А куда они все спешат? спросил Калокир, удивлённо глядя на толпы секретарей, нотариев, табуляриев и писцов, сворачивавших с широкой улицы вправо, где вдалеке виднелась высокая крепостная стена. Более значительные чины ехали на осликах, а за ними бежали слуги.
Они спешат во дворец, объяснил Рагнар, ведь все полагают, что ты сейчас встретишься с царицей, а после этого выступишь с речью на Ипподроме, перед сенаторами.
Ах, дьявол! пробормотал Иоанн, мне их очень жаль. Они так хотят меня видеть, эти несчастные люди! Может, представиться им сейчас?
Тогда ты расчувствуешься ещё сильнее, ибо я буду вынужден половину их перебить. Иначе они от счастья тебя задушат.
Прохожие неохотно давали дорогу ослам и их седокам, но с подобострастием расступались перед двумя молодыми всадниками. Лишь избранным дозволялось ездить по Константинополю на конях. К тому же, многие узнавали Рагнара. Женщины, мимолётно встречаясь глазами с ним, улыбались. «Как он красив!» думал Иоанн, переводя взгляд с них на этериарха, «У него лик, как у Сатаны! И он, судя по всему, славный малый!»
Ярл вдруг сказал:
Когда мы с Игнатием направлялись к пристани, торгаши у ворот стали нам кричать, что ты собираешь хлам на прилавках. Я полагаю, ты делал это не потому, что тебе понравился этот хлам?
Ты очень умён, признал Иоанн, а раз так скажи мне, что было бы, если бы в мой спор с Игнатием Нарфиком не вмешался магистр? Меня повезли бы во дворец силой?
Конечно, нет. Они бы утёрлись. Ведь ты особа священная! Я нисколько не удивлюсь, если завтра в храме святой Софии будут стоять иконы с ликом Христа, похожим на твой.
Глаза Калокира стали такими, что ни один приличный иконописец не взялся бы рисовать с этого натурщика никого, кроме Иоанна Крестителя после выходки Соломеи.
Ещё бы, процедил он, почти не разжав зубов, ведь Христос не только Спаситель, но и судья!
Ты это о чём? слегка удивился этериарх. Калокир опомнился. Что он делает? Перед ним ведь уже не льстивый и обходительный Лев Мелентий, зависимый от него, а военачальник, и даже больше того привилегированный скандинавский наёмник! Самому дьяволу неизвестно, что у него на уме, кто за ним стоит! Но даже дураку ясно, что ни одна интрига в стенах дворца не может плестись без его участия. Это было бы несомненно даже помимо слухов о том, что он близкий друг царицы. А слухи эти могли ли быть пустой болтовнёй? Разве что в том случае, если бы знаменитые на весь мир глаза Феофано были незрячими.
Осознав всё это, Иоанн выругался негромко, но с таким чувством, что конь скосил на него свой умный, блестящий глаз. По счастью, в эту секунду Рагнар направил вдруг своего коня на большой воз с дынями, перегородивший всю улицу, и обрушил на перепуганного возницу удары плети, крича ему:
Хочешь на галеры, проклятый турок? Поворачивай своих кляч! С закрытыми глазами ты, что ли, ездишь? Ну, так сейчас ты будешь вовсе без глаз, баран!
Несчастному, наконец, удалось развернуть свой воз, уронив при этом несколько дынь, и всадники вновь обрели возможность продолжить путь.
Извини, патрикий, сказал Рагнар, ручаюсь, Игнатий Нарфик узрел бы в этом коварный заговор!
Иоанну осталось только гадать, что имел в виду молодой варяг неловкость возницы или же нечто иное.
Дом, к которому скандинавский воин сопровождал своего попутчика, находился неподалёку от форума Константина. Это был особняк из белого мрамора, скрытый от посторонних глаз высокой стеной. У ворот стояли два воина с алебардами и щитами. Один из них, когда Калокир с Рагнаром подъехали, трижды стукнул большим железным кольцом, которое было свободно прикреплено к воротам. С другой стороны ворот лязгнули увесистые засовы, после чего створки распахнулись, и двое слуг с поклонами вышли навстречу всадникам.
Не желаешь выпить со мной вина? спросил Иоанн у этериарха.
Можно, ответил тот. Они пересекли двор и спешились возле самых дверей. Коней тотчас подхватили другие слуги.
Дом показался Иоанну почти приличным. По крайней мере, он был довольно просторным, но слишком скромно обставленным как и всё, что было обставлено по приказу тогдашнего императора. Временному хозяину приглянулась только одна из комнат нижнего этажа. Комната имела восточный облик пышный ковёр, множество расшитых подушек, мягкое ложе и низкий столик с резными ножками, за которым нужно было сидеть на полу, со скрещенными ногами, как это делают сарацины или китайцы.
