Но это все позже, а сейчас Витька лежал ни жив, ни мёртв и не сразу услышал взволнованный голос бабушки:
Витя, ты спишь аль нет?
Витька опасливо выглянул одним глазом, в расчете на то, что, когда опять громыхнет, он успеет спрятаться совсем.
Ч-чего, бабушка?
Ты ничего не видел?
Н-нет То есть да М-молния яркая
И все?
И все.
Бабушка долго молчала, а потом сказала со вздохом:
Надо же такому привидеться сослепу.
Витьке, конечно, стало интересно, что такое могло привидеться бабушке, и он, осиливая страх, высунул голову:
Б-бабушка, а б-бабушка, что с-случилось?
Ничего, внучек, не случилось, сказала бабушка своим обычным добрым голосом. Спи, родной, спи.
И неустрашимая бабушка громко захрапела, презирая всякую опасность, будь то самые ослепительные молнии или самые огроменные грома.
Витька, оставшись опять один на один со стихией, тоскливо заёрзал в кровати. А тут опять вспомнил про Бабасю. И до того ему опять стало жалко Бабасю и себя, что слезы подступили к горлу. Витька, полный решимости, сполз на пол и на четвереньках, чтобы случайно не увидела бабушка, стал пробираться к двери. А так как его глаза при этом оставались зажмурены, то вначале он набил себе шишку, стукнувшись лбом о косяк, и лишь затем попал в дверь. На кухне поднялся на ноги, обул резиновые сапоги, в которых бабушка управлялась по хозяйству, и, на ходу накинув длинную до пят старенькую телогрейку, вышел под дождь.
Ночь была до того чёрной, что если бы не полыхавшие молнии, не было видно ни зги. В лицо плеснуло ушатом ледяной воды. Гул от ливня был такой, что закладывало уши. Вдруг ночь распорола ломаная, длинная в полнеба молния, и грянул гром. Витька вмиг сжался и не в силах больше сдерживаться заплакал громко-громко. А вокруг вовсю бесновались злые силы: под их натиском гнулись столетние деревья, и от их жалостливых стонов кровь леденела в жилах, и даже трава вьюнок, днём такая шелковистая и ласковая, сейчас предательски опутывала ноги. А легкий ветерок, превратившийся ночью в сильный и коварный ветрище, так и норовил свалить Витьку наземь, безжалостно пихая в спину. Казалось, что сама природа ополчилась против Витьки. Он уж хотел вернуться и взять из -под печки кочергу, все-таки не так будет страшно, но тут его ног коснулось невидимое существо. Скривив лицо, словно в ожидании удара, и не дыша, Витька обречённо была не была протянул руку. Когда пальцы коснулись мокрой шерсти и снизу на него уставились два светящихся глаза, от ужаса Витька едва не лишился чувств, успев напоследок подумать о безнадежности ситуации, если уж сами черти устроили на него охоту. Тараща круглые в рыжую крапинку глаза, он что есть мочи заорал: «Мама!» И, наверное, продолжал бы горланить так долго, что его голос действительно долетел бы до города, где спала мама, не ведая ни сном ни духом, в каком плачевном положении оказался Витька, не обрати он внимание на один немаловажный пустячок: его ладонь миролюбиво лизало существо, вместо того чтобы тотчас волочь его в ад жариться на сковородке в подсолнечном масле. Догадавшись, кому принадлежит шершавый, словно наждачная бумага, язык, Витька сразу перестал орать.
Васька! Васька! радостно запричитал он, обнимая мокрого и грязного кота. Родной мой Васька! Ну ты и напугал меня, шельмец!
Кот лизнул его в заплаканное лицо: мол, ничего, брат Витька, это одному страшно, а вдвоём всё веселее, можешь на меня положиться, уж я-то тебя в обиду не дам.
Витька, конечно, понял и успокоился, только крепче прижал к себе кота, показывая, что благодарит за заботу и всегда знал про Васькину доброту. (Что, кстати, подтверждалось и обилием разнокалиберных мышей в бабушкином подполье.) Витька осторожно двинулся дальше по стёжке, едва видимой в сполохах молний. Напитавшаяся водой ватная телогрейка давила к земле, в просторных не по росту сапогах хлюпало. Но прежнего одиночества он уже не испытывал, а на такую мелочь, как неудобство, Витька даже не обращал внимания. Ну если только чуть чуть, самую малость. Да и здесь он усмотрел свою выгоду: будто на нём не телогрейка с чужого плеча, а тяжеленная кольчуга, и не бабушкины сапоги, норовившие всё время слететь, а громоздкие латы, и сам он, конечно, уже не Витька, а доблестный рыцарь Айвитя, отважно пробиравшийся на спасение своей Дамы сердца. У всех рыцарей были Дамы сердца это Витька знал точно. Только вот старенькая Бабася, сказать по правде, как-то уж не очень походила на Даму его сердца. Но и тут смекалистый Витька вышел из затруднительного положения, решив, что доблестный рыцарь Айвитя шел просто кого-то спасать Разве мало сейчас угнетенных олигархами?
