Родители не позволили? с пониманием покивала Вероника.
Ну да. Но я их не виню. У меня и вправду не было ни минуты свободного времени: средняя школа, музыкальная школа, потом художественная, английский, французский А фоксик, он ведь такой активный, с ним гулять надо, общаться постоянно, говоря, девушка сползла с кресла на ковёр и уже вовсю обнималась с собакой.
А сейчас? Почему бы вам сейчас не воплотить свою мечту?
Ох, сейчас ещё хуже! на миг оторвавшись от пса, горестно вздохнула Ида. Я либо в офисе до позднего вечера, либо в командировках.
«Иногда надо бежать, чтобы остаться на месте, и бежать вдвое быстрее, чтобы хоть немного сдвинуться» процитировала Вероника.
Это из «Алисы», узнала гостья. Точно про меня. и замолкла на полуслове. Ещё пару секунд машинально продолжала гладить фокстерьера, потом решительно отстранилась от него и встала с пола. Мне пора. Хочу добраться до места к ночи, сказала она, поправляя перекосившуюся юбку.
Может, останетесь у нас? предложила хозяйка, тоже поднимаясь с кресла. Погода портится, будет ливень.
Ида повернула голову к окну: небо над остриями елей, ещё полчаса назад совершенно ясное, наливалось фиолетовой тяжестью. Или прошло больше времени? Она глянула на свои наручные часы, очень модные и дорогие подарок от фирмы на день рождения.
Начало восьмого?! изумилась Ида. Она что, три часа пила шоколад?
Вы можете переночевать у нас, повторила Вероника.
У меня номер в гостинице забронирован, запротестовала было гостья, но представив, что придётся ночью вести машину под проливным дождём, неожиданно сдалась: У вас есть номера для постояльцев? Как в настоящем трактире?
Вопрос прозвучал откровенно глупо. Однако хозяйка ответила с терпеливой улыбкой:
Это и есть трактир, самый настоящий. Пойдёмте, Ида, я провожу вас в вашу комнату, и не оборачиваясь, стала подниматься вверх по лестнице.
Гостья послушно поплелась следом, с трудом переставляя ноги: любимые туфли вдруг стали ужасно тесны. А ещё накатила сонливость. Может, шоколад так подействовал?
На втором этаже находилось несколько комнат, справа и слева от лестницы. Вероника открыла крайнюю слева дверь.
Проходите. Ванная в номере. Принести ваш багаж из машины?
Спасибо, не нужно, пролепетала Ида. Какой багаж? Она сбежала в чём была, не прихватив даже зубной щётки.
Вам приготовить лёгкий ужин?
Нет, спасибо, я сыта Очень спать хочется.
Отдыхайте. Если что-то понадобится, скажите Алисе так зовут нашу дочь. Она сейчас принесёт вам стакан тёплого молока, чтобы лучше спалось.
И хозяйка удалилась, оставив гостью осматривать комнату.
Двустворчатый шкаф, кровать, комод с зеркалом, в углу небольшое бюро, на полу мягкий зелёный ковёр, на окнах красиво задрапированные шторы. На стенах, обитых чем-то вроде светло-зелёного шёлка, несколько поблекших, но не утративших очарования акварелей: река, холмы, развалины замка вдалеке. Очень милая женская спальня. Ида не была новичком в мире дизайна и определила в два счёта: здесь всё было аутентичным. И безумно дорогим, несмотря на кажущуюся простоту. Натуральный дуб, натуральные ткани, старинные картины не Тёрнер, безусловно, но кто-то из его многочисленных подражателей. Она откинула покрывало: постельное бельё из тонкого льна, наволочки украшены вышивкой «ришелье».
Ида опустилась на кровать и какое-то время сидела, зачарованно оглядываясь по сторонам. Здесь всё так сильно отличалось от её ультрасовременной квартиры-студии, которой она по праву гордилась столько творчества, сил и средств вложено! И всё же Ида чувствовала себя почти как дома, словно эта старомодная комната была ей хорошо знакома. Понятно, что только казалась знакомой: наверняка видела нечто подобное в кино. Или на картинках. В детстве Ида любила читать книжки для девочек, многие из них были с картинками, а на картинках сплошь барышни в кружевных платьицах, с длинными локонами, в шляпках, украшенных бантами и цветами. Обитали прелестные барышни в таких вот комнатах с дубовыми платяными шкафами, туалетными столиками, высокими кроватями с расшитыми покрывалами и наволочками. Маленькой Иде очень нравилось представлять себя героиней тех милых, добрых, сентиментальных историй
Тихий стук в дверь прервал поток воспоминаний.
Войдите!
В дверном проёме стояла девочка: светлые локоны, воздушное платье с бантом на талии, белые чулочки. Она старательно держала в вытянутых руках круглый поднос со стаканом молока, а под мышкой сжимала куклу.
Тихий стук в дверь прервал поток воспоминаний.
Войдите!
В дверном проёме стояла девочка: светлые локоны, воздушное платье с бантом на талии, белые чулочки. Она старательно держала в вытянутых руках круглый поднос со стаканом молока, а под мышкой сжимала куклу.
