Все же было что-то, что незримо отличало нас друг от друга. Это выражалось во взгляде, в речах и в мыслях. Это самосознание, цель. Хранитель точно знал, какой смысл несет его жизнь, у него было дело, ради которого он находился здесь. У меня же ничего этого не было. В нем я видела полноценного человека, себя ощущала лишь пустой оболочкой, тенью утонувшего во мгле существа.
Появится ли когда-нибудь смысл в моей жизни? тихо спросила я то ли у Хранителя, то ли у Склепа, то ли у самой себя. Вряд ли хоть кто-то знал ответ.
Со временем ты поймешь, я уверен. Ты появилась здесь, значит, и ответ стоит искать здесь. Просто дай мне немного времени. И самой себе тоже.
Пожалуй, Хранитель был прав. Я связана с этим местом, хоть пока и не знаю как. Если и есть смысл во всем происходящем, рано или поздно он мне откроется. Остается только ждать и надеяться, что либо темная завеса сама спадет с моей памяти, либо Хранителю удастся что-то придумать.
Я опустила взгляд на руки, которые будто бы по своей воле мяли край платья, и только сейчас обратила внимание на свою одежду. Ночью в Склепе все казалось более темным, но это платье явно когда-то могло бы быть белым. Просторное как балахон, оно едва доставало до колен и совершенно не прикрывало руки. Больше похоже на ночнушку, чем на то, в чем можно показаться людям. Эта мысль как будто пришла из прошлой жизни, заставив меня смущенно поднять глаза на собеседника.
У тебя случайно не найдется ну, какой-нибудь одежды?
По его смущению, копирующему мое, несложно было предположить, что он тоже только что обратил внимание на мой странный наряд.
Нет, я У меня только это.
Хранитель указал на свой темный длинный плащ, чем-то схожий с рясой. Ткань плотно облегала точеную фигуру и крепкие руки и свободно расходилась книзу почти до самого пола. Хранитель потянулся к пуговице на вороте.
Если хочешь, можешь надеть мою.
Не стоит, поспешно ответила я. В конце концов, мое платье тревожило меня не настолько, чтобы отбирать у Хранителя его одежду. Я все равно не чувствую холода.
Да, это тоже влияние Безвременья, Хранитель застегнул пуговицы, которые успел расстегнуть, и сложил руки на коленях. Смущенно улыбнулся. Как и отсутствие запахов или естественных процессов человеческого организма. Поэтому у меня нет другой одежды. Поэтому ты не чувствуешь голода.
Пока он не обратил на это внимание, я и не задумывалась о таких вещах или о том, что это странно или необычно. Да, ведь я ничего не знаю о мире, только иногда далекие отголоски ощущений выплывают наружу. Может быть, это хороший знак?
Пока мысли бродили в потемках памяти в попытках связать то, что я знаю сейчас, с тем, что знала когда-то, взгляд заскользил по комнате и остановился на лице собеседника. Выражение, с каким он глядел на меня в ответ, показалось невероятно трогательным. В нем можно было уловить и заботу, и тревогу, и смущение. В темных глазах больше не было той обреченности, что я заметила в первые минуты. Мое присутствие имело для него такую же важность, как и его общество для меня.
Чем больше я на него смотрела, тем больше деталей подмечала: острый нос и резко очерченные скулы, короткие темные волосы. А форма бровей придавала лицу постоянное выражение хмурой решительности. Хранитель был довольно симпатичным на мой взгляд, и это внезапное откровение несколько меня смутило.
Интересно, какой он меня видит? В бессознательном порыве я поднесла ладони к лицу, чтобы хоть как-то представить собственные черты, однако тут же все это показалось мне глупостью. У меня есть куда более важное дело, чем гадать о том, что думает обо мне незнакомец.
Внезапно и с каким-то трепетом я поняла, что эта мысль не моя собственная. Мои мысли по большей части были поверхностны, а эта яркой вспышкой отпечаталась в сознании, вырвалась из тьмы прежней жизни. Я замерла в надежде, что глубинный смысл, кроющийся за этой фразой, каким-то образом тоже откроется мне.
Куда более важное
Что? Хранитель подался вперед, с тревогой оглядывая меня.
Что-то более важное, повторила я громче, но смысла в словах не прибавилось. Сокрушенно покачала головой. Мне кажется, я должна что-то сделать, но не помню, что именно. Мысль постоянно ускользает от меня. Это так несправедливо.
Если, медленно и с осторожностью начал Хранитель, ты смогла вспомнить это, значит, со временем вспомнишь и остальное. Я уверен.