Ветер трепал сирень, с кустов, журча, стекала вода, примешиваясь к сплошному ровному шуму дождя, но гром уже удалился и громыхал где-то далеко-далеко за оврагом.
Как Витька и предполагал, шалаш протекал: капли часто одна за другой с плеском падали в скопившуюся на земляном полу лужу, журчали ручейки.
Чувствуя за собой вину, он неуверенно позвал:
Ба-бася! Ба-бася!
Старушка, если она еще находилась здесь, промолчала, наверное, в свою очередь, обидевшись на Витьку. Тут уж ничего поделать было нельзя, и Витька, помня о её удивительных способностях становиться невидимой, зашарил в темноте руками. Он проверил каждый уголок на присутствие Бабаси, но ничего, кроме мокрой прялки в луже на полу, не обнаружил.
Бабася, я пришел за тобой, повысил плачущий голос Витька.
И хотя в это время ливень с новой силой обрушился на сад, ему показалось, что он расслышал жалобное «У-у-у», а под его руками мелко завибрировала прялка.
Вот ты где! обрадовался догадливый Витька и зачастил скороговоркой, сбиваясь и глотая слова: А я такой думаю, куда подевалась Бабася? Всё облазил, нет Бабаси. А ты оказывается вон где В прялке спряталась Хитрая какая Но ничего Я тебя сейчас спасу Как миленькую, Витька обхватил перед собой прялку и, тужась, поволок её к сараю. Он медленно брел сквозь косое полотнище дождя, оступаясь в не видимые во тьме ямки.
Ветер усилился, мелкие веточки сыпались на голову, падая с деревьев.
Ноги скользили, разъезжались по грязи, и со стороны Витька, наверное, был похож на знаменитую корову, которая, к своему несчастью, попала на лёд. В одном месте он всё-таки не удержался и позорно растянулся прямо в луже.
Кот Васька, следовавший за ним по пятам, и тут оказал посильную помощь. Он лизнул его в щёку и чуть слышно мяукнул, говоря, что Витьке хоть и трудно, но он на него очень надеется и негоже такому молодцу валяться в луже, как паршивый поросенок бабки Федулихи, а надо нести прялку в сарай, а уж там можешь разлёживаться, сколько угодно.
Витька не тот человек, чтобы пасовать перед трудностями: выбиваясь из последних сил, он втянул прялку в сарай. На ощупь, покопавшись в старье, приволок драный тулуп, которым бабушка на зиму прикрывает погреб. Укутав в него прялку с Бабасей и заботливо подоткнув со всех сторон, сам улёгся рядом отдохнуть от всех волнений. Под тулупом было тепло и пахло овчиной.
Кот Васька пристроился к нему под бочок охранять от особенно нахальных мышей и всякой другой нечисти, бдительно уставившись одним глазом в темноту, пока другой спал. А чтобы ослабевший от переживаний Витька уснул быстрее, стал мурлыкать, навевая на него крепкий и здоровый сон.
Очень даже здорово мы помогли Бабасе, сказал Витька и засмеялся сквозь не высохшие ещё слезы.
И они под шум дождя уснули.
9
Почти три дня пролежал Витька дома с температурой под бабушкиным надзором. За это время у него накопилось много неотложных дел. Витька начал считать по пальцам: навестить Бабасю, узнать, как она обходилась без него, раз; проведать родничок, который без него, наверное, пришёл в полное запустение, два; поглядеть как чувствует себя на огороде картошка, освобождённая от злобных сорняков, три; проверить шалаш на наличие его целостности четыре; закрепить на дереве скворечник пять Да мало ли ещё найдется важных дел у человека, безнадежно отставшего от жизни.
Сегодня Витька как раз и собирался приступить к их осуществлению, но тут в самый неподходящий момент, когда он было уже совсем собрался на улицу, вмешалась бабушка.
Она поверх очков оглядела щупленького загорелого Витьку, дикий и взъерошенный вид которого произвёл на неё самое неблагоприятное впечатление.
Витя! сказала бабушка торжественно. Сегодня не обычный, день не будничный, а праздничный. Поэтому тебе следует переодеться.
Подумаешь, независимо сказал Витька и поддёрнул поудобнее облезлые видавшие виды шорты. И так сойдет.
Нет, не сойдет, наставительно сказала бабушка. Сегодня большой леригиозный праздник, и будь добр подчиниться.
Витька, приняв вид обиженный и неприступный, буркнул:
Какой такой еще праздник?
Троица, ответила бабушка и таинственно улыбнулась. Ты разве не приметил в доме никаких изменений?
Витька огляделся по сторонам. Голова его сегодня настолько была занята предстоящими делами, что он и не заметил рассыпанную по кухне богородицину травку. Судя по тому, что травку не на всякий праздник рассыпают в доме, Витька поверил в необычность сегодняшнего дня, и по всему выходило, что бабушку не так-то легко будет уговорить оставить его в одежде, в которой он привык ходить.