Можешь пройти на кухню и выпить кофе, предложила я, чувствуя скованность и напряжение от его затянувшегося молчания.
Глеб вновь промолчал, игнорируя мое предложение и проходя в гостиную, которая также служила нам с Васей спальней.
Он молча оглянулся и, остановившись взглядом на детской кроватке, прикрыл глаза, словно пытаясь скрыть одолевающие его чувства. Подойдя к полке, Глеб завис на ней, разглядывая множество фотографий Васи, которые я распечатала и поставила в рамочки. Это было мое увлечение запечатлевать каждый момент взросления дочери.
Решив, что Глебу нужно время, чтобы свыкнуться с мыслью о том, что он теперь отец, я достала дорожную сумку, которую купила в надежде отправиться предстоящим летом на море, и начала собирать ее, кладя лишь вещи первой необходимости.
Я готова, обернулась я к Глебу, с удивлением подмечая, что он всё так же смотрел на фотографии и даже держал одну в руках.
Подняв на меня взгляд, полный боли и негодования, Глеб прорычал сквозь стиснутые зубы:
Знаешь, каких трудов мне стоит не придушить тебя?!
Испуганно ахнув, когда он, взяв за запястье, попытался приблизить меня к себе, я отступила назад, не понимая, чего стоит ожидать от него в таком состоянии.
Неужели тебе ни капельки не стыдно? процедил Глеб, всё так же стискивая зубы, заставляя меня беспомощно зажмуриться. Скажи спасибо, что я не придушил тебя на месте, Муся! выплюнул он как ругательство придуманное когда-то им ласковое прозвище.
Так странно, когда-то мне казалось, что Глеб никогда не обидит меня. Но то, в какой ярости он был сейчас, заставляло меня усомниться в этом.
Я имел право знать о том, что стал отцом, черт побери! продолжал он бушевать. Хватит прятать голову в песок, и имей смелость столкнуться с последствиями своего вранья!
И что бы ты сделал? чувствуя, как ответная ярость поднимается внутри, прошипела я. Предложил бы мне аборт? Или, может быть, купил квартиру и переселил меня туда, предложив содержание мне и моему ребенку? Когда мужчина, который живет с тобой не один год, заявляет, что не думает о браке
Да сдался тебе этот брак, Маруся?! встряхнул он меня в который раз за день. Что, ты думаешь, получила бы от него, чего не получала, просто живя со мной?
Уважение и уверенность в том, что меня не выкинут, как бездомного щенка! заводилась я всё сильнее. Хотя о чем я? Я ведь и была для тебя бездомным щенком, которого ты подобрал на улице!
Не смей так говорить! Ты прекрасно знаешь, как я относился к тебе!
И как же? Как к содержанке без права голоса?! дернулась я в его руках. Я была лишь вещью для тебя!
Не смей так со мной разговаривать! зло прикрикнул он.
Иначе что?! не отступала я. Ударишь, может?!
У меня есть способ получше, чтобы заткнуть тебя
Злой поцелуй заткнул мне рот, а крепкие мужские руки притянули еще ближе к накачанной груди. Даже сквозь свитер я ощущала тугие мышцы его плеч, пока пыталась оттолкнуть мерзавца. Вот как в такой момент можно думать о поцелуях?! Именно эта мысль отрезвила меня, и я нашла в себе силы со всей дури наступить ему на ногу.
Ох! проворчал он, отпустив меня, и разразился громкой бранью, извергая ругательства, которые заставили меня покраснеть.
Не смей меня трогать! отступив на шаг, скрестила я руки на груди, пытаясь скрыть волнение. Мы не вместе, я пришла к тебе только потому, что у меня не было выбора, чуть ли не плача, выдавила из себя я. Всё навалилось снежным комом, еще и этот дурацкий поцелуй, всколыхнувший во мне, казалось бы, давно похороненные чувства.
Нас мы обсудим позже. Сейчас я хочу познакомиться с дочерью, которой ты меня лишила, с холодной решимостью проговорил он, заставляя меня ежиться от своего пронзительного взгляда.
Тогда прекрати осыпать меня упреками и поехали наконец в больницу! не выдержав, огрызнулась я.
Знаешь, однажды ты нарвешься, Маруся! И я укорочу тебе язычок! отняв у меня сумку, за которую я ухватилась, прорычал он в ответ и направился к выходу.
Быстрее бы добраться до Москвы и вытерпеть его. Это всё, о чем я мечтала, словно мантру повторяя про себя, что нельзя ссориться с тем, от кого зависит жизнь моей крохи.
***
Она другая сглотнув, прохрипел Глеб, наблюдая за дочкой, которая спала в специальной люльке. Но фото видимо поняв мое недоумение, пояснил он.
Поговорив с врачами, Глеб пришел в палату, которую нам выделили и на которую уходила львиная часть моих сбережений, но я не могла не быть рядом с дочерью двадцать четыре часа.
