Я попытался пнуть врага под колено. Он отступил. Я спиной чуял, как Вард обошел приятеля с дубинкой.
Вы бы сдались, с ложной заботой пророкотало за моим плечом.
Бандит, что встал передо мной, ощерился. Я не пробью блок, не свалю его на землю, не поднимусь по нему, чтобы проскочить вперед. Один выход. Я схватил вторую керчетту, прикрылся от хука в лицо и пошел напролом. Острием меча вперед. Не хватит силы проткнуть смогу хотя бы запугать? Бандит попятился, я побежал на него. Если попасть острием в пах, где только стеганая защита
Керчетта замерла, не двинувшись с места. Стальная хватка на запястье потянула назад. Я вскрикнул от резкой боли. Мои пальцы разжались. Сталь упала в ноги.
А вот это уже грубость, заметил Вард и швырнул меня в стену.
Я подставил левую руку, чтобы не удариться головой. Слегка умягчил удар. Перед глазами заплясали звезды. Меня потащили обратно уже не Вард, но тот, с окровавленным лицом.
Острая боль пронзила колено, я упал на второе. Оттолкнул кого-то перед собой. Меня снова пихнули в стену. Не дали сползти по ней, рухнуть. Подняли за волосы, ударили ногой в живот. Пластины распределили силу пинка. После третьего не помогла и защита.
Выдох. Глухой удар. Скрип заклепок, боль в ребрах. Вдох.
Вас отделал мальчишка, заметил Вард.
Я уже не мог отличить одного врага от другого. Меня толкнули к проходу. Я сделал два шага, задел что-то и снова растянулся в грязи. Подножка. Лужи переулка отдалились. Меня поднимали на ноги, чтобы снова ударить и извалять в земле с щебнем.
Захрипев, я попробовал подняться на четвереньки. Сам. Грязь на одежде, грязь в легких не продохнуть. Я жмурился от боли и Восния исчезала. Раскрывал глаза и видел темную влагу: кровь на земле, земля в крови
Растопырив пальцы, я поднял ладони вверх. Позади меня засмеялись:
Гля, терь просит!
Вдох. Глухой удар. Боль в боку.
В просвете между домами появился патруль: два стражника. Один повернул голову в нашу сторону. Мы встретились взглядом. Я крикнул:
Эй, на помо
Боль на затылке снова потянули за волосы.
Эй!
Патрульные ускорили шаг и скрылись из вида.
Меня затрясло. Удар пришелся между лопаток. Я неловко выставил руки перед собой. Грязь брызнула мне в лицо, холодный щебень содрал кожу на ладони. Я вывернулся, ножны больно продавили бедро. Подняться мне больше не дали.
Горло придавили сапогом. Я впился в него руками, тяжело хватая воздух, откашливая грязь со слюной.
По шлюхам он нашим ходит, а? удар пяткой по голени. Победитель херов!
Я отпустил чужой сапог и поднял обе ладони к небу, сдавшись. В первый не поверили? Могли не поверить
Это не остановило врагов. Пинали по ребрам, задевали локти, плечо.
Закрыв лицо руками, я повернулся на бок, стиснул зубы. Не подтяни я колени к животу, ударили бы в промежность.
Всё?
Еще один удар пришелся на колено, а потом тяжелый сапог опустился мне на плечо и снова развернул лицом к небу.
Че, кончился, умник?
На втором этаже дома висел деревянный образ Матери двойного солнца. Кривой, крупный, дешевый. Скорбная улыбка озаряла Криг, призывая к щедрости и взаимопомощи. Под образом, как стервятники, собрались бандиты. У того, что слева, из ноздрей торчали черные мокрые волосы. А потом все поплыло.
Все, все, завязали, приказал Вард.
Не успел я вдохнуть, меня еще раз пнули по ребрам. С силой, будто копытом. Я дернулся, чем сделал только хуже. Болело все от голеней до затылка.
Я сказал: завязали!
Звук глухого удара. Чудо на этот раз не по мне. А может, я уже ничего не ощущал.
Фученыш бне ноф равбил.
Поделом, будешь умней, с нелепой заботой ответил Вард. Эй, молодой господин, вы живы?
Восния страна слепцов и тупиц. Я стиснул зубы, чтобы не выть от боли. Как же был нежен со мной Саманья, мать его
Ну-ну, не плачьте, пройдет. Без меча-то оно по-другому, да? захрипел Вард, заслонив собой последний луч уходящего дня.
Я снова закрыл голову. Не от удара, а чтобы не видели моего лица.
Я с-с даюсь, зачем-то уточнил я.
Мою руку отвели в сторону. Тот, которому я разбил губу и нос. Что-то брызнуло мне на щеку. Плевок.
Оно и вибно, пабаль.
В полутьме блеснуло железо. Я сипло вскрикнул:
Нет! Не на
Не успел и дернуться с пояса уже срезали кошелек.
