Неожиданный вопрос развеселил хозяйку:
Да, телятам колю, когда запоносят!
То, что надо! Матрёне Ферапонтовне витамины с глюкозой будешь ставить, радостно подхватила сноха, продолжая осматривать избу Зинаиды. Чистенько у тебя. Молодец.
Да, чуть не забыл. Мы тебе приплачивать будем тысяч по десять, торжественно объявил соседский сынок и добавил. Из мамкиной пенсии. Пока зарплата, пока доплата, куда деньги девать будешь, соседка?
Спасибо. Не надо, Зина отряхнула фартук, давая понять, что разговор окончен.
Матрёна в бытность свою работала сборщиком оплаты за торговые места на деревенском рынке. И, несмотря на соседство, постоянно гнобила их с матерью, когда та ещё была жива. Ей, маленькой девчонке, накануне базара мать поручала отнести соседке кувшин молока или банку сметаны, а порой, пакет рассыпчатого свежего творога, в надежде на бойкие места, так как возвращалась она с фермы поздно, когда рынок был уже в самом разгаре. Но из недели в неделю места эти были либо на задворках, куда посетители в большинстве своём не доходили, затоварившись продуктами на входе, либо на одном из прилавков, где не было навеса и в непогоду нельзя было укрыться от дождя и ветра.
Однажды маленькая Зина забастовала. Правда, это был тихий протест. Всё также приняв от матери «молочный оброк», она пробралась через известную дыру в загородке и пошла не протоптанной тропинкой к дому Матрёны, а к зарослям бузины, где под штабелем досок окотилась недавно приблудившаяся кошка. Девочка поставила банку на траву. Первыми к ней выкатились пёстрые комочки, Зина насчитала пять котят. Затем, прогибая спину под провисшей доской, выбралась кошка и благодарно посмотрев на девочку, принялась лакать из банки. Она наклонила посуду, роняя капли молока в траву. Котята дружно пищали и суетились возле колен.
Чего ты здесь делаешь? громкий окрик заставил вздрогнуть и уронить банку. Перед ней, скрестив руки на груди, стоял соседский сын. Ты что, наше молоко кошкам скормила?
Зина посмотрела на Антона снизу вверх. Почему-то вспомнилось, как однажды, не дожидаясь ухода, он ухватил из её рук банку со свежими сливками и начал пить. Жирные струйки стекали по его подбородку и падали на грудь, напитывая рубашку со штанами в районе пояса и чуть ниже. Зине было не смешно, а противно. Это не он, а она бегала за коровами, сбивая их в стадо, серпом жала самую лучшую, самую сочную траву для бурёнок. Это она шептала им в шершавые уши желания, чтобы принесли не одного, а двух, ещё лучше трёх телят. Ей, прядя ушами, кивали они согласно головой и всегда выполняли загаданные желания.
Зина резко распрямилась и, несмотря на существенную разницу в возрасте, с силой толкнула жирдяя в грудь. Не ожидая подобного и не успев нащупать точку опоры, Антон, ломая тонкие ветви растущей позади смородины, молча завалился в кусты, нелепо задрав к небу пухлые белые ноги в розовых женских сланцах. Котята испуганно прыснули под доски. Ухватив пустую банку, она бросилась бежать домой.
Вечером приходила соседка, о чём-то поговорив с матерью на крыльце. Та, вернувшись домой, присела на табуретку в кухонке. Зина подошла, погладила её по волосам. Мать посмотрела на неё внимательно, но ничего не сказала. Только с тех пор она больше не носила Матрёне гостинцы, да и соседка не выказывала большого желания для общения. А вскоре короткая тропка между их домами заросла полынью да лебедой.
И вот, спустя столько лет, Антон, постаревший, но с прежним гонорком у неё в доме.
Как это нет? Ты понимаешь от чего отказываешься?! У мамы пенсия поболее твоей зарплаты будет. Чистоганом червонец в месяц, а там, глядишь, продуктами чего наберёшь с её стола. Много ли сейчас ей надо? повторился Антон, смешно всплеснув пухлыми ручками.
Не надо, мы не бедствуем, она вспомнила мать. Та сетовала порой огорчённо, что ей, заслуженной работнице, пенсию определили раза в два меньше, чем Матрёне. «Поди ж ты, нигде толком не работала, а пензию себе вон какую охлопотала», частенько ворчливо причитала она в дни, когда «край с краем не сходился». Спасибо, скотина выручает».
Ну что ты заладила: «не надо, не надо». Мама говорит, что помощницы лучше Зинки не найти. Она же тебя чуть ли не дочерью считает, а ты упрямишься.
Зинаида хотела ответить резко. Была у неё на то давняя причина, но воздержалась:
У нас служба есть по уходу, девчата старательные, с образованием. Вы в «социалку» обратитесь, там помогут. Что, на мне свет клином сошёлся? Да и работаю я, и скотины целый двор. Когда мне?
Да мы всё понимаем, для тебя же стараемся. Много ли ты на неё времени потратишь? Дома рядом. И мама твердит, мол, только Зинку для пригляда хочу, настаивал Антон.
