Все же Дэни был уверен, что не ошибается в своих чувствах. Где еще он тогда жил?
Все эти вопросы отнюдь не мешали ему работать. Он даже применил основной метод своей работы к разрешению создавшегося противоречия устроил самостоятельно мозговой штурм, чтобы прежде всего разобраться в себе и докопаться до истины. Пока это не помогало, но Дэни не отчаивался. Тем более что в самой работе дела его шли хорошо. Дэни все-таки остановился на основной идее и после нескольких дней продолжительных мозговых штурмов в этом направлении дошел до простейшей по логике мысли, которая очень сложна по исполнению, при этом Дэни не сомневался, что возникла она только благодаря тому вдохновению, которое он приобрел в участившихся прогулках по Оле-Вивату, и некоему, получается, ностальгированию.
Да, порой ему даже казалось, что это его родной город. А сколько в нем привлекательности! Ведь на самом деле вопросы и противоречия только помогли ему. Во-первых, он познал город географически. Во-вторых, он продолжает познавать его душевно, любая странность, вызывающая в нем ощущение дежавю, так или иначе только повышает интерес к этому городу. Вообще, до чего удивительным, понимал Дэни, становится город, когда богатство идей, установленное в нем априори, сочетается с идеями преходящими и приходящими! В нем интересно жить. А все эти современные здания дополняются вот таким странным контрастом, который он пытается понять.
Забавная мысль возникла у Дэни: город дарит ему (лично) загадки и, словно на загадку, выдает главную свою идею: является ли человек машиной. Дэни ранее уже пришел к пониманию необходимости опытов, чтобы удостовериться в результатах. Как хорошо подходит тематика! Это понятно: ответ его будет не в теории, а в практике, ее он и преподнесет как переделанную в свою идею, именно в важную и касающуюся всех! Он теперь отнюдь не полагал, что идея должна привести к человеку, ведь это покажут опыты. Для того чтобы проверить идею и ответить на ее главный вопрос, надо сделать очевидное: изобрести некую машину, которая была бы максимально настроена на современного человека, жителя Оле-Вивата. Далее придется столкнуть два вида, если выражаться максимально корректно. Для ответа на вопрос останется наблюдать за реакцией.
На волне естественного прилива эмоций Дэни чуть не расстался с понятием великого. Впрочем, когда осознал свое упущение, он понял, что оно, конечно, пропитывает всю его задумку.
И еще, чуть позже, Дэни также вспомнил, что он не изобретатель.
IV
Дэни больше думал не над тем, как изобрести машину, а во имя чего это следует сделать: он сразу смотрел дальше окончания своей стажировки. Стажировку он вообще все менее ощущал как важнейший этап своей деятельности в качестве работника Института таково было его увлечение работой, точнее, идеями.
Ясно, что всех волновал ответ на поставленный вопрос о природе человека. Но Дэни пошел дальше: ему стали интересны свойства своей будущей машины, что она будет уметь. Пока Дэни фантазировал, он извел немало бумаги и этим стал похож на поэтов прошлого, которые таким образом искали рифмы. Дэни позабавило бы такое сравнение, если он что-то слышал о них. А пока один за другим его рабочий стол заполняли листки; потом что-то вешалось на видное место, скрывалось за другими листками или переводилось в мусор; некоторые понравившиеся идеи Дэни сразу оформлял в электронном варианте.
Без сомнения, Дэни работал вдохновенно, ведь все эти «поиски» не утомляли его: он набирался опыта, а сам ощущал, что работает на каком-то внутреннем топливе. Это ли не подтверждение того, что человек машина? Надо будет сообщить об этом Тэлу, подумал он, звучит как неплохой аргумент для его исследования. Между тем Дэни ведь прекрасно понимал, что это за топливо. И ровно настолько не понимал!
Так впервые появилось шутливое желание сделать такую машину, чтобы понять природу и этого города, и его дежавю его топлива! Оно не оставляет его, он чувствует, как всякий раз возвращается в мыслях к одному и тому же что за преклонение перед загадками! Так вот, было бы неплохо вложить в будущую машину возможность управлять этим состоянием.
Дэни разыгрался в фантазиях и предположил еще возможные переходы от одного состояния к другому. Тогда, кстати, человек точно становится машиной, способной к взаимопревращениям.
