«Старый я стал для таких бросков, подумал Сафон, сплёвывая перемешанную со слюной пыль. Прошлый пожар выжал силушку, и она пока не вернулась».
Он ощутил не хватку энергии, свежего воздуха, ритм дыхания был рваным.
«Алик помоложе, резвый как конёк-горбунок и нипочём ему дрожь земли и пепел, адский огонь. Вон, аж улыбнулся чертяка», посмотрел на напарника Сафон.
Шатания и вибрации здания прекратились, и они воспользовались паузой.
Ходу, ходу! прокричал Алик и сиганул по лестнице до первого этажа.
Сафон ринулся за ним. Он едва поспевал, в ноге покалывало. Малость отстав, глянул мельком на следы. А то он и не догадывался! На правом бурые пятна. Прокол подошвы, придётся бежать и терпеть.
«Ничего со мной не случится. Потерплю», мыслил он и в этот самый момент, опять тряхнуло.
Сафон по инерции перелетел через кушетку, растянувшись рядом с колонной. Внутри неё когда-то горела подсветка, и восходили пузырьки.
«Была бы барная стойка из красного дерева, все рёбра переломал», проворчал он про себя.
Каска с его головы слетела и покатилась по скользкому полу, за ней фонарик. С ремешком и щитком он зря поторопился. Сафон взглядом проследил за крутящейся каской и увидел стойку. Она впрямь была, но левее.
«Зачем такие полы уложили, по ним не в туфлях, а на коньках кататься самый раз. Лучше бы резиной покрыли», без шуток в уме, подумал он.
Алик держался за креплёный к стене стеллаж, на котором когда-то и бутылки, и посуда стояли. Блестящие трубки, стеклянные полки, отсвечивающие боковины.
Да чтоб вас всех разорвало, прокричал он. Ни одного поручня в салоне!
Вид у трубок крепкий, показной, но внутри они полые, на дополнительный вес не рассчитаны. Та, за которую Алик ухватился, согнулась.
Они что, из фольги сделаны!
Напарник Сафона всегда шутил, когда жизнь висела на волоске. В обыденные дни с юмором он не дружил и друзья полагали, что в этом виновны гормоны счастья, которые выделяются у него в экстремальных ситуациях. Алик помалкивал, и шут его знает, почему так получалось. Да и кому, какое дело, что у него носится в организме в стрессовых ситуациях. Для кого-то стресс, а для него удовольствие и работа.
Найду управляющего гостиницей, вычту компенсацию. Тоже мне курорт! Ни выпить, ни позагорать и девушки разбежались, громко разговаривал Алик. Ты хоть видел одну? Сафон
Ничего у тебя не получится. Пролетишь сто процентов, фыркнув, упираясь правым локтём о пол, разочаровал его он.
Почему это? поддержал разговор и обижено спросил Алик.
Управляющий женщина.
Да ну! Откуда тебе знать?
Ознакомился со списком частников и ответственных.
Алик задумался.
Жена, с другими бабами не спит, из детей у них дочь и больше не будет. Вот и заботятся о себе как умеют. Не достаёт одного
Деньгами возьму, проговорил он, чтобы закончить разговор.
Ни о том они говорят, ни о том думают. Тема не в тему.
Раздался противный на слух скрежет, и часть лестницы ведущей к выходу ушла вниз. Грохнулся и стеллаж с оставшимися полками, часть стены. Стойка завалилась и подрагивала, как подстреленный бык. Сафон поднялся, снял перчатку с левой руки и протёр глаза. Состроил злую «мину», бросил перчатку. Алик пошатываясь, шагал к площадке расположенной под открытым небом. Догоняя его, он на ходу расстегнул страховочный пояс и высвободился от лямок. О пол брякнул карабин. За их спинами колонна с пузырьками рассыпалась на множество прозрачных гранул. А они шли, и продолжали идти к цели, петляя по залу, не замечая грохота. Опадал и рассеивался пыльный туман, но с новыми толчками клубился, летел вверх, заполняя помещение.
Как тебе ка-кафешка, пропыхтел, заикаясь Алик.
Вид на гребни холмов. Справа пологий склон.
От бывшей роскоши остались стулья и перевёрнутые столики. Осколки стекла устилали почти всю площадку. Плитка узорчатая, шестигранная. Тут и там, в углах, валялись туфли, лоскуты тряпья и одежды, повядшие цветы, ограждения и бетонная крошка. На склоне сосны, с площадки виднелись каменистые дорожки, ступеньки.
Сафон взвесил шансы.
Зажмуриться и прыгнуть вниз, желательно на растянутый и плотный материал. Обидно будет, если он не выдержит и порвётся. Это так, к слову, а всерьёз высота плёвая. Их всего-навсего двое, ничего лишнего ни поясов, сумок, ни снаряжения. Сто шестьдесят пять килограмм. Закрывать глаза они конечно не будут.