Я говорил, что господина Симона не стоит расстраивать, снова заботился Вард. Предупреждал. От всего сердца к вам
Попытавшись вдохнуть, я всхлипнул. Второй бандит уже стащил с меня пояс и смотал им ножны. Первый подавал ему мечи рукоятью вперед, даже не оттерев от грязи. Обращался с керчеттами так, будто заслужил их
Честная доля. Вард поймал брошенный кошелек, взвесил монеты в руке. Все, как и условились.
Я закашлялся, не стал вспоминать про десятую часть. Как ни считай, арифметика не на моей стороне.
Берегите себя, Лэйн из Излома, шмыгнул Вард носом, затем вытерся рукавом. Если передумаете, вы знаете, где бывает господин Симон.
Человек-валун развязал мой кошелек, выудил оттуда несколько серебряных монет и кинул их мне на грудь. Две упали ребром и скатились в грязь. Так бы расплачивались с одной из девчонок в южном квартале. Я лежал, стиснув зубы. И потому, что не мог подняться, и потому, что делать этого не стоило.
Обувку-то, а? спросил второй бандит, кивнув на мои ноги.
Вард окинул взглядом все ценное, что осталось у меня из Излома. И пожал плечами:
Не стоит того.
А может, все-таки верх?..
Голова шла кругом, земля и небо слились: черное месиво.
Вы об этом пож-жалеете, просипел я. Тише, чем обычно говорят побитые аристократы.
О фапогах-то? фыркнул подбитый бандит, пока затыкал ноздри платком.
Вард посмотрел на меня. Я уже сам обо всем пожалел.
Хм-м, Вард почесал шею под плащом. Его руками можно было невзначай ломать хребты. Никак докладывать собрались? Второй бандит фыркнул от смеха. Послушайте добрый совет. Не ходите к старине Бойду
Вавд дебьма не фкажет, заметил подпевала. Кажется, он уже перестал злиться.
Бойд это, кажется, глава гвардии? Или стражи? Есть ли разница?.. Я молчал оттого, что боялся взвыть, едва расцеплю зубы. Второй ублюдок не унимался:
А может, и ниче обувка-то?..
Вард одернул штаны, присел на корточки, а все еще был выше меня и половиной роста.
Только приведите себя в порядок перед визитом. Выглядите вы неважно.
Я молчал. Цепные псы Варда отошли в сторону улицы и над чем-то ржали, как кони. Скорей всего, надо мной. Я с тоской проводил керчетты взглядом. Может, в последний раз.
Валун остался со мной, и я трясся от его прохладного молчания. Ждал, что свернут шею, отнимут и сапоги, выгнут колено в обратную сторону
Вы не держите обид, молодой господин, вдруг сказал Вард. Большая удача, что Симон вас приметил. Через пару лет вы будете благодарны, поверьте.
Мг-м, выдавил я из себя, чтобы не завыть.
Многие не выходят из этих стен, его холодный взгляд провел черту над переулком. Я сам лежал здесь, верите? улыбнулся он, как последний безумец. Выше нос. Надеюсь, мы свидимся вновь.
Я зажмурился и поджал губы. А когда поднял веки Варда уже не было.
Снова шаги. Чавканье сапог, по счастью, отдалялось. Кто бы знал, что я обрадуюсь и такой мелочи. Горячая влага потекла по щекам, в носу защипало, хоть мне его и не ломали. Я лежал, стуча зубами от холода и всхлипывая. Образ Матери двойного солнца померк, крыши по левую сторону превратились в темное полотно. Я никак не мог понять это резко стемнело или
Дрожащей рукой я прикоснулся к левому глазу. Переулок, пятнистое тело в тряпье. Черно-красное месиво, запах разложения, холод земли. Нищета. Я надавил пальцами сильнее. Боли не было. Я не чувствовал левой половины головы.
Мать и не узнает меня, если отправится на поиски в Криг.
С-скоты, я зашипел тихо-тихо.
Вард все еще мог вернуться.
Какое-то время я пытался найти серебро в грязи, как увечный попрошайка. Мое, заслуженное, заработанное потом и кровью
Мрази, сказал я чуть громче, голос надломился.
Одна монета так и не нашлась, и я оставил поиски. Правый бок совсем закоченел, грязная влага переулка забралась под доспех. Холодная не кровь. Холод это хорошо.
Я вас-с, я начал клясться, но не закончил, я
Что? Что я сделаю? Выступлю против Симона, которого не знают или боятся моряки оторвы из предместья, где жизнь еще тяжелей? Выпущу потроха его людям и уйду чистым? Я пытался засмеяться, но из горла вышел странный хрип.
Прихватил мечи из Стэкхола, а голову оставил. Саманья дал мне лучший совет, а я дрался там, где не имел преимуществ. Керчетты не спасают на узких улицах, от стрел и против отряда. А дурака не спасет и целая армия.
Горький стыд заставил меня подняться на четвереньки. Я дышал поверхностно желудок схватывало при глубоком вдохе.