В меня помещается.
Проживать в чужой стороне поначалу всегда трудно. Это известно любому исследователю. Потому что там другой климат и другие люди, а уж без знания местных обычаев можно запросто угодить в какую-нибудь глупую историю. Поэтому в команде отчаянного Витьки и бестолкового увальня Колюни просто необходим был человек рассудительный, способный мыслить необыкновенно.
Пришлось взять с собой Вовчика человека умного, хоть и дохлого, к тяжёлым походам не приспособленного.
На вокзал Витька явился первый, как самый дисциплинированный. Каково же было его удивление, когда под часами, где накануне была обговорена встреча, он увидел многолюдную толпу люди оказались совсем не глупыми и тоже часы выбрали как место наиболее приметное.
Солнце только что вышло, грело ещё слабо. По перрону «бродили» голуби и пили из не просохших после ночного дождика лужиц. Гудел маневровый паровоз.
Появился Пельмень, нагруженный вещами, как вьючное животное и даже хуже Он подошёл к ожидавшему Витьке и с печальным лицом пожаловался:
Вообще-то мать, собирая всю эту муру, рассчитывала на отца. А не успели мы зайти за угол, как он всё на меня перегрузил. Говорит, чтобы с малолетства привыкал ко всяким трудностям, и чтобы жизнь мне мёдом не казалась.
Витька, неизвестно чему ухмыляясь, спросил:
А сам он где?
Колюня махнул в сторону вокзала:
Газету покупает.
Вдалеке показалась тщедушная фигурка Вовчика в громадной шляпе, видно, надетой им, для того чтобы не напекло в голову и не повредились мозги. Под тяжестью рюкзака его нещадно кидало из стороны в сторону. К тому же сползавшая всё время на глаза шляпа доставляла дополнительные неудобства. Не видя, Вовчик сталкивался с прохожими и с необыкновенной быстротой перемещался вслед за своим рюкзаком, чудом удерживаясь на ногах.
Витька с Колюней с интересом стали наблюдать за его зигзагообразным передвижением, гадая хватит ли у Вовчика сил преодолеть весь путь на своих ногах или последние метры придётся ползти.
Но Вовчик не опозорился и, плюхнув рюкзак, отдуваясь, сказал:
Дошёл.
Витька пнул его рюкзак и, почувствовав что-то твёрдое, поинтересовался:
У тебя чего там?
Книги.
Витька с Колюней удивились:
Зачем столько?
Вовчик разъяснил:
На свежем воздухе читать намного полезнее, чем в доме От этого прочитанное усваивается быстрее Потому что усталость выветривается и голова находится всё время в свежем состоянии.
Новый метод по усвоению книжных текстов, изобретённый учёным Вовчиком, Пельменю показался больно сомнительным и он, почесав затылок, спросил:
А вот знания твои Они вместе с усталостью не выветрятся?
Вовчик подумал и сказал:
Знания, они не в голове, они в мозгах. А у меня что в мозги попало, уже никогда не выветрится, хоть бей по голове, чем ни попадя.
Но проводить маленький эксперимент со своей головой, как предложил пребывающий в сомнении Пельмень, не захотел, сказав, что знания всё равно останутся, только голова пострадает, а она тут ни при чём, чтобы по ней лупили. И привёл такой сильный пример, против которого не поспоришь:
Вот в древние времена для чего учёных на кострах сжигали? Потому что ничего поделать с ними не могли: как ни пытали, как ни колотили по головам палками, а знания всё равно в мозгах оставались. Вот инквизиторы и придумали их вместе со своими знаниями сжигать, чтобы они больше ими не хвалились А пепел развеивали по ветру.
Это мы знаем, согласился Колюня. Учили.
И даже вспомнил одного такого учёного астронома, пострадавшего от своих несвоевременных знаний, но всё равно от них не отказавшегося, Джордано Бруно.
3
Объявили посадку на поезд.
Витька, который слыл более опытным путешественником и прихватил с собой только самое необходимое: солдатскую фляжку с водой, фонарик, компас, спички, моток капроновой верёвки, складной ножичек, половинку бинокля, увеличительное стекло и другие, просто незаменимые в любом походе предметы, хотел было помочь слабосильному Вовчику, но тот оказался упёртым, как все учёные, для которого сгореть на костре было самым обычным делом, нежели доверить кому-то свой ценный груз.
Не согласился на помощь и Колюня, побоявшийся, что отец обличит его в отлынивании от трудностей и в воспитательных целях добавит ему в рюкзак всё что угодно вплоть, до кирпичей.
