Переодевайтесь, приказала сестра.
Прямо тут? растерялся я.
Ну можете в палате, но ремень сдайте сразу. И обувь, если со шнурками.
Хорошо
Сестра принялась описывать вещи, я переобулся и снова осмотрелся, но ничего нового не заметил. Пока довольно скудно в плане материала, но очевидно, что это только начало.
Через минуту сестра положила передо мной бланк с описью и ручку.
Все ценные вещи и документы я положу в сейф на посту, все остальное сестра-хозяйка отнесет в кладовку.
Сестра-хозяйка звучит волнующе, если не сказать больше. Я наклонился, чтобы расписаться, и почему-то сразу заметил, что в списке только один флакон духов.
Интересно, какой именно аромат ей приглянулся? «Живанши» или «Каролина Эрера»? И что она будет с ним делать? Душиться мужским ароматом? Или подарит какому-нибудь мужчине открытый флакон?
Я понял, что пауза затягивается, и быстро расписался.
Берите вещи, пойдемте, сказала сестра, передавая мне сумку.
Мне показалось или в ее голосе проскочило некоторое облегчение?
Меня все же занимал один вопрос: духи для нее или для мужчины? Каким должен быть мужчина, которому можно подарить открытый флакон? Я внимательно рассматривал сестру, пытаясь по ее внешнему виду составить некое представление о ее любовнике или муже. Но кольца на пальце я не заметил. Не замужем.
Наверное, ее любовник работяга. Допустим, водитель скорой помощи. Или санитар. Почему-то мне кажется, что это мощный мужчина. С пузиком и алиментами. Они с Ольгой друг друга любят, наверное, хотя сами себе боятся в этом признаться.
Я поймал эту мысль, она показалась мне интересной. Вот, допустим, я сам был бы влюблен в эту женщину. Она не очень похожа на мой идеал, даже несмотря на то что у меня нет четкого понимания, как выглядит мой идеал. Чего бы мне стоило признаться, что я влюблен в некрасивую, немолодую женщину? Наверное, проще было бы делать вид, что никакой любви нет. Просто так получилось: общие интересы, секс, понимаем друг друга с полуслова и все такое. Надо запомнить эту мысль, поразвивать и вывести в какой-нибудь книге таких героев.
А потом я перевернул все с ног на голову, допустив, что она, например, лесбиянка. А потом еще раз предположив, что она светская алкогольвица и просто выпьет духи.
Сестра остановилась у очередной двери и достала из кармана халата гранку! Я успел заметить, что рукоять ее обмотана изолентой. Надо будет порасспрашивать местных. Кажется, эти гранки в некотором роде артефакты, и наверняка есть интересные персонализированные экземпляры.
За дверью оказалась не палата, а ординаторская. Две женщины, сидевшие за столом, уставились на меня. Их лица не выражали никаких эмоций. Будто они смотрели сквозь меня, на стену за моей спиной. Я почувствовал себя неловко. Почему-то стало стыдно.
Я отошел в сторону, покинув их поле зрения. Покрутил головой. Видимо, психи уже спят никого в коридоре не видно. Дверь с табличкой «Палата 1» открыта. Еще здесь есть столовая, судя по табличке, а рядом с ней незапертая дверь туалета. Чего я не ожидал увидеть, так это кулер. С одной стороны, ничего странного, а с другой а если псих обварится кипятком?
Сестра вышла буквально через несколько секунд и наконец повела меня в палату. В изолятор, если опять-таки верить надписям. Расположился он по соседству с ординаторской и прямо напротив второй палаты.
Переодевайтесь, я зайду через какое-то время и заберу сумку.
Сумку-то за что? удивился я
Она молча ушла. Я осмотрел палату. В обстановке опять-таки не было ничего примечательного. Кровать, тумбочка, стул и зарешеченное окно, дверь, видимо, ведущая в туалет. Нейтральные тона, легкий запах хлорки, линолеум. Должно же быть в этой, психиатрической, палате что-то, что отличает ее от обычной, больничной. В поиске таких особенностей я и организовал всю эту авантюру. Но пока ничего.
Я зашел в туалет. Вот, уже интереснее. Нету зеркала. Кажется, Хичкок говорил, что нас пугают вещи, находящиеся не на своем месте. Как, допустим, клоун в лесу. Надо сказать, что отсутствие вещей на привычных местах тоже вызывает неприятные ощущения.
Я смотрел на кафель в том месте, где должно было быть зеркало и прислушивался к своим ощущениям. Тоска? Тревога? Выключил свет. Теперь я оказался в полутьме, и тревога усилилась. Как и тоска. Мне предстоит провести тут как минимум несколько дней. Стоило ли это того?
Я вышел из туалета и сел на кровать. Нельзя сейчас задавать себе такие вопросы. Стоило, конечно. Чтобы чем-то себя занять, я переоделся и медленно сложил разрешенное барахло в тумбочку. Потом выглянул в коридор. Вроде никого. Только вдалеке на своем месте сидит сестра.
