Почему же? Как раз я, сказал я, мне было безразлично, что это не так, препятствия меня не волновали. А вдруг Таня всё же захочет быть со мной, вот поймёт, что я её люблю, что я всё сделаю для неё, и захочет, зачем мне мамино мнение, что Танин ребёнок не мой? Даже, если мне на мамино мнение плевать?..
Мама побледнела, стягивая насмешку с лица.
Но ты ведь Погоди, Во Вовик, ты ты ведь не думаешь жениться?
Мама растерянно смотрела на меня. Но не получив нужного ей ответа закипела:
Ни я, ни отец согласия не дадим, учти! Ты несовершеннолетний, без нашего согласия вас не распишут.
Распишут, ведь будет ребёнок, с удовольствием возразил я, направляясь по комнатам к своей.
А мама после секундной паузы разразилась грандиозной истерической речью, бросаясь за мной, но я успел нырнуть к себе и закрыть дверь, после чего включил «Led Zeppelin» на всю катушку, и только по содроганию двери можно было понять, что мама яростно стучит в неё.
Но я на дверь не смотрел, я сел в своё кресло спиной к двери и думал, почему я раньше, как только Таня сказала, что она беременна, почему я не сказал всем, что ребёнок мой? Почему сегодня, когда её вызвали в учительскую, я не пошёл с ней? Ведь догадался же, зачем вызывают? Струсил? Растерялся? Просто вовремя не подумал? Придумал только, когда Кира сообщила свою «потрясающую» новость Только в ответ на Кирино радостное сообщение и сообразил
И как жаль, что я просто так, напрасно злю маму сейчас, без причин, из глупого мальчишеского озорства. Какое счастье было бы, если бы сейчас она сердилась по делу. И вечером они распекали бы меня на пару с отцом тоже по делу. А так я чувствовал себя только ещё более несчастным. Одиноким и незрелым, вовсе не достойным настоящей любви и настоящих испытаний. Нет, теперь я понимаю, что Таня отказалась от меня как раз, потому что она меня любит, чтобы я не слушал вот этих родительских воплей, чтобы я был свободен. Таня-Таня зачем ты решила избавить меня от хлопот и страданий? Разве ты любишь того, кто этого Марата? Ты любишь меня надо найти её, найти и сказать, что и я её люблю и не оставлю, и не отдам никакому Марату
Верно догадался Володя, меня вызвали не просто в учительскую, но, оказалось, на педсовет, где присутствовал и директор, и даже кто-то незнакомый, какие-нибудь из РОНО Я вошла в учительскую и остановилась в растерянности. Хотя я давно предполагала, что это произойдёт, что меня заставят уйти из школы, потому что не может в школе учиться беременная. Потому что беременной может быть только замужняя, а замужняя школьница это уже чересчур. Я надеялась дотянуть до Нового года, закончить полугодие. А в январе-феврале подготовиться и экстерном сдать за второе полугодие. Ну не в вечернюю же мне идти И вот, всего за две недели до конца полугодия меня вызвали распекать.
Проходи, Олейник, присаживайся, сказала мне завуч, злобно сверкая глазами, похожими на смородину, подёрнутую «мучнистой росой», такая зараза нападала на дачные кусты смородины, Кира рассказывала и показывала даже, поэтому сейчас это сравнение и пришло мне в голову.
Татьяна Юрьевна, наша замечательная классная, бросила на неё недовольный взгляд и сказала мягко:
Иди сюда, Таня, сядь рядом со мной.
Татьяна Юрьевна не напрасно была заслуженным учителем, она и человеком была замечательным, болела душой за каждого из нас, и сейчас я почувствовала, что она приготовилась защищать меня.
Ну хорошо, Татьяна Юрьевна, я вижу, вы взяли на себя роль некоего защитника, хотя никто тут никого ни в чём обвинять не собирается, дёргая бледными ноздрями блестящего острого носа, проговорила завуч. Вот она этим клювом и приготовилась меня клевать Впрочем, оказалось не только меня. Тогда, может быть, вы нам ответите, что с вашими учениками происходит?
Я не понимаю, для чего устроено это судилище, товарищи, сказала Татьяна Юрьевна, оглядывая всех. Для чего вы позвали девочку? Вы Таню Олейник знаете с какого?.. С третьего класса? Или со второго? Я с четвёртого. И она из моих лучших учениц, моя гордость. А то, о чем вы намерены теперь тут говорить Я вам не позволю, вот что!
Она вдруг повернулась ко мне и сказала:
Иди-ка, домой, Танюша. Я вечером сама позвоню твоей маме или тебе.
Я поднялась нерешительно. Но Татьяна Юрьевна повторила:
Иди.
Татьяна Юрьевна, что за самоуправство?! Неуважение к дирекции, представителям РОНО и райкома комсомола?! Кто позволил вам вольничать и отпускать ученицу?
Иди.
