Плохо спала? спросил я, сворачивая с трассы на лесную дорогу.
Не отвлекайся, не ответила на вопрос Настя.
Где-то я читал или слышал по телевизору, что дочери ученых жуткие стервозы
Ты не проскочил поворот? спросила Настя и тяжело вздохнула. Да выключи же ты эту печку! Дышать нечем!
Тебе плохо? полюбопытствовал я, сворачивая на грунтовку.
Плохо! капризно ответила Настя. Меня укачало.
Наконец, дорога вообще закончилась. Машина едва ползла по каким-то жутким ухабам. С одной стороны торчали красные от ржавчины цистерны какого-то заброшенного завода, а с другой мрачные пятиэтажки. Я всматривался в номера домов. Номеров не было. Людей, у которых можно было бы спросить, тоже не было. Я остановился и полез в карман пальто за блокнотом, в котором был записан адрес.
Поселок Промышленный, бормотал я, читая адрес, улица Рабочая, дом шесть, квартира тринадцать.
Я сейчас умру, призналась Настя.
Никто не заставлял тебя ехать со мной, ответил я, трогаясь с места и объезжая сгнивший автомобиль без колес, лежащий на въезде во двор.
Наверное, вот этот дом шестой! недовольным тоном сказала она и ткнула пальцем в стекло.
С чего ты решила, что этот?
Сосчитала!
Я кое-как заехал во двор. Посреди, словно старая воронка от авиабомбы, чернела огромная лужа. Вокруг нее росли деревья с обломанными ветками и больными стволами, покрытыми странными надписями. На единственной скамейке, стоящей у первого подъезда, сидели подростки и плевали себе под ноги.
Шестой дом? спросил я у них, опустив стекло.
Ну, ответил один из подростков, прыщавый, худой, с глупыми и жестокими глазами.
Так да или нет?
Ну повторил он, сплевывая, и покосился на машину.
Второй подросток приподнял мертвенно-бледное лицо, посмотрел на меня совершенно безумным взглядом и вдруг громко заржал.
Настя была удивительно терпелива и последовательна. Удивляюсь, как она не схватилась за руль, чтобы немедленно развернуться и уехать из этого поселка.
Посмотрим здесь, сказал я и стал отыскивать место, где бы припарковать машину.
А чего смотреть? ответила Настя и взялась за ручку, чтобы открыть дверь. Тебе же сказали, что это шестой дом.
Разве? усомнился я, но Настя уже вышла из машины и хлопнула дверью.
Я, как марксист, был твердо убежден, что бытие определяет сознание, и в связи с этим меня начали терзать сомнения а сумеет ли Чемоданов создать научный труд, возвышающий человека, видя из окон своей квартиры столь живописный двор?
Насте было легче. Она была стратегом и видела перед собой лишь конечную цель: мою фамилию в своем паспорте. Каким способом я буду прокладывать тропинку к этой цели, ее интересовало поскольку постольку. Пока я давал задний ход, стараясь как можно плотнее прижаться правым боком к стволу дерева, пока я прикидывал, как быстро немногословная молодежь снимет с моей машины колеса и выбьет стекла, Настя дошла до подъезда. Она встала под козырьком, чтобы холодные снежинки не падали ей на лицо, и стала смотреть на меня, хмуря брови.
Уже нашла? спросил я, прыгая с кочки на кочку, как геолог в нефтеносном болоте. Здесь тринадцатая?
Подростки исподлобья глазели на нас. Тот, который ржал, начал крупно дрожать. На кончике его носа висела мутная капелька.
«Федор», «Горбачев», «Лошадка», «Марки», бормотал он. Оптом и в розницу
Я открыл скрипучую дверь, и мы, переступая через подозрительные зловонные лужи поднялись на последний этаж. Мне было стыдно перед Настей, будто я привел ее к себе. Она хоть и скрывала свои чувства, но я представлял, что она думает. Одноклассник почти что родственник. И коль он не брезгует такой жизнью, значит, так нас воспитали в школе. Значит, и я где-то глубоко внутри порочен.
Настя остановилась перед дверью, неряшливо обшитой коричневым ледерином. Вверху на одном гвоздике болталась металлическая цифра 1. «Тройку», наверное, кто-то украл, и число было дописано мелом.
Я потянулся пальцем к кнопке звонка, а Настя постучала кулаком. Сорок процентов я давал на то, что Чемоданова нет дома, а пятьдесят что он в дупель пьян. Но выпало на оставшиеся десять. Он открыл, причем не так, как открывают двери в Москве ровно на столько, чтобы можно было прищемить незваному гостю нос. Открыл нараспашку, во всю ширь, выпустив на лестничную площадку тяжелый запах жилья.
Серёнька! Откуда? Каким ветром?
«Вот человек, подумал я, которому мы с Настей будем обязаны своим счастьем».
