Его мысли по-прежнему крутились вокруг устройства новой жизни, и это помогло ему сохранить самообладание.
Нокт принадлежал к числу людей практичных, то есть обладающих качествами, полезными в жизни. Вместе с этим у него было то, что называлось чутьём или проницательностью, ставящей его выше остальных практиков, полагающихся на сухие факты. Несмотря на это, он, как и многие из его породы, боялся необъяснимого, не верил в мистику и всюду искал рациональное объяснение. Это помогало ему порой доходить в размышлениях, к которым он был склонен, до весьма интересных заключений. Правда, их он предпочитал держать при себе.
Многие из них касались власти, ведь почти все в небесном городе политики и жители были уверены, что он станет новым правителем, и Нокт не возражал. Не удивительно, что именно его народ прочил на место дяди. Ещё бы! Юноша был старшим племянником Фреома молодой и сильный, с ясной головой и деловой хваткой. Кроме того, в этой душе с остальными вполне положительными чертами уживалась строптивость, которая, если не возведена в абсолют, способна привлекать.
Не отрицая всеобщего мнения, но внешне выражая пренебрежительность к власти, Нокт пытался выглядеть независимым. Однако, каждое его слово и действие настолько изобличало полную готовность сесть на трон, что в итоге все начали относиться к поведению юноши, как к «ломанию молодой недотроги». Такой исход взбесил Нокта, его тщеславие было задето, но ничего менять он не стал. Гордость взяла верх, и парень продолжал играть избранную роль, пусть и фальшиво.
Живя и вращаясь в высших кругах, в цепи размышлений черноволосый фаратри вскоре коснулся мыслью и брата, который пусть ничего не говорил прилюдно о своём отношении к власти, но периодически доказывал поступками, что трон для него подобен чумной гробнице.
Горожане говорили о нём со страхом, люди на земле боготворили. Они не забыли его первое пришествие и вспоминали о нём, едва сдерживая восторг. Когда же речь касалась любви Диона к смертной женщине, даже самые крепкие сердца порой обливались слезами. Все знали эту историю, и если на небесах она вселяла ужас, то на земле производила эффект лекарства.
Стоит отметить, что «людской вопрос» стоял во время повествования весьма остро. Мир между небом и землёй держался около века, однако у Дэма не было уверенности в том, что люди не начнут сопротивляться. В этом случае Дион с его человеколюбием мог послужить гарантом спокойствия и процветания двух соседствующих рас. Нокт понимал это, и оттого иногда смотрел на наивное поведение брата, как на самую продуманную хитрость. В душе черноволосого фаратри порой просыпалась злоба. Гнев и честолюбие, приправленные практичностью и чутьём страшное сочетание, особенно если им обладает человек с нечестивыми мыслями. Временами, идя у них на поводу, Нокт был близок к подлости, но всегда успевал остановиться, напоминая себе, что младший брат ещё совсем дитя и драться с ним за трон, всё равно, что рушить детские грёзы о волшебных краях.
И хотя могло показаться, что в Дионе Нокт видел соперника и наивного глупца, это было не так. Черноволосый фаратри относился к брату с теплом родного человека. Когда этого требовала ситуация, он помогал ему, а в остальное время безмолвно находился рядом.
Удивительно, но идеи братьев в чём-то соприкасались. Нокт тоже не видел ничего ужасного в любви к людям, даже наоборот называл её полезною. Правда, по его разумению, эта польза состояла только в политическом равновесии, а не в совершенном равноправии человека и фаратри. Дион же не задумывался об общественном значении его поступков, а отдавался людям всем сердцем, забывая о небесной жизни, её суете, наслаждениях и праздности.
Солнце медленно сходило с наивысшей точки. Прошёл час с того момента, когда фаратри ушли в лес. Вскоре они начали возвращаться.
Первым в лагерь вернулся Дион, неся в руках и в одном мешке так много палок, веток и мха, что Нокт, оторванный от размышлений, сначала не разглядел брата за всем этим. Когда строительные материалы рухнули на песок, и черноволосый юноша увидел Диона, он рассмеялся.
Зачем ты принёс столько? Дворец решил отстроить? Здесь не хватает только булыжников для закладки фундамента! весело восклицал Нокт.
Булыжников? удивлённо переспросил Дион. Я совершенно о них забыл. Мне вернуться?
Я же смеюсь над тобой, не переставая улыбаться, его брат покачал головой. Ты притащил так много веток, что я думаю, тебе одному будет многовато!
Зачем ты принёс столько? Дворец решил отстроить? Здесь не хватает только булыжников для закладки фундамента! весело восклицал Нокт.
