Из зеркала на меня смотрело чумазое и всклокоченное существо с сеном в грязных нечесаных волосах. Видок кошмарный! Рана на левом боку опять кровоточила, одежда давно покрылась заскорузлой коркой, а в номере даже мыла не оказалось. Я кое-как отмыла длинные волосы; проще было бы срезать, но ножниц тоже не нашла.
Пытаясь не вспоминать Джоша, чтобы не злиться, я села на кровать и задумалась. Сначала найду работу, а вот поиск племянника Курта придется отложить: для того, чтобы кому-то помочь, самой нужно потверже стоять на ногах. Но отыскать нужно обязательно, я обязана Курту: он нарушил закон, чтобы изготовить поддельные документы, и помочь его племяннику меньшее, что можно сделать в благодарность.
Программа максимум: узнать, есть ли еще эмпаты вроде меня, разузнать об этой способности, понять и подчинить. Не может быть, чтобы я была одна. Возможно, есть кто-то более опытный, кто поможет разобраться, откуда она взялась и что с ней делать; но эта цель представлялась пока слишком туманной.
Стемнело. От слабости меня потряхивало и ноги стали ватными. Спать бы и спать, но голова гудела. Месяц назад я словно остановила бег мыслей, запретив себе думать, но теперь мозги, как старый ржавый механизм, пытались запуститься сразу с третьей скорости, натужно рыча и сбрасывая пыль. Встреча с охотниками, а потом с Джошем как события на двух чашах весов будто пробудили от спячки. И первой, конечно же, заголосила совесть. Я лишилась дома и обманула отца единственного человека, которому была дорога. Надеюсь, он быстро нашел письмо. Наверное, оно вышло корявым, ведь я писала в спешке и даже не перечитывала, боялась бесконечных правок в поисках нужных слов. Первые слова самые искренние. Пусть отец злится, проклинает или ненавидит, главное, Виктор от него отстал, от него и от семьи Ника. Теперь они в безопасности.
Я закрыла глаза и увидела Келли. Она будто сидела рядом, и я замерла, боясь спугнуть видение. Келли выглядела печальной, но печаль ее казалась терпеливой и понимающей. Она растила меня не для трона, она растила меня ради свободной жизни и приняла мой поступок. Как сильно мне сейчас ее не хватало. Не хватало ее мудрого спокойствия и даже ироничных подколок. Вот бы поговорить с ней еще разок.
К утру унылые стены и тусклый свет начали вызывать отвращение, а стук капель в ванной довел до нервного тика. Я больше не могла сидеть в номере. Побродив по окраине Сан-Франциско, нашла аптеку, дешевую закусочную и секонд-хенд. Купила джинсы, почти как мои, кроссовки и рубашку. Старую, с оторванным рукавом, пришлось выбросить. Понадобилась куча пластыря, порез оказался очень длинным шел полукругом под ребрами, словно еще одно ребро. Еще я купила газет и карту города и пригорода. Сидя на лавке, обвела в кружок несколько предложений в разделе «Работа».
Здравствуй, Сан-Франциско. Принимай чужестранку.
***
За суетой в кафе «Рыцарь» на Фултон-Стрит я наблюдала минут двадцать. Через большие окна отлично просматривалось все помещение: столики, стойка, даже кусочек кухни. Время позднего завтрака почти не было свободных мест. Я колебалась, и сейчас, наблюдая за работой официантки, утвердилась в сомнениях. Официантка походила на белую бабочку в круговороте событий. Она беспрерывно порхала от столика к столику, от стойки к кухне, говорила с посетителями, и два раза ее останавливали за руку, чтобы попросить еще кофе. Мне такое не подойдет.
Вздохнув, я вычеркнула большую часть предложений в газете. Попробую другие варианты.
Пришлось пересечь весь город ради вакансии в Мишен-Бэй. В огромном складском комплексе я целый час блуждала в поисках Центра найма персонала.
Наградой за поиски была вывеска «П. Бэмбридж. Начальник отдела кадров» на серой двери. Перед кабинетом сидела секретарша и хмуро поглядывала на очередь из мужчин средних лет. Они выглядели так, словно родились в серых робах и сделали их ношение смыслом своей скучной жизни. Секретарша, кинув на меня неприветливый взгляд, выдала анкету и тест. Я заполнила первые пункты, а потом еще часа два убеждала себя, что пункт «Опыт работы» не обязателен к заполнению. Ведь каждому приходится начинать с нуля.
Настала моя очередь, и я зашла к мистеру Бэмбриджу.
Грузный мужчина с нездоровым цветом лица, не глядя на меня, протянул руку. Наверное, ему нужна моя анкета, но стоит ли давать пустой тест? Он застыл с вытянутой рукой, а через пару секунд поднял на меня взгляд.