Добрый вечер! девочка сделала книксен, но глядела при этом очень серьёзно. Меня мама прислала.
Ну конечно, Алиса, дочь хозяйки Но до чего же похожа на свою знаменитую тёзку!
Пока Ида в недоумении пялилась на девочку, та прошла в комнату, семеня обутыми в лаковые туфельки ножками, и поставила поднос на комод.
Что-то ещё? деловито спросила.
Ида молча помотала головой.
Хочешь, оставлю тебе свою куклу? неожиданно предложила Алиса, не сводя с гостьи пристального взгляда. Чтобы не было одиноко.
Ида так же молча кивнула. Проще было согласиться, чем объяснить ребёнку, что она, Ида, уже давно взрослая. А взрослых женщин от одиночества не спасают куклы, вернее, спасают вовсе не куклы
Пристроив игрушку на комоде, девочка направилась к выходу, всё так же чинно, мелкими шажками. В дверях она снова повернулась к гостье.
Если заблудишься, позови меня. Удачных снов! Алиса ещё раз присела в коротком реверансе и вышла, бесшумно затворив за собой дверь. Так ни разу и не улыбнувшись.
«Самый странный ребёнок, какого я когда-либо видела», подумала Ида. Она не особо любила детей, даже побаивалась их. Как, впрочем, и многодетных мамаш. В её окружении большинство были чайлдфри. То есть свободны.
Приняв горячий душ, Ида облачилась в мягкий махровый халат и юркнула в постель. Тут вспомнила про молоко, присланное заботливой хозяйкой, и решила хотя бы попробовать. Отдать дань традиции, так сказать. Молоко было ещё тёплое, сдобренное мёдом и специями. Детский сад, ей богу! Может, ещё куклу взять с собой в постель?
Она повернула голову к комоду и оторопела. Кукла таращилась на неё голубыми глазищами, призывно улыбаясь пухлыми розовыми губками. Тёмно-розовое шёлковое платьице, светленькие кудряшки, выбивающиеся из-под белого кружевного чепчика, такие же кружева на многослойной нижней юбке, миниатюрные сафьяновые башмачки Она знала эту куклу!
Мурашки побежали по спине. На миг перехватило дыхание, сердце больно сжалось. Но Ида силой воли заставила себя дышать спокойно и глубоко, сердцебиение постепенно выровнялось. Глупости всё это! Она никогда не играла в куклы. Она терпеть не могла кукол, с раннего детства. Зато у неё была целая коллекция собак. Игрушечных, разумеется. Наверняка до сих пор пылятся где-нибудь на антресолях в родительской квартире
Ида решительно повернулась на другой бок, крепко зажмурилась, ещё и одеяло на голову натянула. Постельное бельё пахло весной: порывистым ветром, солнечными бликами на свежевымытых окнах, гиацинтами на круглых столиках кафе, впервые после зимы вынесенных на улицу
***
Кто рискнул так рано открыть сезон вон, в узком переулке за углом ещё бугрятся остатки почерневших сугробов? Она поискала глазами вывеску. Нашла. Оказалось, это вовсе не кафе. Магазин игрушек. Маленький магазинчик с одной витриной. А в центре витрины, в окружении разноцветных мячиков, кубиков, лошадок, солдатиков и корабликов, сидела кукла. Та самая, синеглазая и белокурая, в блестящем розовом платье и красных сафьяновых башмачках.
Ида дёрнулась как током ударенная и беспомощно оглянулась. Господи, а где же белые столики с гиацинтами? В обе стороны тянулась мостовая без намёка на тротуар, лишь грязные лужи да мокрая солома. По булыжникам катилась, скрипя колёсами, старая телега, запряжённая рыжей клячей. По другой стороне улицы спешил какой-то человек в просторном сером плаще и нелепой шляпе, надвинутой на лицо так глубоко, что видны были лишь густые седые бакенбарды. Ему навстречу устало плелась женщина в длинной коричневой юбке, плотной шерстяной пелерине и таком же капоре, в каждой руке неся по корзине с овощами Не успела Ида опомниться, как раздался предостерегающий возглас, женщина и старик с бакенбардами вплотную прижались к стене дома, и по улице прогрохотала двуколка. Брызги из-под колёс обдали Иду
Вернее, Нинет. Теперь её звали Нинет, то есть Антуанетта, но так к ней обращался только старик священник, когда обходил рабочий квартал перед Пасхой и Рождеством. Подол её юбки, и без того мокрый и грязный, стал ещё мокрее и грязнее. Как и стоптанные башмаки, которые были ей настолько велики, что приходилось обматывать шнурки вокруг щиколоток, чтобы на ходу не спадали. Нинет оглянулась, испуганно и растерянно. Взгляд её снова упал на куклу в витрине магазина. На серо-буром фоне улицы фарфоровая барышня в блестящих шелках казалась сказочно прекрасной. Она была чудом. Частицей небесного царства, выставленной напоказ, чтобы люди помнили: рай существует. Не для всех, конечно, но всё же