Татьяна Юрьевна, что за самоуправство?! Неуважение к дирекции, представителям РОНО и райкома комсомола?! Кто позволил вам вольничать и отпускать ученицу?
Я испугалась, что из-за меня мою любимую учительницу накажут или будут распекать, и проговорила снова:
Татьяна Юрьевна я хотела спросить, может, лучше я останусь.
Но она повернулась ко мне, сердясь:
Ты ещё здесь?! Я сказала тебе, Таня, иди! Сейчас же иди домой!
И пока я дошла до двери, успела услышать от неё, поднявшейся со своего стула:
Вольничать мне позволило звание заслуженного учительства, это, во-первых. Во-вторых: то, что я сама женщина и мать, а в-третьих: мучить девочку я не позволю. Не те, знаете ли, времена!
Вслед за её словами зашумели, перебивая друг друга, крича о вседозволенности и «сексуальной революции», но я уже не слышала, спеша по пустым и гулким коридорам школы за своей сумкой, чтобы поскорее уйти домой. Похоже, школу я закончила
Я спешила домой. Мне казалось, что меня догоняют, что вот-вот вернуть обратно в школу и всё же высекут или не знаю, что ещё они там сделать хотели
А прибежав, я скорее позвонила Валере, слава Богу, он оказался дома. Мне хотелось ему первому рассказать о том, что случилось и чего не случилось. Как хорошо, что он вернулся в Кировск, не представляю, что бы я делала без него, без моего самого большого друга
Глава 2. Спасение непрошенное и необходимое
Это правда, что мы с Таней встречались очень часто, она звала, я приходил, объясняя себе, что нельзя отказывать человеку, когда он в таком положении, в каком находится Таня. Я не только беременность имею в виду. Потому что она рассказала, что об этом знают уже её друзья, а значит, вскоре будет знать вся школа, весь город Так что я из сочувствия откликался, иначе не пошёл бы, шастать туда-сюда к блудливой девчонке, у которой начал потихоньку появляться живот, было не очень безопасно, дойдёт до Альбины, сделает мне нахлобучку. Это я говорил себе всякий раз, когда Таня звонила, или с вечера просила: «Приходи завтра после работы, ладно?», и смотрела громадными своими глазищами. Тогда я себе и повторял то, что выучил для оправдания наших встреч.
Я не хотел самому себе сознаваться, что мне просто хочется видеть её каждый день. Что мне с ней интересно и весело, и я вовсе забывал, что она девчонка-школьница, которая находится в двусмысленном положении. За эти недели, что прошли с начала ноября до Нового года, я так привык видеть её каждый день, что ждал уже её звонка каждый вечер, и был готов к выходу. Мама даже спросила как-то:
Это что за краля у тебя завелась новая? Что, с Альбиночкой всё?
Да ты что, мам? Ну какая краля? Это Таня Олейник, сестра Платона, помнишь, может?
Таня? Она же школьница ещё, нахмурилась мама ещё больше. И вообще не пара тебе. Совсем. Ты и Таня эта. Она не для тебя
Это почему же? обиделся я.
Она Слишком красивая, Лер.
Ну да Мам, да ты что, она просто друг друг и всё.
Мама покачала головой.
Что?! возмутился я.
Ни разу я рядом с Таней не чувствовал себя ни некрасивым, ни неловким, ни глупым, вообще каким-то ей не подходящим, наоборот, у неё радостно блестели глаза, когда она смотрела на меня и ей приятно со мной и интересно. Непонятно, с чего это мама считает, что Таня мне как-то там не подходит. Я же не жениться на ней собираюсь или ещё что-то в том роде
Ну и что? Что, с красивыми дружить нельзя?
Мама пожала плечами, собирая тарелки в стопку, чтобы унести на кухню, и посмотрев на меня, сказала:
Ты скажи мне, Лер.
Глупости это всё, так бабки на лавках только рассуждают, но не ты же, мам!
Ну, нет и нет. Тебе виднее, сказала мама. Только гляди, невеста узнает, тоже поверит, как я, что вы дружите?
Поверит, это же правда, сказал я и забрал у неё стопку с тарелками, сам отнесу и помою, там сосед-алкаш опять сидел в голубой драной майке, нечего маме на кухню ходить, его пьяные бредни слушать. К тому же кухня как раз от прихожей, куда заглянет соседка, если Таня позвонит
Позвонила как раз, когда я убирал последнюю тарелку в шкаф. Заглянула тетя Рая:
Иди, давай, Валер, невеста там звонит опять.
Всё время так Таню называет, видимо, путает с Альбиной, а я и не думал разубеждать, зачем? Пусть так все и думают, тем более что мама права в одном: Альбине может не понравиться, что мы общаемся с Таней, это правда. Она не будет вдаваться в то, что мне с Таней легко говорить обо всём, что с ней мне вообще легко, и я могу рассказывать всё и обо всём, не стесняясь. Ну, о самой Альбине не рассказываю, конечно, и то только потому, что Таня ни разу не спросила о ней.