Он говорил торопливо, сбивчиво, негромко, и Янка, вслушиваясь, потихоньку успокаивалась. Вода возвращалась в привычное русло, и было уже почти стыдно за едва не случившееся цунами истерики.
Если это «просто» архэ, то объясни, почему я так Что всё это было?! Ты видел? Там, наверху, эти птицы, и рыбка с шеи сорвалась, и слова из Янки сыпались, как крупа из продранной пачки, неостановимым дробным ручьём.
«Ну скажи ты мне, что я не сошла с ума!»
Птиц видел, подтвердил Тот. Об остальном догадываюсь. Архэ стремятся друг к другу, как магниты. Без рыбки я б мог тут хоть сутки напролёт топтаться, не факт, что вообще когда-нибудь нашёл бы. Поэтому мне нужна ты.
Но почему тогда это я словила все эти глюки, а не ты?! Янка почти всерьёз прикинула, не обидеться ли, но так и не поняла, на кого. На Тота? На рыбку? На несправедливую жизнь и чувство юмора у Мироздания?!
Потому что рыбка у тебя. Она сейчас с тобой связана Со мной, конечно, тоже, Тот не коснулся рыбки и пальцем, только посмотрел, но подвеска вспыхнула, и сердце откликнулось торопливым перестуком. Но с тобой, ну физически.
Это в смысле на цепочке висит? фыркнула Янка, поднимаясь на ноги и поспешно заправляя рыбку за ворот.
Это в смысле она связана с твоим сердцем.
Что?!
Я связал рыбку с твоим сердцем тогда, скороговоркой выговорил Тот и, не дожидаясь очевидного вопроса «когда?», добавил: При первой встрече, когда ты
Я поняла, ровным голос ответила Янка и какое-то время бездумно смотрела, как Тот переминается с ноги на ногу босой, нетерпеливый А потом спросила вдруг: Тебе не холодно?
Это был самый идиотский вопрос, какой только пришёл ей в голову.
Ну нет, Тот пожал плечами даже как-то виновато, мол, рад бы мёрзнуть, как все нормальные люди, а как назло, не получается!
Ты же в ботинках был? полувопросительно сказала Янка, пытаясь понять, не приглючились ли ей те ботинки. И ещё с какой-то штукой
Да там всё, Тот мотнул головой в сторону лестницы. Я разулся. Мне так проще, когда, ну архэ добываю. Как это там зовётся психологически проще, во!
А зачем тогда ботинки?
Ну, если кто меня увидит Кигуруми и кигуруми, что такого, все уже как-то привыкли к «этим сумасшедшим анимешникам». А вот когда босиком Да даже если я буду в отглаженных брюках и белой рубашке с галстуком, босиком я всё равно вызову самые страшные подозрения. Кто в дурку позвонит, кто ментов позовёт, кто просто привяжется не сбежишь
И ты ни капельки не мёрзнешь.
Она хотела спросить другое. Но на самом деле уже спрашивала. «Ты вообще человек?!» «Э-э Не факт».
Не-а. Не умею. Ни капельки. Но пойдём, обуюсь, ладно. Вдруг кто увидит ещё.
Они поднялись по лестнице ступенек на десять. Как раз здесь валялись ботинки Тота он их даже не удосужился развязать, только сдёрнул шнурки с верхних крючков. На ступеньке выше поперёк дороги лежал и тот непонятный треугольный чехол.
Пока Тот обувался, Янка поднялась до моста, но не шагнула внутрь. Точнее, подалась вперёд всего на секунду и сразу же отпрянула, потому что в голове взорвалось: «Нет-нет-нет, только не она!» и Янка бросилась к Тоту, вцепилась ему в плечо, подхватила со ступенек чехол
Эй, ты чего? Тот чудом удержался на ногах.
Янка потащила его вниз и только на земле в себе силы ответить:
Т-там Лена. Она меня преследовала, понимаешь?! Она что-то знает! Она только поднялась на мост, а я сразу вниз Быстрей! Нам надо отсюда!
Пока Тот переваривал сумбурное объяснение, Янка озиралась, прижимая к груди чехол, в котором прощупывалось что-то вытянутое, твёрдое и тяжёлое. Укрыться, как назло, негде, автобуса нет, не уехать, не сбежать Броситься на дорогу ловить попутку? Да тут такой поток машин, что собьют и не заметят! Посёлок и люди остался на той стороне, Лена отрезала единственный путь туда Что делать?!
На мосту кто-то гавкнул басовито, гулко, эхо подхватило звук. От этого Тот вздрогнул и очнулся. Посмотрел на Янку, по сторонам, снова на Янку, куснул губу и кивнул:
Ну, тогда давай двигать отсюда, пока Ладно. Или ты автобус подождёшь?
Смеёшься?!
Нутро как мокрую тряпку выкручивали невидимые ледяные руки, и Янка была готова бежать куда угодно, только бы ускользнуть от Лены.
И они побежали по узкоколейке, к виднеющемуся вдалеке высокому бетонному забору.
