пяти комнатах
На площади возле Николаевского вокзала в Москве были извозчики. Этого в Питере уже как две недели не наблюдалось, поэтому то мы с мамА до вокзала и шли там пешком.
Очередной из них к нам лихо подъехал, а носильщик споро погрузил ему на багажное место нашу поклажу и мы неспеша покатили на пролётке к следующему нашему пункту, а именно Нижегородскому вокзалу.
В Москве тоже было несколько вокзалов, как пояснила мне мамА.
Я в Москве был впервые и как только мы отъехали от вокзала, я отчётливо осознал, что это совершенно другой город, чем Питер.
Всё тут былокак в большой деревнекоторые мы как то проезжали с папА по дороге на дачуна извозчике. От чего то так тогда ему захотелось. А не как обычнона поезде.
Даже в Сестрорецке всё было намного прямеечто ли. А тутпросто хаос из улиц и улочек. И гнетуще давила на меня тогда низкоэтажная застройка и множество деревянных строений. Чего в Питере практически не было.
Окончательно меня «добил» сам Нижегородский вокзал. Это было одноэтажное приземистое деревянное строение. Как позже я узналоно было похожим на барак.
Я ещё не знал какую жуткую роль сыграет это место в моей судьбе, но уже чувствовал к нему отвращение.
Тут тоже было столпотворение.
Как пояснил наш извозчик: «потому как хлебное направление».
Затащив наши пожитки во внутрь помещения вокзала и найдя место на полу, где их можно было сложить, мамА приказала мне оставаться на месте и никуда не уходить. А сама, как она сказала: «пошла узнать, когда поезд на Нижний».
Я был уставшим от множества впечатлений и со вздохом облегчения сел на наш чемодан.
Не успел я присесть, как меня начало клонить в сон
Снился мне Колькаон смеялся и повторял «буржуи, буржуилови вора.. лови вора»
На этом я проснулся от сильного толчка и криков кругом
Вокруг творился полный гвалт Кто кричал «лови вора», кто бежал
Вокруг творился полный гвалт Кто кричал «лови вора», кто бежал
Я поддался панике и тоже побежал Выскочил на площадь Там к крикам присоединились ещё и выстрелы, и стоныи ещё больше и громче крикии ругань
Проскочив всю площадь и забежав в какой то проулок вслед за другими, я просто повалился на землю от недостатка сил дальше двигаться.
Отдышавшись и придя в себя, я стал осматриваться и прислушиваться
Народ тоже вокруг стал успокаиваться и потянулся назад к вокзалу. Там уже не было слышно выстрелов и криков, и всё возвращалось к обычному течениюесли так можно назвать снующие толпы разномастных людей, большей частью в серых солдатских шинелях и в папахах бородатых мужиков с винтовками. Их папА назвал как то «дезертирами». Но они себя называли «демобилизованными». А «горлопаны» всех мастей агитировали их вступать в разного рода отряды. Кто в «красную гвардию», кто в «самооборону» или в какую то «милицию». А некоторые призывали вернуться на фронт и воевать «до победного конца». Одного такого «горлопана», на глазах у всех, эти «мужики с ружьями» очень сильно избили.
Придя на то место, от куда я сбежал всего пару минут назад, как мне казалось, я обнаружил совсем другие вещи и других людей. Наших вещей нигде не былокак и мамА
Но я стал там упорно ждать
Глава 2.
Ноябрь (новый стиль) 1917 год, Москва
Я тогда не осознавал ещё, что вот так внезапно начался мой новый этап жизни.
Я ждал мамАМинуты тянулись за минутами Сколько прошло времени я не знал. Часы в зале вокзала «стояли». На том месте, где были наши вещи уже сменились несколько раз компании различных людей или семей. Паники и волнений больше не было, как и моей мамА
Тревога не покидала меня, уже давно было темно за мутными окнами вокзала и многие пассажиры устраивались прямо на полу зала, готовясь ко снуно я продолжал упорно стоять и ждать.
И дождался На меня обратил внимание старший проходящего мимо патруля. Патруль состоял из одного усатого дядьки в картузе и двух солдат в папахах и шинелях. У всех у них были красные повязки на рукавах. Усатый был у них старший.
Ты малец чей?, задал он мне простой вопрос.
В ответ я захныкал и просто разревелся.
Ну ты чего?, подошёл он ближе и слегка приобнял меня, потерялся?, спросил усач, с грустной констатацией этого факта.
Неее, усилил я своё рыдание, и замотал отрицательно головою.
Тююю, а так чего тогда ревёшь тут, как белуга?, удивился дядька, немного отстранившись и более внимательно посмотрел на меня.
МамА жду, хныча ответил я.
Давно?, серьёзно он уточнил.
Я утвердительно мотнул головой, уставившись в пол и утирая нескончаемые слёзы.
Ясно, сказал грустно дядька и спросил:
Как она то одета была? Может где видели?
Да в беличьей шубе с хвостами. Рыжая такая, с надеждой я выпалил скороговоркой, перестав хныкать и уставился на усача, как на спасителя в ожидании чуда.
Тот неопределённо хмыкнул, посерьёзнел, выпрямился, расправил свои усы и глянул на своих спутников по патрулю. Те тоже как бы подобрались и с понимание и жалостью уставились на меня.
Ну вот что не придёт твоя мамка она того, начал серьёзно говорить усач, а у меня всё поплыло перед глазами
Очнулся я лежащим на лавке в большом кабинете или комнате. Там были столы, стулья и лавки. Усача там не было. Но было полно вооружённых людей с красными повязками, как у тех патрульных. И был там ещё мужчина в очках и в кожаной куртке, как у шофера, но с портупеей и большой кобурой. Я уже немного понимал, что это такое.
Аааа, очнулся, обрадовался он и протянул мне стакан воды.
Тут я почувствовал жажду и с жадность стал её пить, позабыв про наказы маМа: «пить только кипячённую» и тут же я вспомнил про все события
Но то ли вода так на меня подействовала, то ли ещё что-тоно вот слёз уже больше не былоя осознал, что я тут один Совсем один!
А рядом кто-то спросил у кого-то:
Это малец той барышни, что ножом пырнули из-за сумочки?
Наверноепо описанию шубы сходится, ответили тому.
Можно было бы опознание провестида уж увезли да и мальца пожалели, добавил другой.
Из этих обрывков разговоров я тогда сразу понял, что случилось с мамА но уже не плакал.
А что с ним делать?, снова кто-то у кого-то спросил.
Да сейчас свезут в «приёмник»уже позвонили туда, ответили тут же.