Нотариус с Аной Марией уехали в родные края, а Сальвадор поселился в студенческой Резиденции. Комната была прекрасно обставлена: отец всегда хорошо обеспечивал его деньгами. Первые кубистские фантазии посетили живописца именно в этой комнате.
Студенческая жизнь кипела. Перед учащимися выступали такие светила, как Мария Кюри54, Кейнс55, Эйнштейн56, Хосе Ортега-и-Гассет57.
В «Моей тайной жизни» Сальвадор подробно описывает приезд в Академию испанского короля Альфонса XIII. Для создания массовки студентам было велено осторожно передвигаться следом по пути монарха. Худых, часто недоедающих натурщиц заменили на отборных красавиц. Дали полагал, что это были самые востребованные проститутки с мадридских улиц.
В конце мероприятия король должен был сфотографироваться с учащимися. Для него приготовили ложе, но тот присел на корточки, по-хулигански бросив окурок в урну, которая стояла минимум в двух метрах от короля. Удачное попадание произвело впечатление на окружающих. Сальвадор встретился глазами с монархом. Последний якобы ждал одобрительной реакции от Дали. В момент ухода Альфонса XIII они вновь встретились глазами и «узнали друг друга».
Такие личные воспоминания о переглядываниях с самим королём ещё раз свидетельствуют о том чувстве собственного величия, которое вселилось в будущего гения сюрреализма.
К своим преподавателям каталонец относился довольно пренебрежительно, считал их отставшими от современного искусства. Но среди их бездарной массы Дали выделял Хосе Морено Карбонеро58. Этот немолодой профессор был не только талантливым художником, но и потрясал всех своими элегантными одеяниями и булавкой на галстуке с чёрной жемчужиной. Плохо исполненные ученические рисунки профессор одним прикосновением угольного карандаша превращал в мастерские. Но как только он отходил от картины, студенты моментально удаляли нанесённые штрихи, превращая изящное произведение в заурядное. Поэтому своих однокурсников Сальвадор считал обыкновенными болванами.
Как ни странно, сын нотариуса недолго страдал одиночеством в Резиденции. Он быстро примкнул к компании молодёжи, прекрасно проводившей время в разговорах об искусстве. Вот первые впечатления Луиса Бунюэля о каталонце: «Дали был высокий и застенчивый молодой человек с низким голосом. Свои длинные волосы он обрезал они мешали ему. Он очень экстравагантно одевался широкая шляпа, огромный бант, длиннополый, до колен, сюртук и гетры. По его виду можно было подумать, что он намерен шокировать своим видом, на самом деле ему просто нравилось так одеваться, хотя и приходилось выслушивать от людей на улице оскорбления»59.
В своих мемуарах Бунюэль пишет, что именно он первым обратил внимание на талантливого художника. Просто Сальвадор однажды не закрыл дверь в комнату, а Луис проходил мимо, и его взор упал на портрет, который Дали как раз заканчивал. Немедля о «чехословацком художнике» (так прозвали Дали студенты, как пишет Бунюэль, «сам не знаю почему») было доложено Гарсиа Лорке60 и другим. Те проследовали в комнату к Дали для знакомства, которое привело к большой многолетней дружбе, сопровождаемой созданием шедевров в живописи, литературе и кино. Также были совместные попойки, споры, хулиганские выходки и посещения публичных домов.
Жизнь на широкую ногу требовала финансовой подпитки. Присылаемых денег часто не хватало. Порой счета из ресторанов направлялись прямо родителям. Сальвадор и его товарищи находились в поисках лёгких денег. Они придумали брать деньги за возможность общения с ними. Некоторые их коллеги готовы были заплатить, чтобы примкнуть к прекрасному. Для бедолаг это заканчивалось плачевно, ибо они не только расставались с деньгами, но и получали обвинения подобного рода: «Да вы же обокрали нас! Уже одно то, что я сказал вам про реализм и католичество, стоит в пять раз дороже»61.
Дали любил и умел совершать на редкость экстравагантные поступки. Первое своё посещение бара он превратил в сцену, достойную пера любого писателя. Заказывая коктейль, Дали даже не подозревал, что их существует несколько видов. На уточняющий вопрос бармена Сальвадор ответил, что ему подойдёт любой коктейль, но обязательно хороший, тем самым показав себя профаном. Выпив первый бокал, он обнаружил на его дне седой волос. Естественно, у художника разыгралась фантазия: этот волос он принял за свой собственный. Дали заказал второй бокал.