***
Она другая сглотнув, прохрипел Глеб, наблюдая за дочкой, которая спала в специальной люльке. Но фото видимо поняв мое недоумение, пояснил он.
Поговорив с врачами, Глеб пришел в палату, которую нам выделили и на которую уходила львиная часть моих сбережений, но я не могла не быть рядом с дочерью двадцать четыре часа.
Да, она сильно похудела. Ничего не ест, и врачам приходится кормить ее искусственно, шмыгнув носом, прошептала я.
Вася снова плакала, и мне с трудом удалось уложить ее. В такие моменты я чувствовала себя такой беспомощной, что тоже начинала плакать вместе с ней. Никогда не болевшая и не доставляющая мне хлопот девочка буквально угасала на глазах!
Не волнуйся, мы выясним, что с ней, не так тепло, как мог бы, но всё же успокаивающе сказал он, продолжая сосредоточенно изучать дочь.
Я знала, что он видит. Вася была удивительно похожа на меня. И он не мог этого не заметить.
Мы уезжаем? смахивая слезу, которую не смогла сдержать, прошептала я.
Я столько раз представляла эту картину, что сейчас, видя это наяву, видя его с дочерью, не смогла сдержаться и позволила эмоциям взять над собой верх.
Еще рано, взглянув на циферблат часов, ответил он. Пусть поспит, пока есть время. А мы с тобой спустимся в кафетерий и выпьем по чашечке кофе. Иначе ты просто свалишься мне под ноги. Давай, пошли, кивнул он в сторону двери, пропуская меня вперед.
Погасив в зародыше желание поспорить, я молча вышла из палаты и последовала к лифту. Если я собираюсь сделать так, чтобы мы смогли вместе помочь дочери, нам нужно начать нормально вести себя с друг другом, забыв про старые обиды.
Садись, я сейчас, выбрав столик в отдалении, попросил он, идя делать заказ. Здесь было самообслуживание, так что мне пришлось ждать, пока, приняв заказ, буфетчик поставит заказ Глеба на поднос.
Было странно видеть миллионера в дешевой столовой, еще и несущим поднос.
Ешь. И поговорим, сказал он, поставив передо мной тарелку с пюре и котлетами и чашечку латте. Себе он взял только черный кофе.
Я не хочу
Когда ты ела в последний раз? не дав мне договорить, строго спросил он, смотря так, что я аж окаменела от напряжения.
Я и забыла, каким он может быть. Раньше подобный взгляд действовал на меня мгновенно, заставляя тут же выполнять его просьбу. Но не в этот раз. При одной мысли о еде меня подташнивало.
Я не могу. Правда, отодвинула я от себя тарелку, чувствуя, как от запаха еды комок собирается у горла. Кусок в горло не лезет.
Муся
Я поем по прилете. Я не выделываюсь, просто Не могу, понимаешь? глубоко вздыхая, прошептала я, не желая той нежности и трепета, прозвучавшего в его голосе.
Пусть лучше ругается и обвиняет, чем смотрит так! Не нужна мне эта жалость! Не хочу снова чувствовать себя той бездомной бродяжкой, которую он подобрал с улицы, дав кров. Неизведанная ранее злость поднималась из глубины души, пугая меня. Эта ожесточенность не была свойственна мне! Но, черт побери, всё связанное с Глебом злило. Особенно его жалость.
Мы выясним, что с ней. Всё будет хорошо отводя от меня взгляд, прохрипел он, словно почувствовав ту негативную волну эмоций, что я источала.
Да, всё будет хорошо
***
Можно мне? спросил Глеб, присаживаясь в кресло рядом со мной.
С тех пор как мы взошли на борт самолета Османа, я не могла справиться с обрушившимися на меня воспоминаниями. Одно за другим они затапливали меня, заставляя пережить те прекрасные моменты заново. Когда мы так же летели на этом самом самолете, в Эмираты, по приглашению Ксюши и Османа.
Летели навстречу новому этапу в своих отношениях. Целовались в каждом уголке этого салона, ведь я то и дело сбегала от Глеба, жалуясь на боль в губах, на что он лишь бесстыже усмехался и вновь целовал
Не волнуйся, я знаю, как справляться с детьми, приняв мою заминку насчет беспокойства о дочери, проговорил он.
Главное не трогай ее нос. Она жуть как это не любит, аккуратно передавая на удивление спокойную дочку Глебу и удобнее устраивая ее у него на руках, прошептала я.
Картина того, как он держит ее, снова довела меня до слез, которые уже подступили к глазам и готовы были вот-вот сорваться. Я даже представить себе не могла, что моя мечта увидеть дочь в руках отца сбудется при таких трагических обстоятельствах.
Какая ты у меня хорошенькая донеслось до меня его воркование. Вся в маму.