Ярослав Полуэктов
Чокнутые детки
18+
Книга содержит нецензурную брань
Градобой
Легенды, батенька, не ложь. В ней не намёк, а живой воды правда.
А-а-ах, позвольте с Вами согласиться! пропел-прошептал Кощей Бессмертный, вытаскивая из рёбер пулю 32 калибра.
Девятого! поправила Баба Яга.
По эрекции не скажешь, обиделся, взвыл Кощей.
«Princess country MOD».
1/2 Ektov
Увертюра
Конец октября аж одна тысяча девятьсот восьмого года.
Сезон в этом году не удался. Дождит и дождит без передышки.
По ночам несметными полчищами роятся белые мухи.
Безоружные, несчастные, но смелые у них только один способ борьбы: они застилают своими хрупкими телами вражескую территорию.
А с утра хиреют войска, мельчают числом; и позорно ретируют, оставляя на память о себе мокрые намёки.
То слякоть, то замёрзшие лужицы во дворе, и за воротами. Чёрт возьми: никакого комфорта!
В день рождения Михейши, как назло, или, напротив, в его честь, началась то ли плотная бомбардировка, то ли салют.
То с неба посыпалась дробь прозрачных шаров.
Все шарики абсолютно одинаковые, будто перед самым обстрелом просеяны были через дуршлаг.
Отверстия военного ситечка диаметром с треть голубиного яйца.
Град отбарабанил по крыше ледяную шифровку в стиле Морзе считай конспиративное поздравление.
И стал крупнее.
Забухало не на шутку.
Небесный сюрприз заставил дрожать крышную жесть, загнал в хлева трясущуюся живность, и начисто, мигом будто поработал челюстями голодный железный крот почикалполомал жухлую траву.
В центре двора образовалась воронка глубиной в полтора спичечного коробка.
На дне воронки лежит ледяная ЦарьГрадМина размером в антоновку. Она не разорвалась, ура.
И начался спектакль!
Действие 1
О! Ни хрена себе. Вот так град, сказал Федот Иванович, выйдя на крыльцо, в такоето время! Небывальщина.
Федот Иванович Полиевктов интеллигентный человек, учитель математики и большой умница. И не матюкается по пустякам.
Поёрзал в пальтишке, свёл каблуки, зорко глянул по сторонам:
Мать, стайку-то прикрой, ишь, повылуплялись, будто цирк им тут. Пешком пойду Покалечит Поньку-то мою.
Съёжился и помчал за ограду, прикрывая голову директорским портфелем.
Бывало и побойчей, ворчнула бабка из дверной щели, делов то.
Стайку закрывать не торопилась: «Не разбегутся, куда им бежать не дураки поди».
Действие 2
Михейша с остатками зевоты вышел на крыльцо и тут же обнаружил непорядок.
Не особо долго заморачиваясь оригинальностью мысли, воткнул «учёбу» в ступени.
Подобно матросу Кошке в секунду обнаружил и подобрал ЦаряГрадМину.
Чуть прицелясь, фуганул Царём под карниз.
Словно редкие зубы опрометчиво залезшей на погодный ринг Старухизимы и тут же поверженной изворотливым нокдауном, посыпались сверху сосульки.
Небо потемнело, и затрясся осенний воздух.
То молниеносно выпорхнула изпод кобылок1 и застучала, будто окостеневшими лопастями, недовольная стаищща продрогших за ночь и толком не выспавшихся тварей. То ли мыши, то ли белкилетяги, то ли без определённого места жительства чертёнята сразу не понять.
От неожиданности переклинило Михейшу. Он вздёрнул плечи и по самую маковку вжал голову в воротник. Зажмурил от страха глаза.
Стая, между тем, расселась, кто куда, образовав вокруг Михейши пустую полянку идеально круглой конфигурации.
Чуть переведя дух, твари принялись ругаться и делиться впечатлениями:
Тук-тук, перетук! Чирей тебе во всю морду! Съешь тебя ливийский комар! Проткни тебя английская булавка! Мешаешь дремать, хулиганище! А не пойти бы тебе в свою дрянскую школу? Глянь на часы. Вот сторож-то тебя метлой приголубит.
Воробьи! Какие, к бесу, черти!
Михейша так славно для себя перевёл на хулиганский язык птичью болтовню, что мелькнула мысль о трудоустройстве звериным брехмейстером.
Там бы он, особо не напрягаясь, и лишь слегка кривя смысл, практически между делом мог зарабатывать неплохие деньжата.
Дуры! крикнул он, я вас понимаю! А ну! Кыш отсюдова!
Бесполезно. Для разгона сходки требовалась пушка.
Ближайшие существа подскочили, потрепыхались бестолково в воздухе, и снова сели на те же места: «Чирикчикчикчирик», что непременно обозначало: «Ругаться ругайся, а покорми!»