В это время в бар зашла элегантная девушка и стала шептаться с барменом. По их поведению Дали понял, что бармен с насмешкой рассказывает даме о нем как о деревенском простофиле. Это никак не входило в его планы. Он подошёл к стойке и протянул купюру в двадцать пять песет. Бармен засуетился и стал отчитывать сдачу двадцать два песета. Но Сальвадор произнёс: «Не надо!» Работник бара был ошарашен: такое в его жизни происходило в первый раз.
Дали же, почувствовав прилив сил, попросил продать ему одну вишню из тех, что ждали своего покупателя в полной тарелке. Бармен пододвинул всю тарелку, но Сальвадор взял только одну ягоду, не забыв спросить, сколько это будет стоить. Бедолага бармен сказал, что для него это бесплатно, но Дали вытащил очередные двадцать пять песет и всунул их в трясущиеся руки бармена.
Во время всего действия эпатажник ни разу не посмотрел на даму. Та в свою очередь не могла отвести глаз от этой сцены. Сальвадор походкой уверенного самца приблизился к ней и попросил одну вишню с её шляпы. Девушка не удивилась и, сказав, что сделает это с удовольствием, склонила голову. Дали умелым движением снял красную ягодку, достав из неё немного ваты. На торчащую из искусственного плода проволоку Дали насадил купленную вишню.
Две ягоды, настоящая и искусственная, были поразительно схожи. Бармен и девушка смотрели на них широко открытыми глазами. Достигнув поставленной цели, Сальвадор распрощался и ушёл из бара. Он торжествовал, ибо в очередной раз взлетел так высоко, что был не доступен обывателю.
Седовой волос на дне бокала Дали не зря воспринял как собственный. Он не только никогда не боялся старости, но и ждал её: «А пока задача состояла в том, чтобы состариться, а состариться можно лишь одним способом надлежало работать, бороться и собирать в кулак все интеллектуальные и физические силы. Только это и позволит мне одержать победу в том важнейшем крестовом походе, в который я намеревался выступить, ставя себе целью покорение собственной души»62.
Сальвадор Дали любил знакомиться с известными художниками, некоторых из них он считал достойнее себя, например, Пабло Пикассо. Как упоминалось выше, первая их встреча у Пичотов состоялась, когда мальчику было всего семь лет. Благодаря кубисту Мануэлю Анхелло Ортису63 два живописца встретились вновь. Дали показал Пикассо «Женщину в окне в Фигерасе» (1925) и сообщил, что прибыл встретиться с ним раньше, чем посетил Лувр. Естественно, Пикассо был польщён.
Пикассо около пятнадцати минут рассматривал «Женщину», но не сказал ни слова. Далее он приступил к действу: «Демонстрируя каждую очередную работу, он бросал на меня короткий взгляд, такой мудрый и живой, что меня пробивала дрожь. Уходя, я тоже не проронил ни слова. На пороге мы обменялись взглядами, которые означали: «Уловил?» «Уловил!»64» На Сальвадора эта встреча произвела громадное впечатление. Пред ним предстал признанный гений.
Стоит отметить, что в период учёбы в Академии Дали от импрессионизма перешёл к кубизму. И это произошло задолго до встречи с великим мастером. Среди картин этого авангардного направления у Сальвадора стоит отметить следующие: «Кубистический автопортрет» (1923), «Мельница. Пейзаж в Кадакесе» (1923), «Пьеро с гитарой» (1923), «Кубистический натюрморт. Сифон и маленькая бутылка рома» (1924). В этих шедеврах содержится все то, о чем писал Анатолий Луначарский: «Упрощать действительность ради вскрытия объёмности и весомости, упрощать её путём сведения кривых к ломаным таков зародыш кубизма»65.
На примере творчества Сальвадора Дали можно изучать развитие современной живописи. Например, между импрессионистическими и кубистическими картинами он пишет ряд работ в стиле Поля Сезанна66: «Материнство (около 1921), «Улыбающаяся Венера» (около 1921), «Фестиваль Санта-Крус в Фигерасе» (около 1922), «Больной мальчик. Автопортрет в Кадакесе» (около 1921).
Кубистические вкусы Сальвадора не отвернули его от такого направления в искусстве, как футуризм67. Вот яркие слова, характеризующие данный стиль: «Гоночный автомобиль, самолёт, война, анархия, революция и арсеналы, залитые слепящим электрическим светом. Вот темы поэта-футуриста. А потому, чтобы соответствовать им, он должен не щадя себя жарить напропалую. Современный поэт-футурист стоит на вершине эпох; он не должен оглядываться назад; необходимо разрушить музеи и библиотеки; всякое искусство есть борьба»68.