Смешной вес! проговорил зачем-то Сафон для себя.
Стопу кололо, боль уже отдавалась в колено. Перед глазами кружились белёсые разводы. До прыжка удержаться на ногах, не упасть, и не изрезаться. Доковылять до края и вниз. От теплоизоляции чесалась кожа лица и рука без перчатки. Он часто и неглубоко дышал, не теряя из поля зрения напарника.
«Прорвёмся», твердил Сафон, но что-то не склеивалось и не срасталось, и что-то ещё не «случившееся» вклинилось в это утверждение.
Прыгать надо налегке и без лишнего веса, проговорил Алик.
Под ногами захрустели осколки стекла и пластика, бодрило дуновение ветерка. Полосы солнечного света пробивались сквозь тучи, появляясь и исчезая на горбатых холмах. Туч было много, они таяли и сливались на удивление чистым горизонтом.
«Кто-нибудь взял и соскрёб облачную шапку над гостиницей. Надоели и тряски с вибрациями и купание в ёдком тумане, подумал он. Солнце! Я скучал по тебе и теплу!».
Алик снял с плеча сумку, отбросил в сторону, приготовил маток верёвки. Качка не прекратилась, но стала плавней без рывков и резких перепадов. Надеяться на то, что она прекратиться, ни к чему. Он заметил, что друг почему-то хмурый, как и он в пыли, а ещё волочит ногу. Должно быть поранился. Сафон жилистый, выносливый и не один. Как-то взвалил его на спину без сознания и таскал по этажам цеха, месяцем позже вытаскивал из глубокой заброшенной шахты. Не справедливо будет сгинуть в этом неприветливом здании. В приличных зданиях они тоже бывают, но редко. А на курортах, таких как этот постоянно. Приехали и попали.
Алик побежал трусцой.
Сафон, мы у выхода, стоя на краю площадки, обернувшись, сказал он.
Почти, Алик, выдохнул подуставший Сафон. Выберемся, и я обязательно вернусь, и трахну управляющего за приём, грубые нарушения. От чего тут всё время трясёт? произнёс он тише, чтобы друг не услышал, а то засыплет расспросами.
Одна половина площадки вдруг трепыхнулась, завизжала и накренилась. Алик замахал руками, теряя равновесие. Сафон закричал и быстро захромал к нему.
Алик! Алик!
Он не ловко упал и покатился. Заскользил по плите с осколками стекла, цветами и стульями, вместе со всем остальным валяющимся содержимым. Противоположный край обвалился, площадка вздрогнула. И как-то всё померкло, ушло на второй план, стихло. Алика подбросило немного вверх, он мелькнул на фоне холмов и исчез
Подойдя к самому краю уцелевшей части площадки, Сафон пошарил глазами по обломкам.
Ну, же ну! бормотал он. Ну!
И Сафон застыл. И замер взгляд, на минуты сознание сузилось, фокусируясь на единственной картинке, дыхание перехватило. Алик лежал на боку и не шевелился. Тело проткнуто в трёх местах арматурой. Сафон зажмурился, вытер рукой пот с лица и заскрёб зубами. На его левой и не бритой щеке появилась влажная дорожка. Он опустил голову, по изрезанной ладони стекала струйка крови, но он не замечал и её. Холмы посерели, накрытые тенью туч, качались сосны, задул ветер. Пыль кружила над телом Алика, ложась на его одежду, камни, траву, куски бетона.
Зазвучали сирены, замигали огни, точки людей зашевелились на склоне. Сафон оттолкнулся ногами и спрыгнул на взрыхлённую землю. Боль от стопы, докатилась волной до колена, кольнула. Он фыркнул, сморщил лицо. Такое с ним в первый раз прокол подошвы! Доковыляв до места, он уселся рядом с погибшим напарником.
Ну, как же ты так, Алик? Друг, как же, сказал Сафон и умолк.
То ли пыль, то ли дым струился над обломками, над телом Алика, поднимаясь выше заслоняя исковерканный фасад гостиницы. И если бы сейчас вздрогнула земля, Сафон не пошевелился. Думать ему не думалось, усталость брала своё, как и здание, в котором они оказались. Он отстранённо повернул голову и посмотрел на стены.
«Странно, отпустили одного и его. Захотели двоих, осыпая обломками, корёжа гостиные номера», появилась мысль у Сафона, который ненавидел эти холмы, этот курорт, гостиницу.
Смотри! показал Сафон ей окровавленные ладони. Напилась!
Он устало повалился на спину и закрыл глаза, задав себе вопрос почему не он, а Алик. Они же почти выбрались, и оставалось только прыгнуть. Высота пустяковая. Для Алика всё равно, что широко шагнуть. Опираясь на локти, Сафон сел и взглянул на тело.
Что я Юле то скажу. Что! проговорил он, развязал шнурки правого ботинка и стянул с ноги.