Быть оборотнем в нашем мире непросто. Мы под запретом, нас уничтожают, потому что король и его пять архимагов считают, что оборотни отравлены Пологом. Что мы монстры, прикрытые обличьем человека.
Чтобы перевести тему в другое русло, я с лёгкой, наигранной беззаботностью спросила:
Ты боялась, когда Лотис тебя пометил? Чувствовала что-то?
Только сильную тягу. Золла перевела на меня горящий взгляд, сдула с лица вредную ржаную прядь, что выскочила из плетения. Подруга так красиво разрумянилась, что я сразу поняла, о какой тяге речь. Будто меня за верёвку вжух!
А Лот? Он что-то чувствовал?
Подруга непонятно качнула головой.
Да. Через два-три дня после выпущенной «стрелы» был уже около моего порога.
И как тебя нашёл? Ведь он приехал из Северных земель. Не близкий свет.
Мужчин ведёт Шэйс, помогает им.
Я хмыкнула. Бог, который забыл о нас? Только оборотни немного верят в него, остальные иманцы давно разочаровались и забыли. Верили они разве что в Полог смерти, которому вера особо не нужна он клубился на границе Имана сизой тьмой и доказывал своё существование жуткими происшествиями. Кто осмелился пересечь грань в поисках приключений, не вернулся домой, а тот, кто лишь раз прикоснулся к сизой блуждающей дымке, что всегда была признаком близости Полога, сошёл с ума.
Золла поняла мою скептическую улыбку по поводу нашего недосоздателя и долго сидела молча, жевала губы и гладила живот. Она была крайне верующей и за бога, что нас давно бросил, стояла горой.
А я верю, что Шэйс вернётся. У него есть причины не помогать и не поддерживать иманцев.
Ну да, в него перестали верить, и он решил уйти в тень и сдаться. А чтобы верить, нужны основания. Тебе не кажется, что кто-то должен сделать первый шаг?
Мужчины такие гордецы. Будут до последнего тянуть и мучиться. Золла светло заулыбалась, и горчичные веснушки заплясали на её щеках. Вспоминала она явно не загубленное божество, а своего истинного мужа. Только он иманец, в отличие от моего «смельчака».
Я потёрла воспалённое плечо и с тоской пробормотала:
Хотела бы я посмотреть в лицо своему оборотню и выплеснуть в словах всё, что о нём думаю.
Да погоди ты с выводами. Вдруг там такой красавчик, что глаз не отвести?
Слушай, Зол, а как понять, что это он?
Подруга открыла рот, но свистящий звук прервал её на полуслове.
В пространстве распахнулась голубая воронка, и мы влипли в спинку лавочки от сильного потока воздуха. Синий круг закружился перед нами, отсвечивая белыми молниями. Я приготовилась отбиваться, хотя сил было очень мало, руки едва поднимались.
Воронка скользнула к Золле, покачалась, а потом, вернувшись ко мне, затрубила женским низким голосом:
Приглашение на обучение в элитную академию магии. Нельзя отказать, увильнуть, скрыться. Через трое суток портал доставит вас на место регистрации. Синяя магия раскрутилась и, сверкающей лентой бросившись ко мне, обернула запястье и застыла на руке узорчатым браслетом.
Глава 3
МэйлиссаТак суженый найдётся быстрее, ворковала бабушка Эми, смешивая в пиале нужные травы. Может, и к лучшему тебя призвали учиться. Может, и к лучшему Я тебе сбор сделаю, с собой возьмёшь. Пей натощак, но больше чайной ложки не заваривай.
А что это? Я привстала в постели и заглянула в посудину.
Незабудки, бархатцы и крапива. Лепестки и листья отправились в чашку, кипяток заполнил её до золотого ободка, закрутив танец воды и сухоцвета.
Это я вижу. В чём его действие?
На мою фразу бабушка дёрнула сухим уголком губ.
Не нужно тебе знать, детка. Он поможет, не сомневайся. Пей каждый день, не пропускай.
Хорошо, Эми. Я задумчиво всмотрелась в плавающие в горячей воде частички цветов и травы. Скажи, ба, а разве возможны метки без посвящения?
Эми перестала помешивать, отложила палочку в сторону и свела брови. Её лицо помрачнело, по коротким светлым волосам пробежала золотая полоска магии, выделив бабулину песочную шерсть и вытянув уши в волчьи. Всё тут же погасло, а она хлопнула ресницами, прогоняя облик оборотня.
Я не встречала такого. И отвела взгляд. Твой отец зря тянул с посвящением. Я ему говорила не раз, но он же упёртый, как дед.
На слове «дед» у меня сердце сжалось до сильной боли. Он умер в жутких мучениях. Полог заразил его смертельной болезнью, чтоб тебе пусто было, эна Нэйша.
На слове «дед» у меня сердце сжалось до сильной боли. Он умер в жутких мучениях. Полог заразил его смертельной болезнью, чтоб тебе пусто было, эна Нэйша.