На пороге стоял круглолицый, коротко постриженный мужик с рыхлым желтоватым лицом. На нем была тельняшка и короткие шорты из обрезанных джинсов. Рот Чемоданова был чуть приоткрыт, между мясистых губ проглядывали редкие крепкие зубы. Глаза его были круглые и карие, как два каштана. На лице застыло выражение легкого недоумения, расстерянности.
Чемоданов молча развел руками, сдержанно улыбнулся, сдержанно обнял меня и трижды поцеловал во все щеки.
Очень вовремя! сказал он хриплым, ломающимся голосом. У меня есть такая ма-аленькая вобляшка. А ты пива, случайно, не принес? Хотя бы пару бутылочек?
Мы с Настей зашли в тесную прихожую. Чемоданов с третьего раза сумел захлопнуть дверь и только после этого обратил внимание на Настю.
Очень приятно, промурлыкал он, пожимал ее руку.
Я смотрел по сторонам, пытаясь найти в темноте вешалку. Всевозможные куртки, бушлаты, телогрейки висели на кривых гвоздях, на ручках дверей, кучей лежали на скамейке. Обувь разнообразных моделей, истоптанная и грязная, в беспорядке валялась на полу. Мы с Настей сослепу наступали на ботинки, кроссовки, сапоги, спотыкаясь и выворачивая себе ноги. Мне было жаль девушку. Разбалованная профессорским комфортом, она, должно быть, с трудом воспринимала жилище Чемоданова.
Я стоял с пальто в руках и не знал, куда его повесить. Настя, жалея свои колготки, не стала снимать сапоги. Чемоданов, вспоминая что-то, качал головой, вздыхал, приглаживал волосы. И вдруг неожиданно расхохотался с присвистом, заразительно, сложившись почти пополам.
Ты помнишь нашего физрука?.. отрывисто произнес он и снова зашипел, засвистел, низко опустив голову. Как он учил девочек на брусья садиться?.. Ах-хи-хи-и-и
Настя взглянула на меня, словно хотела спросить: а этот физик нормален?
Мы прошли в комнату. Чемоданов вытирал слезы.
Вы не удивляйтесь, девушка, сказала он Насте. У нас с Сергунчиком в молодости такое было! Такое было! Но я не могу понять, как ты меня нашел?
Комната, куда Чемоданов нас завел, была маленькой, пыльной, до предела забитой хламом. Книжный шкаф прижимался к платяному, а тот в свою очередь упирался в диван, в изголовье которого стоял испорченный холодильник. Стулья и табуретки стояли там, где их можно было воткнуть, и были завалены смятой одеждой, тапочками, носками и книгами. В углу пристроилась печь-буржуйка, от которой через отверстие в форточке выходила вытяжная труба. От печки тянуло удушливым теплом. Я протиснулся к окну, где, как мне думалось, воздух был чище, и нечаянно наступил на консервную банку, в которой лежала какая-то гадость.
Осторожнее! мягко упрекнул меня Чемоданов. Это моего кота каша. Кис-кис, Васюнька, иди доедай, пока твою кашу по полу не размазали!
Но Вася на призыв хозяина не реагировал. Спрятавшись под стулом, он с урчанием разгрызал какую-то добычу, и до наших ушей доносился хруст да треск.
Чемоданов ахнул, повалился на колени и после непродолжительной борьбы отобрал у кота какой-то предмет, похожий на сухую сосновую щепку.
Вот же гад! с ненавистью произнес Чемоданов и кинулся за котом, который со всех ног помчался на кухню. Он до моей вобляшки добрался!
Я с опаской посмотрел на Настю. Она была бледна, но держалась стойко. Все же мне стоило поберечь ее легко ранимую психику и отговорить от поездки к физику. Самоотверженность девушки, готовой на все ради нашего счастья, меня поразила. Я скинул со стула тряпье и усадил ее.
Мы скоро поедем, пообещал я.
Чемоданов вернулся с остатками рыбы в руке. Обнюхивая ее, он сел на заваленный книгами диван, а потом принялся вытаскивать их из-под себя.
Мне кажется, ты пришел не просто навестить старого дружочка, сказал он, обсасывая кривое рыбье ребрышко. А помнишь, как математичка о мой портфель споткнулась и на пол рухнула?
И опять: ах-хи-хи-и-и!
Ты занимаешься наукой, Витя? спросил я, пытаясь упорядочить в этой комнате хотя бы наше общение.
Что ты! ответил он, продолжая держать в губах ребрышко. Как наш институт закрыли, я с физикой завязал. Иногда, правда, просматриваю свежие наработки
С этими словами он вытащил из-под себя какой-то мятый журнал на английском, зачем-то понюхал его и протянул Насте.
Здесь, например, есть несколько исследований в области использования равенства безразмерных критериев подобия. Я имею ввиду чисел Маха, Струхала, Коши ты, наверное, в курсе, чего я тебе объясняю?