Знаешь, наконец, заговорила она, когда мы подошли к моему общежитию.
Не вздумай пороть чушь, типа: «Пути Господни неисповедимы»
Холли рассмеялась и ткнула меня в бок. Удар у неё тяжелый, еле устояла на ногах.
Все испортила! А я хотела сумничать! Ладно, черт с ним, ты права все это чушь. Ни о каком Господе не шло и речи после смерти Джейдена. Меня осуждали, плевались, как раз пытались заговорить этими избитыми фразами. Какие к черту неисповедимые пути? Это жизнь, и каждый день в этом мире умирают десятки светлых людей, а мрази, похуже Теда Банди, продолжают шарахаться среди нас. Если это пути Господни, то увольте, мы с ним не подружимся. Вскинула руки Холс.
Слышала бы тебя учительница моей воскресной школы, ты бы плевалась святой водой. Хмыкнула я. Но ты права. Такие бессмысленные потери отбирают веру, неважно, в кого: в себя, в Бога, в людей. И если бы пару недель назад меня спросили: «Как ты научилась жить дальше?», я бы ответила «никак». Я не научилась, и уж тем более не жила. Существовала по запрограммированной рутине. А теперь хочу жить, Холли, и мне стыдно.
Эй, детка! Холс резко встала передо мной и приподняла пальцами мой подбородок. Стыдно должно быть водиле, который въехал в ваш микроавтобус, уж точно не тебе. Мы все когда-нибудь умрем, окей? Каждый из нас в свое время. Так проведи же это время так, как хочется тебе.
Спасибо, Холс. Я улыбнулась краем губ, заглянув в теплые глаза подруги, цвета растаявшего шоколада. Помнишь, как на Скарлетт О`Хару 6ополчились, когда в период траура она позволила себе прийти на танцы и, более того, рискнула станцевать?
И?
Все осуждали её. В те времена, по-моему, не меньше года следовало прятаться в четырех стенах за черной вуалью. Вот и я испытываю что-то подобное, будто все ждут от меня слез, а я
О-о-о, крошка, ты серьезно решила вспомнить времена рабства? Может, ещё об устоях пятнадцатого века поговорим? Хихикнула Холли, я же почувствовала себя неловко. Совсем не подумала об ужасах тех времен.
А разве общество изменилось, Холс? Иногда мне действительно кажется, что мы застряли где-то там, просто гаджетами обзавелись и голубей почтовых распустили.
Ладно, твоя правда. Но запомни: в этой жизни ты никому ничего не должна, пока не родишь, ясный перец, да и тебе никто ничего не должен. Как только смиришься с этим, а также с тем, что каждому из семи миллиардов людей друг на друга глубоко начхать, станешь чаще обращать внимание на свои истинные потребности и желания. Все, чао, крошка, до встречи на вечеринке!
***
Джун уехала со своим парнем на выходные к родителям. Так было сказано в короткой, обглоданной записке, которую она оставила поверх горы грязной посуды. Наверное, пыталась извиниться за свинарник. Обрадовавшись одиночеству, весь субботний день я провела за уборкой, затем сходила в салон, чтобы обновить мелирование и стрижку, сделала ногти аквамаринового цвета, вернулась домой и под «Tellme» P.Diddyс Агилерой кружилась по комнате.
С восьми до девяти я просидела у самодельного алтаря, глядя на фото мамы и Лу. Поправила бархатцы, зажгла свечи, попросила у них за все прощения и приказала обязательно явиться ко мне сегодня по дороге из цветов. Хотя бы во сне.
Около десяти вечера пришла пора наряжаться в карнавальный костюм. Я облачилась в традиционное мексиканское платье алого цвета, с черным тугим корсетом, сильно выделявшем талию и грудь. Завив волосы крупными волнами, я вставила в них ободок с черными шипами, достала краски и принялась наносить грим в честь Дня Мертвых. Долго пришлось провозиться, пока из зеркала на меня не посмотрело ужасно-красивое лицо скелета. Прихватив крупный красно-черный веер, я накинула пальто и вышла на аллею кампуса. До праздника и вечеринок оставался всего час, вокруг сновали оборотни, Бритни Спирс, Супермэны, ведьмы, вампиры и прочие интересные персонажи.
У меня слегка подрагивали коленки. Я давно мечтала оказаться в центре такой грандиозной вечеринки, но совесть не позволяла. А сейчас, скрывая лицо под маской, я чувствовала себя более уверенно и раскованно. Мы с Холли договорились встретиться у коммуны, некогда принадлежавшей Аштону Холлу. Заприметив латексный костюм, я покатилась со смеху она все-таки вырядилась Женщиной-кошкой!
Эй ты, пантера, не приближайся ко мне! Я твои феромоны сексуальности издалека почуяла, вот-вот отобьешь от меня всех мужиков! Продолжала хохотать я, пока не получила по запястью латексным хвостом. Ауч!