Так впервые появилось шутливое желание сделать такую машину, чтобы понять природу и этого города, и его дежавю его топлива! Оно не оставляет его, он чувствует, как всякий раз возвращается в мыслях к одному и тому же что за преклонение перед загадками! Так вот, было бы неплохо вложить в будущую машину возможность управлять этим состоянием.
Дэни разыгрался в фантазиях и предположил еще возможные переходы от одного состояния к другому. Тогда, кстати, человек точно становится машиной, способной к взаимопревращениям.
В общем, топливо во имя топлива таков секрет его машины.
Многие планировщики также посещали кабинет, где работал Дэни. Он часто посмеивался над собой, находя в такие моменты исключительно смешным то безумство, в которое он впал в этом Институте. Впрочем, никто не видел всей его работы, потому что некоторые операции он производил дома. Со стороны положение Дэни могло показаться странным. Слишком веселый и энергичный, он так много работал и анализировал идеи, что почему-то до сих пор не прошел стажировку. Об этом парадоксе прежде всего донесли его непосредственному начальнику Рэдмонду Стаю на планерке.
Стай воспринял услышанное сперва буднично; только потом задумался, как давно он работает с Дэни. «Месяц пролетел быстро!» Он понял свою ошибку увидев, как стажер заинтересован, и вовлечен, и работает, он «отпустил» его, предоставил ему много свободы. Да, это была творческая свобода, чего нельзя не поощрить, но почему тогда Дэни еще стажер?
Рэдмонд, привыкший к мозговым штурмам, решил действовать попроще понаблюдать за ним. Для этого он вернулся к частоте взаимодействий, как в первые дни работы со стажером.
Сперва они обсудили продвижение идей. Рэдмонд посчитал правильным пока что похвалить стажера. Дэни типически для него улыбнулся. Потом они перешли к отвлеченному разговору о жизни в Оле-Вивате; Рэдмонд всерьез заинтересовался положением, которое Дэни занял в этом городе, его мыслями, в целом об устройстве и инфраструктуре города, и не без удовольствия отметил, насколько положительно Дэни обо всем отзывается и как толково обосновывает свое мнение. Правда, некоторые замечания показались Рэдмонду странными, когда, например, стажер указал ему на какие-то воспоминания, образы, связанные с увиденным Дэни снова вспомнил те платформы и памятник Смеху, потом заговорил о дворах, об улицах, чем уже сильно удивил Рэдмонда, впервые, конечно, тот услышал столь подробный анализ ландшафта, да еще от человека из традиционного города! Хотя, впрочем, это и логично, подумал старший планировщик, что именно человек не местный делится такой информацией, как взглядом со стороны.
Рэдмонд также заметил некую возбужденность в голосе Дэни. Но, поскольку она была явно приятной, он только порадовался. Продолжилось все тем, что Рэдмонд повел Дэни в столовую. А по пути что-то спросил о Нейчиди.
Но вот после перекуса Рэдмонд вспомнил:
А когда ты завершаешь стажировку?
Дэни тут же смутился. Он и понятия не имел, что здесь может быть какая-то дата.
Я не знаю, честно ответил он.
Да, тебе же не говорили, подхватил Рэдмонд. А все-таки это странно, подумал он. Ну а как сам планируешь?
Дэни задумался. Его машина существовала пока в лучшем случае в чертежах и схемах, а оболочку их вместо кусков металла и деталей составляли идеи и замыслы, которые она призвана воплощать. Он промолчал.
Дэни, приятель? потеребил его Рэдмонд.
Стажер улыбнулся:
Я пока не могу сказать.
В Рэдмонде проснулось чувство юмора:
Так стало модно говорить у разработчиков звездолетов. Ты не изобретаешь звездолет?
Нет. Но неплохая идея, оценил Дэни.
Возможно, Рэдмонд еще не поборол своего скепсиса к звездолетам. Так когда ты хочешь «выступить»? вернулся он к теме.
Постараюсь скоро.
В один из рабочих дней, когда время смены подходило к концу, Рэдмонд Стай прогуливался по коридорам третьего этажа, радостный, что отчет по развитию перед профессором был недолгим. Это было действие, которое старшие планировщики выполняли не всякий день, но регулярно, особенно под вечер, дабы закрепить взаимодействие с профессорами и удостовериться в общем понимании друг друга. Рэдмонд зачастую прибегал к нему, когда чувствовал, что весь день отлынивал от работы.
Сегодня, впрочем, обмен репликами был короткий Рэдмонду показалось, что его нынешний собеседник-профессор не хотел много расспрашивать.