Я вышел из туалета и сел на кровать. Нельзя сейчас задавать себе такие вопросы. Стоило, конечно. Чтобы чем-то себя занять, я переоделся и медленно сложил разрешенное барахло в тумбочку. Потом выглянул в коридор. Вроде никого. Только вдалеке на своем месте сидит сестра.
Двери, что понятно, не запираются, поэтому придется полагаться на слух. Сестра может появиться в любой момент. Я взял упаковку туалетной бумаги и пошел в туалет. Неторопливо разорвал полиэтилен, достал все четыре рулона. Поставил их на бачок унитаза. Взял один в руку и внимательно осмотрел. Нет, не тот. Взял второй на этот раз угадал.
Пришлось немного повозиться, но через какое-то время я таки извлек небольшую, с палец длинной ручку, даже не порвав рулон. Спрятал ее в рукав и, пританцовывая, вышел из туалета. Пока все идет по плану.
Я не успел как следует порадоваться в коридоре послышались шаги.
Да мне все равно, сказал кто-то, открывая дверь палаты. Но, как всегда, через жопу!
Ну а я-то что могу? жалобно оправдывалась сестра.
В палату вошел доктор. Темноволосый полноватый мужчина лет сорока с феноменально выразительными мешками под глазами. Следом за ним в дверном проеме показалась Ольга, но дальше не пошла, просто привалилась к косяку.
Я присмотрелся к бейджику. Если верить указанной информации, то передо мной доктор Эмиль Гусейнов.
Добрый вечер, я дежурный врач, как самочувствие? На меня даже не посмотрел, все его внимание занимали какие-то бумаги, которые он неторопливо пролистывал.
Терпимо.
И что конкретно терпите? Он отвлекся-таки от бумажек и посмотрел на меня. Вы же по суицидальной теме заехали?
Да.
И как сейчас? Кроет?
Я несколько растерялся от его тона. Почему-то почувствовал себя мешком с картошкой. Но это ощущение осталось на фоне, сейчас я быстро соображал, как себя вести. В психушку-то я попал, но теперь нужно не переигрывать, а то реально лекарствами напичкают.
Да вроде нормально.
Врач сделал пометку в бумагах, потом осмотрелся.
Состояние как, подавленное? Тревожное?
Вот прямо сейчас тревожное.
Что тревожит?
Вы в основном.
Доктор снова посмотрел на меня и неопределенно хмыкнул.
Померьте его, будьте добры, обратился он к сестре.
Сестра померила. Ничего особого, давление (тут мне повезло, что ручка была в другом рукаве, но мысленное замечание я себе сделал), сатурация и прочее. Мене, мене, текел, упарсин.
Хорошо, будем наблюдать. Сейчас вас пока в изолятор поместили, утром сдадите анализы, обследуетесь, и через какое-то время переведем в общую палату. Пока по лечению ничего сказать не могу. Завтра лечащего врача назначат, он уже будет разбираться. Утром не завтракаете, сразу на анализы.
А
Санитар вас отведет.
Ясно.
Он повернулся, чтобы уйти, но наткнулся взглядом на тумбочку, на которой лежали книги. Доктор снова заглянул в бумаги, потом повернулся ко мне.
Ваша книга? Он пальцем указал на тумбочку.
Как видите.
Гусейнов взял ее в руки, покрутил, рассмотрел обложку. Кажется, переглянулся с сестрой, та пожала плечами. Он какое-то время рассматривал лицевую сторону, потом раскрыл книгу, чтобы видеть обе части обложки: переднюю и заднюю.
Это тест Роршаха, что ли? усмехнулся доктор.
Да, стилизация под него.
Я никак не мог понять, какие чувства вызывает у меня этот человек. Скорее неприятные, но вот что именно меня в нем раздражает?
А что такое Сато?
Имя главного героя.
Гусейнов перевернул книгу и вчитался, потом будто бы опомнился и спросил, сделав жест рукой:
Не возражаете?
Нет.
Он полистал книгу, остановился на каком-то месте, прочел несколько строк, потом закрыл ее и снова повернулся ко мне.
А зачем вы взяли с собой вашу книгу?
Вы бы взяли чужую?
Я имею в виду, зачем вы взяли книгу, которую сами написали? усмехнулся Гусейнов.
Это подарок.
В каком смысле? не понял он.
Конкретно этот экземпляр мне подписали и подарили.
Доктор снова полистал книгу и посмотрел на первую страницу. Покачал головой каким-то своим мыслям, видимо, вызванным дарственной надписью. Я смотрел на него и чувствовал, что буквально закипаю. Что именно вызывает во мне злость?
Гусейнов повернулся ко мне, неторопливо закрыл книгу и положил на тумбочку.
На ужин вы не успели, но если проголодались скажите сестре. Принесут вам что-нибудь.