Эй ты, пантера, не приближайся ко мне! Я твои феромоны сексуальности издалека почуяла, вот-вот отобьешь от меня всех мужиков! Продолжала хохотать я, пока не получила по запястью латексным хвостом. Ауч!
Мяу, крошка, тебя не узнать! Выглядишь сногсшибательно! Я вот что предлагаю, давай здесь наклюкаемся, а после сходим на главную площадь. Рядом с площадкой. Обещали концерт, может, потанцуем?
Идет! Я широко улыбнулась красными губами, протянула Холли руку, и мы ступили на порог коммуны.
В целом, все было так, как я и представляла: куча пьяных тел, дурацкие игры, громкая музыка, но мне было чертовски весело! Никогда не была противницей алкоголя, хотя в последний раз выпивала с Лусией. В момент, когда перед взором все поплыло, я нашла Холли и попросила оставить коммуну. Мы направились к главной площади.
Все вокруг казалось нереальным. Нет, не от алкоголя! Десятки ярких студентов и гостей окружали нас с Холли. Все скамьи аллеи были заняты разными компаниями. Люди танцевали, смеялись, вели громкие дискуссии, кушали устрашающие сладости в форме глаз и пальцев, заматывали тех, кто пришел без костюмов, в туалетную бумагу, создавая мумий. С каждым шагом все громче звучала музыка на площади соорудили мини-сцену, на которой выступал живой оркестр! Сказочная, волшебная атмосфера царила в кампусе!
Оркестр сразил нас наповал. Все участники были разрисованы под стать мне, то есть ко Дню Мертвых. Трубач бегло перебирал пальцами, барабанщик кивал в такт ударам, гитаристы прыгали по маленькой сцене, завлекая всех вокруг, одной мелодией заставляя поддаться танцу. Когда мы подошли ближе, мужчина за пианино повернулся к нам, проведя пальцами по краю черного цилиндра, затем вскочил и протянул мне руку.
Что?..
Иди, крошка!
Холли, наверное, хотела слегка подтолкнуть меня к сцене, но не рассчитала с силой и буквально швырнула в объятия пианиста. Тот мгновенно подхватил меня и поставил на сцену. Вместе с оркестром мы смотрелись гармонично. Мелодия затихла, музыканты обернули ко мне взоры, большинство студентов замерли, возмущенные тишиной. Я и сама хотела возмутиться, но тут барабанщик начал отбивать бит, его подхватил трубач, чуть погодя вступил пианист, и я узнала мелодию это была горячая, страстная мелодия песни «Smooth».
Ну-ка зажги, детка! Эй, слышали, это моя девочка! Голосила Холли.
Мне что же? Танцевать? На виду у всего Принстона? Сердце ударилось о ребра, словно подталкивало к танцу, мозг же лихорадочно твердил: «уходи со сцены, тебя могут увидеть девочки с балета!». Но я уже раскрыла веер, уже занесла его перед лицом и поплыла по музыкальным волнам, гонимая страстью. Длинная алая юбка летала из стороны в сторону, а затем развивалась в красивом узоре. Веер порхал, то прикрывая свою обладательницу, то развевался, словно требовал оваций. Я летала, парила, не слушая оглушительных аплодисментов, не обращая внимания на комплименты, меня окутала музыка, забрала к себе навечно!
На меня смотрели сотни глаз, но внезапно, ближе к концу мелодии, я ощутила один единственный взгляд. Такой, который пробирается цепкими пальцами под рубашку, от которого выступают мурашки и встают дыбом волосы, от которого хочется бежать, нестись без оглядки! От этого взгляда остается лишь пепел. Я даже на секунду остановилась, чтобы оглядеть зрителей, но ни от кого не ощутила той самой энергетики. Мне стало не по себе, и я спустилась со сцены под финальные ноты
***
Вот и наступило второе ноября.
В воскресенье, после того, как мы с Холли очнулись ближе к вечеру в моей комнате, то первым делом записали меня на кастинг. В понедельник утром Холс заставила меня прикинуться заболевшей. Я посетила тренировку у Барбары, а по возвращению домой притворилась полумертвой. Так, через Джун я передала декану, что отравилась, а затем написала миссис Уайтстоун, что постараюсь не опоздать на вечерний концерт. Если на концерте будет декан, а я все же на него успею, то притворюсь, будто выпила обезболивающее и все прошло.
Утром Холли прочла мне целый инструктаж о том, как обычно проходят кастинги, чего ожидать, на что даже не рассчитывать, велела не унывать и показать себя в лучшем виде. Она без конца припоминала мне неожиданное выступление на главной площади университета.
Когда ты станешь звездой, только попробуй не упоминать свою подружку Холли в каждом интервью, не то я своими ногтями снова и снова говорила она, будто я блистала так, что покорила всю Америку.