Домой Слово Лем помнит, а догадывается ли о его истинном значении? Что дом это не просто четыре стены с крышей и кроватью? Я не помню свой прежний дом, но точно знаю: там было что-то еще. Что-то такое, что нельзя купить и поставить в уголочке. Дита?.. Нет, ее в доме не было, но я отчетливо понимал, что с ней в четырех стенах стало бы гораздо лучше.
***
Спал ужасно. Марфа куда-то запропастилась. Видимо, это сказалось не только на мне: спящие рядом постоянно стонали и ворочались. Я от этого вздрагивал, просыпался на миг, потом опять погружался в грезы. Проснулся опять от звона часов. Сходил на склад без проблем дали новую форму. Забрал почту, сунул список зданий Каину под дверь, разнес еще несколько посланий. Некоторые люди оглядывались на меня, перешептываясь. Наверняка слух о почтальоне, который смог выжить на поле, разнесся по всему городу. Разве что Зима ничего не сказал когда я пришел, он уже спал. Видимо, не дождался он меня возле конвейера, но это и к лучшему. Я вспомнил о нем только в приюте, и возвращаться к границе было бы очень не кстати.
Прошел день. Другой. Третий. Работа стала серым фоном, среди которого вот-вот должен был грянуть гром. Так мне казалось. Я ждал весточки от Лема, по ночам бродил к лесу, надеясь увидеть Диту. Она так и не приходила, на поля я решил пока не соваться. Еще нужно было отнести веретено Тропе, но оно так и болталось у меня в сумке. Страшно к ней возвращаться, вдруг решит отомстить, что не выполнил работу? Рубанет ножницами по нити и нет меня.
Наконец я собрался с духом, отыскал во время очередного ужина старуху сестру Тропы и отдал веретено ей. Она и без объяснений все поняла. Никакого трепета при расставании с собственной судьбой я не ощутил.
Новых слов и воспоминаний не было, и я довольствовался теми, что есть. Даже записал их в свой блокнот, чтобы точно не забыть. Там же лежала карта города кривенькая, со странными пропорциями, разместившаяся на четырех листах. Но хоть что-то. Может, если однажды взбешусь и решу уйти за границу, оставлю это в наследие следующему почтальону, чтобы не мучился. Место, где начинаются поля, я подписал огромными буквами: «НЕ ВЛЕЗАЙ, УБЬЕТ!» А позади полей пририсовал трех мужиков с молоточками. Это судьи, о которых говорила Хида, туда тем более ходить нельзя.