Настала моя очередь, и я зашла к мистеру Бэмбриджу.
Грузный мужчина с нездоровым цветом лица, не глядя на меня, протянул руку. Наверное, ему нужна моя анкета, но стоит ли давать пустой тест? Он застыл с вытянутой рукой, а через пару секунд поднял на меня взгляд.
Чем могу помочь? спросил он с явным раздражением в голосе.
Я по поводу объявления, выдавила я.
Какого? мистер Бэмбридж удивился. Не помню, чтобы мы искали секретаршу.
Оператор склада, я бухнула газету на стол. Вот объявление. Во вчерашней газете.
Мистер Бэмбридж скептически оглядел меня с ног до головы и ехидно спросил:
И сколько лет ты работала оператором склада? Прямо с детского сада начала? Можешь назвать список документов для оформления груза?
Нет, но вполне способна это освоить, сдерживая раздражение, твердо ответила я.
Мистер Бэмбридж изогнул брови и вскочил неожиданно резво для его веса и габаритов.
Вот что, юная леди, шутить мне некогда. В отличие от вас у меня много дел. Если бы моя секретарша вдруг решила уволиться Он ринулся к двери, открыл ее и прокричал: Хэтти, ты случаем не увольняешься?
Нет, мистер Бэмбридж, послышался удивленный ответ. Не планировала.
Ну вот видишь, удовлетворенно хмыкнул мистер Бэмбридж, поворачивая ко мне голову, я бы еще подумал. Но раз Хэтти не увольняется.
Он выдержал многозначительную паузу, адресуя мне полный сарказма взгляд. Я и так уже поняла и, сгорая со стыда, вылетела из кабинета. Мистер Бэмбридж услужливо придержал дверь. Вслед донесся его ироничный басок:
Хэтти, будь любезна тщательнее проверять соискателей. У меня нет времени на всех подряд.
Я неслась и неслась, ничего не видя перед собой, сдерживая злые слезы и мечтая накостылять мистеру Бэмбриджу, чтобы согнать с его лица выражение превосходства.
Мимо проехала полицейская машина с включенной сиреной, и я очнулась. Машина скрылась за поворотом, а я осознала, что прошла несколько кварталов, даже не понимая, куда иду. Газета осталась на столе мистера Бэмбриджа. Да и толку от нее
Я явно делала что-то не то, и мне даже не у кого было спросить совета. Найти работу необходимо, как угодно. Когда деньги матери закончатся, останется только умереть с голоду. Взгляд упал на вывеску книжного магазина напротив. Я ринулась через дорогу, чуть не угодив под автобус. Отдышавшись и придя в себя, зашла в книжный.
Ряды и ряды книг. Я прошла вглубь и остановилась, закрыв глаза и глубоко вдыхая. В голове промелькнули истории Оливера Твиста, Мартина Идена, Айвенго, Самюэля Пиквика и десятка других литературных героев. Только с ними я могу быть собой, не боясь показать себя настоящую, не прячась, не таясь. И они никогда не станут указывать мне, что делать и какой быть
Я могу вам помочь? Вежливый голос прозвучал тихо и ненавязчиво, словно герой одной из книг решил перекинуться со мной парой словечек.
Я открыла глаза. Прямой как спичка старик с молодыми глазами, одетый в белый трикотажный пуловер поверх клетчатой рубашки, смотрелся очень уместно на фоне манящей тайнами полутьмы.
Спасибо. Можно мне осмотреться?
Конечно, кивнул старик. Если понадобится помощь, я у кассы.
От него так и веяло домашним уютом и Диккенсом у камина. Только поэтому я решилась. Поэтому, и еще из-за запаха книг. Я пошла за ним.
Простите, и он с готовностью поднял на меня глаза, а вам случайно не нужен помощник? Я могу раскладывать книги, или подбирать по вкусу для покупателя, или наводить порядок
Уголки его губ опустились, глаза наполнились печалью.
Магазин содержим мы с дочерью. В вежливой улыбке сквозило понимание. Бумажные книги не так популярны, как раньше, и иногда за целый день бывает лишь несколько покупателей. Мне просто нечего тебе предложить.
Мне стало тошно от мысли, что я влезла в его жизнь.
Извините, пробормотала я, скрывая разочарование и злясь на свою глупость.
У выхода я обернулась, сожалея, что не могу остаться. Хозяин магазинчика задумчиво смотрел мне вслед.
Сан-Франциско гудел трамваями, тренькал велосипедистами, шумел музыкой из открытых дверей кафе и магазинов. Звуки города слились в неразборчивую какофонию, но среди толпы совершенно необъяснимо родилось чувство безопасности. Я долго наблюдала за прохожими, прислонившись к парапету на мосту кроме собственной паранойи, никому не было до меня дела.