Пока я стискивала зубы, чтобы не расплакаться, бабушка говорила дальше:
Была бы ты полноценным оборотнем, не столкнулась бы с меткой из другой страны. Всё очень нехорошо началось, но у любого события есть великая задумка. Она поставила на столик чашку и приказала скрипучим голосом: Пей. Но не торопись, маленькими глотками. Долго смотрела в мои глаза, а потом отвернулась, будто решила ничего больше не говорить.
Папа убеждал, что я развивалась с опозданием, вот и тянул. Хотя мне кажется что он недоговаривал.
Эми странно заулыбалась, отчего морщинистое лицо разгладилось. Она думает, что у отца был какой-то замысел? Почему меня это не удивляет?
Сейчас Изу придёт, допивай, скупо и холодно выдала знахарка и поплыла, шурша балахоном, к выходу. Мне ещё надо успеть амулет тебе сделать. Сутки остались, благодатный Шэйс!
Она говорила об амулете сдерживания моего внутреннего зверя, чтобы я не выдала себя на учёбе и в чужой стране. Прошлый, который бабушка подарила мне на пятнадцатилетие, сломался, когда неизвестный оборотень-кританец решил меня присвоить.
Сестена-а-а! в комнату ввалился медвежонок Лиан. Забрался на кровать и бросился ко мне на руки. Пошли иглать! Поиглай со мной! Ну позязя!
Слезь, Лианэлл! по-доброму отругала бабушка брата. Видишь, сестра болеет, нужно полечить её.
Ты дольгьоболеесь. Хосю гулять с Мэсси!
Кто там бабушку послушал. Брат лишь крепче вцепился в меня и случайно зацепил плечо с меткой. Я взвыла, зачесались зубы, глаза налились кровью, усилили зрение.
А ну, брысь! Бабушка с силой отцепила малыша и слабо шлёпнула его по попе. Иди к Сиэльене приставай.
Она не хосет гулять, надулся Лиан. Закылась и не пускает никого. Малыш топнул ногой, выказывая недовольство. И в этом жесте мне увиделся папа, его сила воли и тяжёлый характер.
Стой, Лиася. Иди сюда. Ба, пусть. Я потёрла ноющее плечо и взяла себя в руки. Он мне не мешает. Мы недолго, я не устану.
Я скоро вернусь, кивнула бабушка и тихо вышла из комнаты.
Мой брат, косолапый мишка, в свои три года был тем ещё бутузиком. Быстро забрался на кровать, но на руки уже не прыгал, смотрел на меня с игривой надеждой.
Во что хочешь поиграть?
Мясики, он захлопал в ладоши. Мясики!
Скажи правильно: мя-чи-ки.
Брат нахмурился, сложил руки на груди и выдал:
Мя-ши-ки!
На мою улыбку и зеркально ему сложенные руки на груди он совсем зло свёл брови.
Мяжики! Мяцики!
Лиася, там другая буква. Мячики.
Брат пожевал губы, расправил плечи и с глубоким вдохом пропел:
Мяаааа-ч-ики!
Ладно, уговорил. Я слабо хлопнула в ладоши, а брат привычно отполз на край и приготовился ловить.
Вызывать магию сейчас оказалось сложно, но для «мячика» нужен слабенький импульс, поэтому я воззвала к эссахе, и на пальцах тут же вспыхнул золотой огонёк. Немного растянув в пальцах магическую сеть, перевернула её и свернула в шар, не больше куриного яйца. Влила ещё немного магии, увеличив раза в три, закрепила и уплотнила. На всё это пошло очень много сил, но мне нравилось создавать такие артефакты. Они не слишком долговечны, но иногда очень выручают. Бабушка не могла нарадоваться, когда мой дар начал проявлять себя. Говорила, что создавать материю не всем под силу.
Лолю! Лолю! обрадовался брат.
Едва я выбросила «мячик», дверь в комнату открылась, и на пороге появилась бледная, как болотная мара, Сиэль.
Лиася, можешь взять мячик себе, он долго продержится. «Точно как я, крепкий», хотелось добавить, но промолчала.
Артефакты живут, пока жив маг, или по его приказу могут возвращаться магией в эссаху. Так архимаги усиливают себя во время боя.
Беги играть во двор, улыбнулась я малышу и устало прилегла на подушку.
Лиан, подпрыгнув, помчался в коридор, и когда дверь закрылась, мы с сестрой остались в гнетущей тишине.
Я сбегу, мрачно призналась Сиэль, присев на край кровати.
Отец не позволит, Си. Ты рискуешь быть изгнанной.
Она закрыла глаза, спрятав за густыми ресницами небесную голубизну. Мои глаза намного темнее, ближе к морской воде, у неё же, как небо поутру, ясно-голубые. И волосы у меня чёрные как уголь и прямые, как палки, а у неё каштановые, с крупными волнами. Всегда хотела себе такие, считая, что мои пряди-палки смотрятся ужасно.