У запертых ворот Янка задохнулась от резкой остановки и собственного бессилия: пути нет!
И они побежали по узкоколейке, к виднеющемуся вдалеке высокому бетонному забору.
У запертых ворот Янка задохнулась от резкой остановки и собственного бессилия: пути нет!
Тот огляделся и решительно потопал вдоль забора, который уже через несколько шагов перестал казаться неприступным. Обветшалый, кое-где проломленный Подходящая по размеру дыра нашлась шагах в двадцати от ворот.
На территории ощущение заброшенности усилилось во сто крат. Огромные ангары, низкие, но бесконечные в длину заводские корпуса, какие-то вышки и трубопроводы И везде ржавчина, пыль, осколки, мусор, граффити на стенах и ни одного целого окна. Сначала Янке показалось, что они с Тотом вывалились в Ноябрь, но всё-таки воздух был другой. Живой?..
Слушай, Тот наконец-то отобрал порядком оттягивающий руки чехол. Ты пойдёшь со мной? Честно говоря, дальше без рыбки я справлюсь наверное. Но проверять как-то не хочется, понимаешь?
Выражение глаз под капюшоном прочитать было совершенно невозможно, а вот ёж смотрел пристально. И просяще.
«Отличный выбор угодить в пасть чудовищного пса Лены или отправиться в мёртвый город Ноября!»
А
Я тебя проведу и выведу обратно. Если хочешь прямо в тот твой парк. Я не дам тебя в обиду, обещаю. Защищу А ты просто посмотришь, побудешь рядом. Хорошо?
«Защитишь от кого?!» хотела спросить Янка, но ёж смотрел так трогательно, что язык не повернулся, и Янка только кивнула.
Ёж радостно кивнул в ответ, и Тот торопливо объяснил:
Здесь, в забытом месте, уйти проще всего. Мир не держит, понимаешь? Ты не бойся ничего, и сейчас, и там. Только глаза закрой, ладно?
Янка послушалась.
Иди сюда, позвал Тот.
Янка сделала четыре шага и только после того, как Тот шепнул: «Открывай, всё» поняла, что самого перехода не заметила.
Здесь снова было утро или вечер солнце висело над горизонтом. Маленькое, холодное, тускло-красное. Мёртвый город вырастал под ним из земли зубчатым силуэтом, ветер нёс пыль, смешанную с колким первым снегом, вокруг разливался синий холодный сумрак и ни одной живой души вокруг. Пустынно, холодно мертво.
Помимо воли в памяти всплыло:
« Мы где?
С этой точки зрения ну, нигде».
Янка натянула капюшон поглубже и прижала руку к груди там даже сквозь ткань грела рыбка. Ей было неважно, где нигде Янка находится.
Ну, потопали, скомандовал Тот. Ему вся эта тягостная атмосфера явно была нипочём.
«Интересно а он здесь живёт? подумала про себя Янка, идя следом. В обычном мире он, кажется, бывает не часто Да и что ему у нас делать?»
Тот был слишком странен для обычного мира, а вот в роли единственного обитателя Ноября смотрелся в самый раз.
А куда мы идём? не выдержала Янка минуты через три. Город не приближался, оставаясь где-то слева, под красным солнцем.
Тот вместо ответа махнул рукой. Янка всмотрелась в пустырь глина, земля, иней, кое-где пятна сухой травы, почти рассыпавшейся в труху, остатки разбитых дорог, словно все они были просто скинуты сюда за ненадобностью, как в чулан Наконец сквозь всё это проступила полосатая лента шпал, серебристые змеи рельсов, и Янка выдохнула, догадавшись:
К рельсам, да? А потом?
А потом в город.
Но мы же сейчас идём в другую сторону!
Мы идём к рельсам.
Янка ещё раз посмотрела на рельсы в кои-то веки не ржавые! потом на город
Да вон же он виден, тут не заблудишься!
Тот повторил за ней: посмотрел на рельсы, на город, а потом вздохнул и медленно, терпеливо, как маленькому ребёнку, объяснил:
Без рельсов нельзя. Это Ноябрь. Рельсы связывают его. Сшивают. Расправляют. Если идти вдоль них всё хорошо, обычное пространство.
А напрямик?
Можно ли пройти бесконечность насквозь? пожал плечами Тот. Наверное, можно. Тем более с архэ в руке. Но мне хочется дойти быстро, понимаешь? В обозримом будущем!
Янка не очень поняла, но смирилась: вдоль рельсов так вдоль рельсов, значит, до города ещё топать и топать
Дальше они шли молча и быстро. И очень долго рельсы, казалось, всё время были рядом, чуть впереди, но словно убегали, стоило сделать хоть шаг в их сторону. На то, чтобы приблизиться к ним, понадобилось по внутренним часам Янки не меньше получаса. Правда, телефон отчитался, что всего семь минут, но ему Янка уже не верила. Время скакало: на одной минутной цифре часы могли надолго залипнуть, а потом вдруг чуть ли не на глазах время проскакивало на две-три минуты чтобы застрять снова.