Вот здесь мы и пообедаем, объявил Калокир и тотчас уселся. Рагнар, сняв меч, сел к столику так же ловко, как Иоанн. Им незамедлительно принесли вина, ключевой воды в глиняных кувшинах, жареных крабов, сыра, тёплого хлеба и овощей. Калокир хотел отпустить слугу, однако этериарх вдруг сказал последнему:
Погоди! Пусть пошлют кого-нибудь в суконную лавку около Южных ворот сказать дочери хозяина, что я завтра в полдень приду. Не нынче, а завтра.
Слуга с поклоном ушёл. Рагнар, взяв кувшин, начал наливать вино в золотые чаши.
Ты будешь разбавлять? спросил он у своего сотрапезника.
Нет, сказал Иоанн, взглянув за оконце, я ведь не эллин, гибнущий во мраке язычества, а примерный христианин.
Тогда я лью до краёв.
Пригубив вино, Иоанн сразу вспомнил Францию, где ему довелось побывать года два назад.
Франкское вино, подтвердил его мысль Рагнар, ставя пустую чашу. Иоанн сделал лишь два глотка. Ему очень нужно было остаться трезвым.
Попробуй крабов, предложил он, видя, что молодой варяг лишь грызёт редиску.
Нет, не хочу, отказался викинг, я ненавижу всё, что из моря. В детстве мне приходилось целыми месяцами питаться одним лишь этим.
Ты из какой страны?
Из Лапландии.
А, кивнул Иоанн, я там не бывал ни разу, но много слышал о неприступной, чарующей красоте северных морей, о мрачных утёсах и о фиордах, мерцающих под полярным сиянием!
Вздор всё это, зевая, произнёс воин, там море серое, а здесь синее. Там холодные камни, а здесь песок. Там женщины постоянно ходят в мехах, а здесь почти голые. Без своих земляков я тоже не очень сильно скучаю, их тут навалом.
Однако, ты оказался среди них лучшим, выпустил Калокир первую стрелу.
Мне попросту повезло. Судьба проститутка. А проститутки
Ласкают тебя задаром! Не правда ли?
Я другое хотел сказать.
Но ведь это правда?
Нет, это ложь. Я предпочитаю за всё платить. Вели принести нам мяса!
Калокир свистнул. Слуги, как оказалось, стояли прямо за дверью.
Разве вам неизвестно, что я люблю баранину с чесноком? спросил Иоанн, надеюсь, что мясо уже снимается с вертела? Кстати, пускай какая-нибудь шустрая девчонка сбегает во дворец и скажет, что мы тут сидим с Рагнаром и ждём, когда кто-нибудь там вспомнит, что я люблю кое-что ещё.
Ярл даже не повёл бровью.
Рагнар, друг мой! Надеюсь, ты не сочтёшь кощунством остаться здесь, когда моя просьба будет исполнена? выпустил Калокир вторую стрелу, едва слуги вышли.
Нет, больше девушек я люблю только смерть, качнул головой начальник дворцовой стражи.
Это ещё что значит?
Давай-ка выпьем, потом я тебе отвечу.
Давай, сказал Калокир и осушил чашу. Рагнар наполнил её опять, а затем свою.
Мы, викинги, верим в Одина, сказал он, когда обе чаши опять сделались пустыми, ты ничего не слышал о нём?
Слышал. Бог-воитель.
Да. Воины, павшие на полях сражений, пируют с ним за одним столом в небесном дворце. У бога есть дочери, и их больше, чем звёзд на небе. Это валькирии. Каждый воин берёт одну из них в жёны. Или в любовницы, если его характер или её темперамент требует перемен. Валькирии своенравны, но не обидчивы. И, конечно, любят они только храбрецов. Тем, кто умирает от старости, вообще нет места во дворце бога.
Стой, погоди! прервал Иоанн, это слишком просто! Но я всё равно запутался. Получается, что ты любишь смерть ради женщин, которых любишь чуть меньше? Ты сам мне это сказал! Так как же прикажешь тебя понять? Здесь что-то не сходится.
Всё здесь сходится, возразил Рагнар, я ведь не сказал, что люблю именно свою смерть.
Ты думаешь, смерть бывает либо своей, либо ещё чьей-то? Ты разделяешь эти две смерти?
Этот вопрос был чересчур сложным для ярла. Поэтому он его не услышал. Он продолжал, взяв ещё редиску и кусок хлеба:
От смерти не убежишь, она всё равно догонит. Она сияет над всеми, как небеса. Биться с нею так же бессмысленно, как с бушующим океаном. Зачем же тратить на это силы? Разве и небо, и океан не прекрасны? А смерть не только прекрасна, она ещё и умна, и трогательна, и чувственна, и умеет быть благодарной. Смерть надо любить, как женщину. А что главное в отношениях с женщиной? Да конечно же, твёрдость и своевременность. Это осчастливливает обоих. Также важна прелюдия. Почему македонский царь Александр остался непобедимым и до сих пор никто не может сравниться с ним? Потому, что он совсем не боялся смерти и прославлял её, как никто, идя к своему могуществу по дорогам, выложенным телами! За его твёрдость и утончённость в любовных играх смерть отдалась ему своевременно, и от их соития родилась бессмертная слава.