Его ноги проваливаются до колен.
* * *Богдан, закончил растяжку? окликает меня Иваныч и выдёргивает из горьких воспоминаний, которые иногда ещё настигают меня.
Да и о том, как практически ползли по заснеженной целине, вспоминать не хотелось. К вечеру увидели вдалеке огоньки и прибавили ходу. Становилось так жутко, что постоянно оглядывались и, казалось, что среди чёрных елей мелькают чьи-то глаза.
Вышли на пригорок, с которого как на ладони виднелся нарядный из-за огней посёлок. Ног уже не чувствовали, передвигали их машинально, как роботы. Замёрзли, перенервничали, устали от напряжения и опасности за спиной.
Боб, а если с горочки бегом? предлагает Мишка, с тоской вглядываясь вдаль. Смотри, снега мало.
Тогда уж лучше кубарем, шучу я, хотя тоже мечтаю оказаться в тепле и почувствовать наконец защищенность.
Думать о поступке отца не хочу, гоню эти мысли прочь, но уверен, что домой не вернусь ни за что. Разделяет мое мнение и Мишка. Друг вырос в семье, где совсем другие отношения среди родных.
Нет, можем шеи сломать. Наперегонки.
Мы припустили, постепенно набирая скорость. И тут из чащи послышался вой. Я вздрогнул, обернулся и потерял равновесие. Ноги заскользили по льду, по пути натыкаясь на камни и корни, и я провалился по пояс в яму. Острая боль ударила в голову и вырвалась из глотки криком. Мишка, уже почти добежавший до основания холма, резко затормозил.
Он сразу вернулся, вытащил меня, а потом понёс на плечах до самого посёлка. Как он справился, не представляю, я то терял сознание от боли, то приходил в себя. Окончательно очнулся в местной больнице: перелом большеберцовой кости со смещением.
Полтора месяца в гипсе, потом ещё три месяца восстановительного периода. В июне приступил к тренировкам, а завтра первая моя игра в сезоне.
Черт! Волнуюсь, как новичок.
Кладу руку на грудь, так сильно колотится сердце. До боли хочется почувствовать адреналин в крови, возбуждение, дикое стремление к победе.
А это невероятное состояние катарсиса, когда ты забиваешь мяч!
Ты теряешь себя, несёшься, как безумный, по полю и кричишь, кричишь во всю глотку до хрипа, до потери голоса
А вместе с тобой ревут трибуны. И падаешь перед ними на колени, целуешь зелень стадиона, благодаря болельщиков и небеса за пережитые эмоции.
Смотрю на тренера.
Да, Сергей Иванович, закончил.
Иди, погоняй мяч в квадрате.
С вечера отключаю телефон, не хочу, чтобы кто-то случайно или намеренно сбил боевой настрой. Первый тайм играю, как зверь. Каким-то чутьем угадываю, куда передадут мяч и несусь в то место быстрее пули. Удаётся забить гол, потом второй. Подъем в душе такой, что впору взлететь. Менеджер сидит на трибуне и в тренерской зоне не показывается.
Но нога даёт о себе знать. Непроизвольно тяну руку к больному месту и поглаживаю. Зоркий глаз тренера замечает это.
Боб, отдохни немного, говорит он и выпускает на поле запасного.
Стиснув зубы, наблюдаю за вторым таймом, а он идёт все хуже. Противники забивают сразу два мяча. Сидеть уже не могу, выскакиваю и прилипаю к ограждению.
Иваныч, выпусти меня, прошу! Иваныч! зову тренера.
И вот когда до конца матча остаётся пять минут, он оборачивается, пристально смотрит на меня и согласно кивает.
Ура! Мой звездный час! Я сейчас всем покажу, на что способен.
Принимаю точную передачу от Мишки и несусь к вражеским воротам. Противники остаются в стороне. Уже вижу, как вратарь мечется у авоськи (сетка ворот сленг), заношу ногу для удара и вскрикиваю от такой резкой боли, что искры из глаз. Нога подламывается, мяч уходит поверх штанги, и падая, вижу ухмыляющееся лицо Паскевича.
Что случилось вечером, плохо помню. В голове осталось только, что хотел нажраться до поросячьего визга от отчаяния. Не мог смотреть в глаза Иванычу, ненавидел менеджера, который развёл руками и выдал:
Я так и знал!
И главное, мне никто не поверил, что сволочной Паскевич ударил меня намеренно по больной ноге, и что к носку его бутсы был приделан острый шип.
Глава 7. Олеся
Операция по спасению телефона проходит на «ура». Поставив тарелку на нужный стол, я пробегаю мимо кадки, хватаю свой мобильник и несусь обратно. Ноги дрожат от ужаса, спина леденеет, словно ждёт: вот-вот раздастся выстрел.
Но до тощей официантки в шапочке, падающей на глаза, никому нет дела, да и мне пора сказать «Адьоз» этому месту. Выскакиваю на улицу, почти не дыша, сдергиваю с себя униформу и бросаю ее на стул у двери.