Михейша, совсем повзрослому согнув руку в локте, погрозил варежкой: «Вот вам всем!»
И на пинках, выпрыскивая слёзки изпод прогибающихся, заледенелых плёнок дворового мелкоозёрья, погнал портфель за ворота.
Действие 3
Вышла добрая к обижаемым созданиям естества смирная и сознательная Ленка.
Она не гадкий утёнок, она с рождения сделалась красавицей. Она учится в третьем классе народной школы 1 и ходит в кружок сохранения природы.
Сыпанула из горсти чемто заготовленным, мелким. Разглядела в рисунке китайский веер: «Нештяк картинка! Вот так чудопшено!» и поскакала догонять братца:
Миха, чёрт волосатый! Стой, тетрадку забыл!
Действие 4
Сжался круг пернатых. Соскользнула с заборов и обнажённых веток прочая пегая, воробьиная накипь. Переглянулись друг с дружкой и попёрли ближе к земле их крылатые коллеги. Засуетились враги и конкуренты. Застеснялась спуститься давеча закрепившая свои брачные отношения парочка молодых коршунов.
Неужто сыты одной только любовью?
Немного не так: просто для свадебной пищи воробьи, не говоря уж про пшено, не годятся.
Харч этот не вкуснее мышиной дырки в плинтусе, так они рассуждают. И выглядывают с высоты дичь покрупнее.
Чикчирик, пчикпчик! Ах, какие же тут разные жильцы имеются: на любую доброту! Так, конечно, могут говорить только серые и наивные воробушки.
Ррр, гав!
Встопорщились мохнатые уши. Выглянули из будки проснувшиеся по очереди Бублик и Балбес, пораззявили пасти, встряхнулись, лениво повиляли хвостами. Сделали по паре шагов. Понюхали дно плошки с ледяными остатками борща. Помацали носами смёрзшиеся в нем крестнакрест кости. Попробовали на зуб: «Не прокотит».
Глянули на шумное птичье торжище. Опять лаконично и без всякого азарта: «Гав, гав».
И снова забились внутрь, грея друг друга вздрагивающими телами: «И то, и это не еда. Одно название».
Зябко и некрасиво кругом.
Coda:
Конец миниспектаклю!
Класс
Неприветливо осенью детское учебное заведение. Зол на опаздывающих молокососов красноносый сторож.
Никто не помогает в ускорении передвижения джорским ученикам, засунутым на кулички.
«и нет у Шекспира ни дрожек, ни конки,
прям, Ъ, как у вас, в перемаранной Джорке»
Вильям IIIй.
(4е Путешествие Шекспира в Сибирь)
Тем не менее, опоздания и следующее за ним чесание затылка, подглядывание в замочную скважину и доблестное стучание в прикрытую классную дверь учителями народной школы не приветствуются. Лучше и безопаснее вернуться на крыльцо, пересидеть на ступенях весь детский академический час, копаясь в ноздрях и ища в них изумруды.
Славнее переболтать с дядей Проклом о несправедливости и новостях в человечестве, чем норовить ворваться бандитом на урок и скользнуть в парту, чтобы согреть свою задницу соседской тёплой.
А вот и звонок. Михейша, пользуясь отсутствием учителя, незаметно пробрался в класс, скинул пальтецо, скользнул в парту и сделал вид, что последние сутки сидел тут, но только в ушанкеневидимке.
Сосед, вроде бы, и не заметил появления товарища, продолжая доцарапывать на обратной стороне откидной крышки коровьи рога на портрете учительши Зухры в детстве бывалой троечницы.
Что говорили? Какую букву терзаете? спросил Михейша, засунув соломинку в недавно народившийся «кариес».
Всякие, буркнул сосед, не поворачивая головы.
Ему обидно, что он, как последний дурак, припёрся в школу чуть ли не с первыми петухами, нажравшимися бессонного порошка. А Михейше будто бы позволено всё даже опаздывать. Такими товарищи не бывают.
А Михейша, между прочим, владелец карманных часов со встроенным звоночкомбудильником и с нарисованным на циферблате БигБеном.
Часы, правда, не совсем английского производства, а Михейшиного собственного но, зато из британского картона. Так что часы весьма только приблизительно можно назвать английскими.
Но, зато БигБен вышел всяко лучше настоящего. Стрелки, так вообще подлинные: они от реликтового будильника.
Завидует не только Серёга, но и весь класс.
Порой чисто ради балдовины одноклассники спрашивают время у Михейши.
А Михейша, поддерживая игру, выпячивает петухом грудь, важничает погенеральски. Он выставляет вперёд ногу, выставляя условно сверкающий штиблет. Откидывает назад чёлку, подкручивает ус. Потом достаёт часы, и на минуту превращается в подслеповатого барина генерала на пенсии в кругу слегка растрёпанных, но зато сытых и довольных крепостных, торопящихся с любимой работы домой.