Глядя на таких дураков, больше похожих на бурлаков с картины художника Ильи Репина «Бурлаки на Волге», репродукция с которой висела в классе, чем на путешественников, сам Витька держался солидно, как и подобает знаменитому исследователю.
Он первый и заметил толстую в три обхвата тётку, по сравнению с которой даже жирный Пельмень выглядел замухрышкой. В руках тётка несла здоровенную клетчатую сумку, именуемую среди рыночных торговцев «мечта оккупанта», потому что в неё вмещается столько, сколько захочешь. Справиться с такой неподъёмной сумкой тётке было нелегко, и она так часто садилась на неё передохнуть, что, наверное, думала, будто поезд обязан был дожидаться её одну. Но из-за одного человека, даже из-за такой чудной тётки, вся железная дорога график движения поездов менять вряд ли станет, и Витька, с малолетства приученный уважительно относиться к взрослым, с готовностью подставил своё могучее мужское плечо. Он подскочил к тётке, которая готовилась в очередной раз передохнуть, подхватил сумку и, кособочась, поволок к вагону.
Эт-то что такое? вскричала тётка.
Но тут её саму подхватили под руки подоспевшие Вовчик и Пельмень и тоже поволокли к вагону, как два трудолюбивых муравья большую муху.
С минуту тётка соображала, что бы всё это значило, потом негромко заголосила:
Ой, ой, оставьте меня!
Да не переживайте вы так, самым добрым голосом уговаривал Пельмень. Вы нам не в тягость.
Но тётка попалась какая-то бестолковая, всё никак не могла понять, что люди заботятся о её здоровье, и не умолкала, повышая голос:
Ой, мама родная! Ой, да что же это творится на белом свете!
Тётка хоть и капризничала, отказываясь от помощи, но особо не сопротивлялась, видно, побоявшись, что сумка уедет в гости одна, а она даже не предупредила родственников, чтобы сумку встречали на вокзале и они друг друга не узнают и могут разминуться.
Витька оставил вещи в вагоне и вернулся на подмогу. Втроём они кое-как затолкали тётку, и Витька облегчённо вздохнул:
Успели!
Тётка, дрожа разрумяненными щеками, задыхаясь, пыталась выговорить:
Спапа
Витька, не утруждая себя ожиданием услышать внятное «спасибо», скромно сказал:
Не стоит благодарности. На нашем месте так поступил бы каждый.
И тут тётку прорвало. Глядя на ребят диким взглядом, она принялась ругаться:
Паразиты вы этакие! Вы что же вытворяете? Вы зачем меня в поезд запихали?
Пассажиры с интересом стали прислушиваться.
А разве вы не уезжаете? растерянно спросил Пельмень.
А с чего бы мне уезжать?!
Вовчик, глядя на рассерженную тётку, робко признался:
Ошибочка вышла.
Ошибочка! злобствовала тётка. Это что же получается! Не успела я приехать, а уже, значит, обратно уезжаю?
Но тётка разволновалась зря, потому что поезд не набрал самый быстрый ход и при умелых действиях Витьки со стоп-краном затормозил быстро, а не увёз её в другой город. А то пришлось бы шагать тётке обратно целых сто километров, а так только из-за города, что, конечно, тоже не близко, если взять во внимание её тяжеленную сумку. Стоило из-за этого поднимать шум. Радостная оттого, что не уехала во Владивосток, тётка с такой прытью покинула вагон, что, глядя на неё, ни за что не подумаешь, что человек с подобной комплекцией способен совершить действия с проворностью обезьянки.
Опомнившись от удивления, друзья облегчённо вздохнули, и Витька, оправдывая свою глупость, сказал:
Откуда я знал, что она домой шла На ней не написано.
Представив, что подумала тётка, когда её бесцеремонно волокли к поезду, на ребят напала смехота, перешедшая в самую настоящую ржачку: Витька повалился на лавку, задирая ноги, Пельмень плюхнулся на место, колыхая животом, как человек-гора, а Вовчик от смеха так обессилел, что рюкзак перевесил, и он упал на спину в проходе, став похожим на перевёрнутую черепаху. Это придало ещё больше веселья, потому что задохлику Вовочке без посторонней помощи вовек не подняться.
Сильно прихрамывая, пришёл Колюнин отец дядя Женя, неся в одной руке газету, а в другой тощий рюкзачишко, по одному виду которого нетрудно было догадаться, для кого он в походе предназначался.
По какому поводу веселье? поинтересовался дядя Женя.
Анекдот смешной вспомнили, ответил Пельмень.
Дядя Женя кивнул и тут же подал ценный совет:
Дружка своего с прохода уберите. А то, если его раздавят, будет ещё смешнее.