Все! Я свободна! Теперь к такси. Надеюсь, дядечка-испанец ещё меня ждёт. Водитель не подводит, я плюхаюсь на заднее сиденье.
Vamos? шофёр смотрит на меня в зеркало.
Vamos! повторяю я и добавляю: Go, go!
Кажется, мы друг друга поняли. Машина разворачивается и направляется к отелю, а я облегченно откидываюсь на спинку и закрываю глаза. Неужели получилось? Не ожидала от себя такой прыти.
Наконец могу отдышаться, успокоиться и прийти в себя. Настроение поднимается до небес. Просматриваю запись, и глаза лезут на лоб: вижу то, что не смогла разглядеть под ветками дерева. На ноге Колесникова багровеет огромный синяк. Вот это он и показывал капитану!
Тут же отправляю видео редактору канала, потом набираю его номер и кричу.
Ефим Иванович, этот материал подойдёт?
Сейчас, сейчас, смотрю, в ухе шорохи, щелчки, чьё-то дыхание, и вдруг тишина взрывается торжественными криками. Морозова Олеся ты молоток! Умница!
Меня от гордости распирает, как воздушный шар. Ещё чуть-чуть, и вылечу сквозь окно. Водитель косится в зеркало, не понимает, бедняга, почему я так возбудилась.
Все отлично! показываю ему большой палец, потом делаю сердечко.
Таксист пожимает плечами, но улыбается. Думает, наверное, что ширнулась чем-то в баре. И пусть думает! Жизнь прекрасна!
Прокручиваю ещё раз видео, и новая мысль прошибает голову. Звоню боссу.
Ефим Иванович! Видели синяк на ноге Колесникова? Я тут подумала А что, если его промах не случаен? Не зря же он так возмущался в баре, что напился.
Хм, Морозова, а черепушка у тебя варит. Говоришь, команда проиграла не из-за ошибки нападающего?
Да. Никто же его не услышал, судьи не просмотрели в записи тщательно момент, все казалось очевидным.
Иногда идеи лучше держать в голове, а язык за зубами. Но этому учатся всю жизнь, а я от радости совершаю самую большую в своей жизни ошибку.
Морозова, говорит босс и замолкает.
Я терпеливо жду похвалы, сердце поет от радости за выполненную работу. В мечтах я уже выбралась из мира насекомых и устраиваюсь за столом репортера.
Да, Ефим Иванович
Ты думаешь, что Паскевич ударил не по мячу, а по ноге Колесникова намеренно?
Да! Он и не бил по мячу. Хотел просто затормозить атаку. Последние же минуты матча шли
Хм так-то оно так но в большом спорте всякое бывает.
Остановите кадр, где Боб показывает ногу, и увеличьте его, в центре синяка красная дырочка, словно прокол.
Да-да, есть. Но это значит, что Морозова! Да ты настоящая находка для канала! Мы можем вместо одной передачи сделать несколько, провести детективное расследование. Задержись-ка в Барселоне. Узнай подробности!
Мне кажется, что на голову вылили ушат ледяной воды.
Как? ору во всю глотку.
Таксист вздрагивает, дергает руль, машина виляет, выезжает на соседнюю полосу и чуть не сталкивается с несущимся навстречу мерседесом.
Морозова, миссия выполнима.
Ефим Иванович!
И там телефон держи включенным
Ефим Иванович! уже чуть не плачу я.
Твой обратный билет мы поменяем.
Нет! Не надо!
Дерзай, девочка! Вперёд!
Шеф отключается, оставив меня в таком шоке, что даже инстинкт самосохранения не срабатывает. Не замечаю манёвров водителя, валюсь к одному стеклу, потом бьюсь лбом о переднее кресло и наконец падаю на сиденье, телефон вываливается из рук.
Таксист с воплями выравнивает движение и подъезжает к тротуару.
Fuera! Fuera! (Убирайся! исп.).
Он перегибается через кресло и толкает меня к двери. Без лишних слов понятно: гонит вон.
Простите! Я не хотела. Простите! бормочу извинения и выползаю на тротуар.
Именно выползаю. Руки ноги дрожат от пережитого двойного стресса, в пустой голове звон. Кажется, мечты о жизни насекомых скоро воплотятся в жизнь.
И что теперь делать?
Такси мелькает огнями и скрывается за углом, оставив меня в одиночестве.
Высшая точка невезения и жизненного провала!
Я опять у разбитого корыта, как та жадная старуха. Вернее, жадный босс, которому все мало! Оглядываюсь. Передо мной ночная улица, вокруг ни души, только лампочка в соседнем фонаре мигает, создавая мистическую атмосферу.
А ещё откуда-то потянуло сквозняком. Обнимаю себя руками и подпрыгиваю на месте: джинсы и футболка не спасут мое бренное тело от ночной прохлады. Эх, и почему сейчас сентябрь?
Надо что-то делать. Обшариваю карманы. В правом пропуск Колесникова. Это плюс, можно извлечь максимальную пользу. В левом кармане пусто. А где телефон?