Бетонный фасад завода высотой примерно 19 метров 48 сантиметров сиял глубоким голубым светом. Высокие десятиметровые окна, по сути бесцветные, отражали бесконечное небо и создавали полную иллюзию небесного происхождения предприятия. Всё портили большие красные буквы над входом: "АвтоРАЗ не водолаз!".
Глупая метафора! Примитивная параллель между автомобилестроением и водолазным делом? Намек на поговорку с известным началом «Один раз»? Обыгрывается слово «первый»? Не лучше ли: «Первый автомобиль всегда комом»? Вот! За секунду придумал. Про блинчики. И близко к народной мудрости, и параллель какая тонкая! Первый блин первый автомобиль. Классно же! Да, с русским языком у них очевидные проблемы!
В большом светлом зале торговали "пятаками". Симпатичные "РАЗы" пятой модели горели пятью знаменитыми цветами: белым, зелёным, салатным, изумрудным и хаки. «Пятаки» занимали центр магазина. Влево и вправо простирались торговые пространства, заполненные с одной стороны «двушками» и «копейками», с другой новейшими "десюликами".
Парень слегка за двадцать в белой рубашке, длинном чёрном галстуке, чёрных брюках и сверкающих тёплым апельсиновым цветом туфлях взмахнул чубчиком, приятно улыбнулся:
За машиной?
Я не сразу уловил зерно вопроса. Не каждый день, знаете ли, бываешь на «РАЗе», тем более по приглашению. Говорят же, попасть сюда сложнее, чем устроиться на пост ГИБДД между Ростовом и Батайском.
Автомобиль покупать? переформулировал парень, видимо, решив, что лексическое значение слова «машина» не входит в сферу моих понятий.
Да, наконец очнулся я. Нет. То есть, я вообще не за машиной. Я на работу. Меня пригласили. Менеджер Кукушкин.
Паренёк поскучнел, но слой вежливости, надетый перед работой поверх биополя, был толст, отчего любезность продолжала звучать в жестах и интонациях:
Вон, видите, лестница наверх?
Я увидел. Винтовая чугунная завитушка в конце зала оптимистично восходила к длинной узкой металлической площадке второго этажа.
Там двери. Несколько. Вам нужна фиолетовая.
Я кивнул.
Спасибо!
Парень улыбнулся левой половиной лица и заспешил к новому клиенту, заглянувшему в сияющий храм автопрома.
Восемь оборотов вокруг толстого чугунного стержня и стопа моя с церковным звоном опустилась на металлический ажур то ли балкона, то ли корабельной палубы, плывущей над восхитительным пространством бушующего человеческими радостями и надеждами завода. Симпатичную площадку размером тридцать на пять метров ограничивали с одной стороны крепкие, чугунные, в готических листочках поручни, с другой восемь "кают". Деревянные двери, искусно отделанные неведомыми, но, сразу понятно, опытными плотниками лаково блестели восемью цветами. «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан». Именно в таком порядке слева направо они располагались: Красная, Оранжевая, Желтая, Зеленая, Голубая, Синяя и Фиолетовая. Из гармонического ряда выбивалась левая дверь, чёрная, как космическая дыра в скоплении Феникса, что несколько разрушало образ традиционной радуги.
Я подошёл к фиолетовой, постучался и, услышав раздражённое:
Кто это ещё там?!
Вошёл.
В кабинете обнаружились два менеджера.
Один за большим, буквой «Т», столом, второй за крохотным столиком у входа.
Я по поводу звонка. Меня пригласил на работу Феофан Альбертович Кукушкин. Поднимать российский автопром.
Квадратный человечек за большим столом пристально посмотрел на худого высокого с длинными усами брюнета и сказал:
Феофан Альбертович, вы у нас уже, как бы, на работу приглашаете?
Ну Юрий Кириллович Звонок Помните? Директор!
Квадратный уставился на меня растерянно.
Горохов?
Да, улыбнулся я. Лудислав Святозарович.
Что же вы сразу не сказали! Конечно же, помню. Скажите, а вы случайно нашему, скажем прямо, министру, не родственник, в некоторой степени?
Я не понял, какой министр и пожал плечами.
Понимаю! Конфиденциальность! Поддерживаю, в определённом, так сказать, смысле. Присаживайтесь вот сюда, да не на стул! Что же вы, право! Вот кресло. Да. Удобно?
Я хотел бы работать!
Это успеете. Скажите, как вы относитесь к гомофобам?
Странный вопрос! Ко всяким гомо у меня отношение конкретное! И я ответил:
Не люблю!
В каком смысле?
Все эти западные веяния нам, российским людям, чужды! Я бы всех этих гомофобов!..
Прекрасно, прекрасно. К гомофобам отрицательно, он что-то черкнул в бумагах. Паспорт, диплом принесли?
Да, вот, пожалуйста.