Если, медленно и с осторожностью начал Хранитель, ты смогла вспомнить это, значит, со временем вспомнишь и остальное. Я уверен.
Мы долго глядели друг на друга, пока в голове крутилась только одна мысль: что-то более важное, куда более важное дело. Это и есть намечающийся смысл моей жизни? Я должна сделать что-то, о чем совершенно не помню, в мире, который совершенно не знаю. Я, маленькая незначительная точка, всего лишь тень той, кем была раньше.
Ты, наверно, очень устала сегодня? заботливо предположил Хранитель, и я тут же поняла, что он был прав. Поспи немного. Так ты восстановишь силы.
А если я засну и
Ничего не случится. Я буду здесь и никуда не уйду до твоего пробуждения.
Почти отеческая забота в голосе и теплая улыбка убедили меня в безопасности этой затеи. К тому же я больше не чувствовала, что, стоит закрыть глаза, мое сознание растворится в пустоте. Поэтому откинулась на подушку и прикрыла тяжелые веки. Темнота схлестнулась перед моим внутренним взором, и на миг показалось, что все произошедшее сон.
Я снова открыла глаза. Все было как прежде: серость вокруг и неподвижный темный силуэт напротив. Беспокойство улеглось, но снова погружаться в темноту не хотелось. Возникло ощущение, что я пробыла в ней слишком долго.
Все хорошо. Я буду здесь, повторил Хранитель. Он опустился на пол у изголовья кровати и сжал мою протянутую руку. Так я точно смогу вернуться, если вдруг во мраке зайду дальше необходимого. Его присутствие подарило, наконец, умиротворение моей терзаемой вопросами душе.
Я никто, без мыслей и прошлого. Без имени. Но по крайней мере я не одна.
3
Сон был беспокойным. Может, разум и понимал, что мне нечего бояться, но стоило только погрузиться во тьму чуть дальше, страх выдергивал мое сознание обратно к реальности. Страх не давал покоя, какой-то подсознательный, пришедший из прежней жизни, страх уснуть навсегда. Каждый раз я распахивала глаза с безумно колотящимся сердцем, и каждый раз видела перед собой только спокойное лицо Хранителя. Так продолжалось все то более темное время, что в Склепе называется ночью.
Когда я проснулась в последний раз, приняв решение прекратить эти попытки выспаться, Хранитель все еще был здесь и все еще сжимал мою протянутую руку. Он уронил голову на сгиб локтя и бесшумно дремал в совершенно не пригодной для сна позе. Теперь во мне проснулась совесть: я должна была подумать о нем раньше, ведь не только я нуждалась во сне. Мало того, что я заняла единственную кровать, так еще и эгоистично заставила его сторожить меня всю ночь напролет. Долго ли это будет продолжаться? Пора перестать строить из себя неженку.
Я аккуратно разжала онемевшие после сна пальцы, и это простое действие далось мне с великим трудом. Хранитель проснулся почти моментально. Он поспешно убрал руку и улыбнулся какой-то быстрой виноватой улыбкой.
Ты плохо спала. Часто просыпалась.
Да. Не знаю почему.
Это нормально. И это скоро пройдет, должно пройти. Когда ты поймешь, что тебе нечего бояться. Если ты появилась в этом месте, обычный сон не заставит тебя уйти.
Я это понимаю, но Я села в кровати, повертела головой, принялась разминать затекшие мышцы на руках. В следующий раз буду спать на полу. Прости, что не подумала об этом сразу.
Хранитель печально улыбнулся и пожал плечами.
Мне не слишком-то нужен сон. Сновидений я все равно не вижу. Это просто средство, чтобы провести время между одним одинаковым днем и другим.
Это прозвучало с оттенком обреченности, отчего мне стало невероятно грустно. Должно быть, Хранитель уже давно привык к такому укладу жизни. Одинокие, однообразные серые дни, где нет ничего, кроме склепа и его мертвых обитателей. Такая жизнь представляется до ужаса тоскливой.
Скоро мне нужно будет заняться моими обычными делами в башне. Если хочешь, ты можешь составить мне компанию.
Конечно, поспешно откликнулась я, едва дав ему закончить фразу. Мысль о том, чтобы остаться в этом месте в одиночестве, все еще заставляла сердце трепетать от необъяснимого ужаса. Кажется, исполнение обещания "не строить из себя неженку" откладывается на неопределенный срок.
Хранитель отвернулся к выходу в попытках скрыть робкую улыбку. Дверь была закрыта на ключ. Накануне вечером я не придала этому значения, но теперь возник вопрос: если в Склепе кроме нас никого нет, для чего нужны такие меры предосторожности?