Ну, ладно, извиняйте, у меня тесто подошло, она прошла мимо незваных гостей в кухню, давая понять, что разговор окончен. «Сладкая парочка» задержалась в передней о чём-то перешёптываясь. Уминая вылезающее из кастрюли тесто, Зинаида подумала с досадой: «Ага, дочь нашла! Вспомнила мачеха про падчерицу, когда лёд прошёл».
Вскоре появились наянные «сваты»:
Мы тут, это, посовещались. А если мама за уход дом тебе подпишет, согласишься? сузив глаза, провозгласил торжественно Антон. Супружница, в отличие от мужа, напротив, широко раскрыла рот. «Будто пышек моих захотела», до Зины не сразу дошёл смысл сказанного.
Как подпишет, так и приходите, не выдавая волнения, с деланым равнодушием, ответила она, потом затолкала настырное тесто назад в кастрюлю и вопросительно взглянула на собеседников.
Ты не поняла, что мы тебе предложили? оба изумлённо смотрели на хозяйку дома.
Да поняла я, поняла, нетерпеливо повела плечом Зинаида. Давайте завещание, завтра выйду на уход.
Подожди, как мы тебе дадим завещание. Через недельку привезу нотариуса, оформим всё как положено. А ты уж с завтрашнего дня приступай!
Сначала дом подпишите, а на следующий день я выйду. Всё. Точка! И нотариус ваш не нужен, в сельсовете можно хоть сегодня оформить.
Какая же ты, Зинка, меркантильная стала, гримасничая, нараспев загундосил Антон. Мы к тебе всей душой
Хорошие учителя были, она резко оборвала его и мысленно добавила. «А души ваши жиром заплыли».
В тот же день, накануне Рождества, оформили сделку, и повесила Зинаида себе на шею ещё один хомут. Без малого, полтора года сидит на её плечах ненавистная соседка, свесив ноги. И конца-края этой истории не видно. Если бы не её горячее желание обеспечить дочку хотя бы комнатой в коммуналке, разве она связалась бы с этими хитрожопыми соседями. Да и Алёнка перестала бы по общежитиям скитаться.
А у Матрёны от её ухода, как будто второе дыхание открылось. Помнится, когда она в услужение поступила, бабка при смерти лежала, а сейчас посмотри щёчки порозовели. Ещё бы, на свежих домашних харчах. Сама не доедаю, ей повкуснее, да посвежее.
Тёть Матрён, денег дайте, до сельпо доеду, может бананы привезли. А то у меня до получки рублей пятьсот осталось, а я ещё за пахоту не рассчиталась.
Да я Антошке в последний приезд всю пенсию, как есть, отдала. Возьми на свои, я потом верну.
Да чего вы брешете? Антон второй месяц глаза не кажет, поперхнулась Зинаида от наглого вранья старухи и, тут же, поправившись, громко повторила. Антон второй месяц не приезжает, а пенсию на прошлой неделе приносили.
Матрёна насупилась, запустила руку в глубины своих одёжек и вытянула кошелёк, украшенный когда-то стразами, а ныне, с потрескавшейся дерматиновой обложкой и пустыми глазницами оправ для фальшивых самоцветов.
Чего выставилась? зло спросила старуха, протягивая ей сотню.
Кошелёк понравился, улыбаясь ответила Зина. А на сотню я вам, только шкурку от банана привезу, остальное плата за доставку.
Матрёна пыталась что-то проворчать вслед, но она уже оседлала старенький велосипед. Всё не пешком, до центра почти два километра.
Зинаида, подьк сюды, окликнула её у магазина старинная мамина подруга, Чево сказать хочу.
Сейчас, тёть Луша, хлеба куплю и выйду, бросила ей на ходу Зина, поднимаясь на крыльцо магазина. Лучше вы идите, а я вас по дороге догоню.
Тётка была доброй женщиной. Раньше она часто приходила к ним в гости и обязательно приносила ей мятные пряники. Именно, мятные и никакие другие. А может быть других и не было. Как-то раз, в очередной её приход, Зина выбралась навстречу гостье из-под стола и заявила:
Луша, ты нам больше пряники не носи, а то мне жевать нечем. Ты нам зефир с пастилой приноси.
Тётка нагнулась к ней и потрепала за щеку.
Ладно, и уже обращаясь к матери, смеясь сказала. Какие детки растут, палец в рот не клади, я уж не говорю про пряник. Сможет за себя постоять.
Но тётя Луша ошиблась. Так уж случилось, что спустя полтора десятка лет, оказалась Зина беззащитной. Да и вряд ли она хотела и могла этому противиться. Наверное, и никто не может. Зинаида влюбилась
В магазине было немного народа: шесть-семь женщин обсуждали последние новости, стоя у окна, да продавщица Малина, жена Митряка, словно торговала грудью, разложив её на прилавок. Вообще-то, никакая она не Малина, а Галька. По молодости уехала в кооперативное училище в райцентр, получила паспорт. А чтобы ребят привлечь, подтёрла и исправила букву «Г» на «М». В городе уже все поголовно были Каринами и Снежанами. Кто же будет с Галькой дружить? Сразу видно из деревни!