Пока Феофан Альбертович всё оформит, в рамках компетенций Возьми бумаги, Феофан Ага, давайте чаю или кофейку?
Кофе вредно. По телевизору объясняли. Для сердца опасно.
Согласен. Тогда чаю?
Да.
Отлично.
Пока вода в сером чайнике набирала градус кипения, Феофан Альбертович всё оформил и вернул мне документы.
С завтрашнего дня, сказал он, выходите на работу в магазин.
Я не понял, почему магазин, ведь меня пригласили на завод, и спросил:
А почему в магазин, меня же пригласили на завод?
Не переживайте! вступился квадратный Юрий Кириллович, он тоже пил чай за компанию со мной из кружки с бело-синим, в технике гжель, Чебурашкой. Это испытательный срок, в каком-то смысле. А вы, вероятно, хотели бы, допустим, в службу безопасности?
Нет! я почувствовал недопонимание. Я хочу в цех! На завод! Я хочу сделать российский автопром лучшим в мире!
Кадровики переглянулись, и добродушный Юрий Кириллович похлопал меня по плечу.
Молодец Лудислав Святозарович! Вот это, я понимаю, так сказать, порыв! Таких бы работников нам, например, десяток и всё заткнули бы за пояс, фигурально выражаясь, и немцев, и корейцев. Да, Феофан Альбертович?
Сто процентов! Заткнули и переткнули!
Глаза у обоих загорелись, сразу видно, как и я, одержимы идеей революции в автопроме, только вот не могут. Отдел кадров не то место.
Я допил чай.
Спасибо. Было очень вкусно. Во сколько мне быть на рабочем месте?
Завтра в восемь ноль-ноль! улыбнулся Юрий Кириллович.
В восемь ноль-ноль, подтвердил Феофан Альбертович.
Глава четвёртая. Территория продаж
Я подошёл к дремлющему заводу за тридцать три минуты до открытия. Солнце уже оторвалось от горизонта, заливая заводские корпуса жёлто-фиолетовыми лучами. Длинные таинственные тени вытянулись в сторону мелкого Азовского моря.
На всякий случай постучал в двери. Эхо запрыгало внутри по колоннам и перегородкам. Затихло. Никого.
Первый работник, мужчина в чёрном балахоне, появился без пяти восемь. Торжественно щёлкнул ключом, приоткрыл дверь и пристально посмотрел на меня.
Вы к кому, молодой человек?
Я на работу. Лудислав Горохов моя фамилия.
Не помню. Возможно. Зайдите внутрь, подождите начальство.
Я вошёл. Перехватило дыхание. Копейки, пятерки, десюлики Теперь это моё. Я буду делать настоящие машины! Своими руками! Как же это На ум просилось просторечное «круто», но душа требовала чего-то возвышенного. Я перебрал десяток синонимов, ни один не понравился. Ладно.
Ровно в восемь в дверях случился форменный затор. Протискивались по двое и даже трое одновременно. Пыхтели, кряхтели, тужились, но лица работников не светились недовольством или злобой. Привыкли люди. Понимают. Обычный рабочий момент. Как в стоматологии, когда ребёнок кричит за дверью, никто же не врывается с дубиной спасать. Все знают, что так работают врачи. Вот и здесь. Тесно, но надо же как-то начинать рабочий день.
Странно, но я не видел женщин. Или им разрешено приходить позже мужиков, или стоят, стесняются лезть в давку. Глянул в окно. Нет. Не стесняются. Одни мужики. Что в принципе и правильно. Работа здесь всё-таки суровая, по-настоящему тяжёлая. Не для хрупких женских пальчиков.
Вот! человек в балахоне подвёл ко мне высокого, судя по внешнему виду руководителя. Синий пиджак господина не кричал вызывающе, как у всякого рода клерков, а успокаивал, настраивал на долгую и продуктивную работу. Горохов его фамилия. На работу пришёл.
Я кивнул.
Мужчина осмотрел меня с ног до головы. Хмыкнул и оглянулся по залу.
Игнат Павлович! заметил он в стороне, где «пятаки» смыкались с «десюликами», молодого парня, чуть старше меня, в коричневых клетчатых брюках и ярко-красном галстуке на черную рубаху. Тот метнулся к нам:
Да, Николай Петрович! Какие задачи на день?
Вот, смотри. Человека надо пристроить. Горохов.
Лудислав! добавил я.
Лудислав! подхватил Петрович. И имя редкое, и Сам просил поспособствовать.
Сам? удивился Игнат Павлович.
Сам, серьёзно кивнул Николай Петрович. В продажи.
Ого! Ну пойдёмте, Лудислав, в офис, поставлю, так сказать, цели и задачи.
Я проследовал за энергичным парнем по витой лестнице наверх, на этот раз не в фиолетовую, а в синюю дверь.