Булыжников? удивлённо переспросил Дион. Я совершенно о них забыл. Мне вернуться?
Я же смеюсь над тобой, не переставая улыбаться, его брат покачал головой. Ты притащил так много веток, что я думаю, тебе одному будет многовато!
Здесь не всё моё, ответил Дион, разглядывая на песке зоны жилых мест. Я заметил, что ты остался и принёс веток для тебя.
Я думаю, и так найдётся много охотников, склонившись над принесённой кучей, ответил Нокт. Он осматривал ветки, мох и находил их весьма хорошими для постройки крыши и покрытия постели. Оглянувшись на валун в центре песчаной площади, черноволосый фаратри представил общий вид конструкции и остался доволен. Толстые палки можно было воткнуть в песок и образовать наружные стены. От них перекинуть более гибкие ветви к поверхности валуна и закрыть крышу листьями. Всё это нарисовалось в воображении Нокта так ясно, что он даже едва заметно улыбнулся. Дион подошёл к камню и сел рядом, расправив крылья и подставив их солнцу.
Ты представляешь, как мы будем здесь жить? вдруг спросил черноволосый фаратри, оглянувшись. Его брат кивнул.
Хорошо. Просто не хочу, чтобы ты был помехой, вдруг строго, с оттенком злобы, бросил Нокт. Дион про себя усмехнулся. Он знал, что к нему относятся пренебрежительно, и оттого придумывают всевозможные оскорбления, маскируя их под заботу об общем деле.
Я слышу это сегодня уже третий раз, но не думал, что и ты будешь среди этих глупцов. Они слепы, раз не видят, что на земле я чувствую себя гораздо лучше, чем в городе, сощурившись и с наслаждением разминая крылья, чуть слышно проговорил Дион.
Быть может, мы правы? Или ты, действительно, виноват в том, что о тебе думают в подобном духе, отозвался он.
Как бы там ни было, жестокость задевает меня. Я понимаю, что в этом ваша цель и состоит, но несправедливость подобна болезни, и вы больны.
Раз так, то можешь возвращаться назад. Слушай, когда говорят правду и помалкивай, внезапно разозлившись, громко произнёс Нокт. Сейчас в его душе вновь схлестнулись противоречивые чувства: тщеславие порождало гнев, но голос разума подсказывал, остановиться. Грубость уже сорвалась с уст фаратри, и тот стыдливо замолк. Внезапный порыв был ужасен.
Я буду молчать. Извини, кротко промолвил Дион, встав с места. Я сказал это, потому что от тебя такие слова, причиняют боль. Остальные мне безразличны.
Выбирай место для жилья, вдруг отозвался Нокт, потупившись.
Но ведь ты всё уже распределил, удивлённо молвил Дион.
Плевать. Выбирай
Нокт
Я сказал, выбирай. Это просто: оглядись и найди место, где бы тебе хотелось жить следующие два месяца.
Неважно, быстро ответил Дион, будто увидев, что Нокт, борется с собой. Его брат закрыл глаза. Туманный образ, словно бельмо, мелькал в глазах. Немедленно развернувшись, парень прошептал:
«Хорошо, как хочешь. Я сам выберу для тебя место, только прошу, не думай, что я буду отвечать за тебя!»
Кажется, для этого я не подавал поводов, заметил Дион, одновременно умилённый и задетый новой грубостью брата.
Вскоре в лагерь вернулись остальные. После недолгого совещания было принято решение устроить охоту на оленей завтра днём, сегодня же заняться постройкой шалашей. Каждый из двадцати фаратри уже обзавёлся строительными материалами, теперь крылатым существам предстояло лишь занять места и начать постройку. Нокт изложил своё видение будущего устройства лагеря, и, выдержав лёгкую корректировку, его идеи были утверждены как обязательный план. Работа закипела.
Сначала каждый приступил к постройке стен. Некоторые особенно практичные фаратри, в числе которых был и Нокт, порекомендовали обмазать уже установленные опоры глиной, чтобы сделать их устойчивее. Так и сделали. Шаг за шагом, час за часом, на пустынном месте у валуна выросло целое поселение, состоящее из маленьких домиков, поместиться в одном из которых могли двое фаратри с прижатыми к спине крыльями.
Когда работа была завершена, солнце уже склонялось к горизонту, и тень от самого маленького камушка вытягивалась в длинную полосу. Нокт оглядывал общий результат и не видел причин для недовольства. Даже Дион, который прежде не отличался в практических делах, сейчас соорудил свой дом вполне сносно.