Тридцать четыре, и хоть на одной из них должен быть виден Проход.
Что? Ты все-таки спускалась в метро?
Ну да, я
Ты ходила туда одна, сегодня?
Ну ничего же не случилось
Ромашка подтолкнула меня к двери и указала на стул в темной крохотной комнате.
Сядь. Слушай внимательно. Ну, если бы все было так просто, думаешь, никто не догадался бы пощелкать кнопочкой и представить всему незаинтересованному миру эти кадры? Проход нельзя заснять. И что я тебе говорила насчет метро? Зачем ты пошла туда? Твоим заданием было?..
По возможности, сфотографировать меняющуюся мимику и жесты персонажей на щитах пробубнила я. В моменты «обучения» Ромашка могла быть весьма строгой.
И каким образом ты оказалась в метро?
Ну Ромашка!
Ну что? Я говорила «нельзя»? Сколько раз я это говорила?
Миллион, вздохнула я.
Женщина скрестила руки на груди. Трехминутное молчание и взгляд с укором вот мое наказание.
Фло, это не игра. Все серьезно. Я не просто так заставляю вас делать дурацкие задания. Пока я не могу сказать, что за миссию вы будете выполнять, но внимание, собранность, сосредоточенность и дисциплина залог успешного исхода.
Я поняла. Но давай хоть посмотрим зря я, что ли, столько нафотала?
Ромашка наконец улыбнулась.
Хорошо, сейчас на наглядном примере убедишься, что я говорю правду.
Мы вытаскивали из ящиков огромного стола необходимые причиндалы для проявления пленки. В комнате пахло кислотой и спертым воздухом проявление пленок не пользовалось популярностью уже много лет. Все равно я питаю к своему старому, но мощному и качественному фотоаппарату если не любовь, то нежность. Пока Ромашка раскладывала оборудование, я отошла к шкафчику, до верху забитому альбомами и фотографиями разных форматов и текстур.
Проведя пальцем по ближайшему снимку, я смахнула (скорее, соскребла) слой вязкой пыли. На фото появилось лицо улыбающейся девушки. Взяла другие фотки компания из пятерых молодых людей, еще на одной девушка и парень стоят в обнимку
Слушай, а кто это?
Ромашка оторвалась на секунду.
Что? Где?
На всех этих снимках. Все такие молодые и жизнерадостные.
Женщина дотронулась до моей руки.
Не смотри лучше. Их больше нет.
Как? Что, весь шкаф забит фотографиями людей, которых нет в живых?
Не трогай их, вот и все. Иди сюда, все готово.
Но, все-таки, кто они? Зачем тогда хранить столько снимков, раз их никто не смотрит?
Ты слишком любопытна и торопишь события. Я не могу объяснить всё за две минуты. Ты всего два месяца учишься и уже знаешь больше, чем некоторые. Хватит об этом.
Ромашка оставалась непреклонна. Мне пришлось смириться и подойти к ней.
Как проявлять-то? Никогда сама этого не делала.
Женщина улыбнулась краешком губ.
Тогда учись.
Мы провозились довольно долго, даже не знаю, сколько часов прошло с тех пор, пока фотографии были высушены.
Все тридцать четыре, с гордостью заметила я. Хотела еще потренироваться на коте колоритный персонаж, надо сказать.
Это такой рыжий, толстый, с банкой?
Он самый. Ты знаешь его?
Несколько месяцев там висит, бедолага. Раньше он на билбордах красовался, в центре города, но, видать, рекламная кампания подошла к концу, и его сместили «под землю».
Да уж, не позавидуешь такой жизни. А что будет с ним потом?
Когда?
Ну, когда его вообще решат снять со стены. Что происходит с ними, когда плакаты убирают?
Ромашка поджала тонкие губы, опустила взгляд в пол и долго молчала. Я сначала подумала, что она просто не знает, но судя по её напрягшемуся лбу, она усиленно думала, как правильно построить фразу для объяснения. Наконец, она решилась. Говор был тихим и невнятным поначалу, пришлось прислушиваться, да и общая темнота комнаты действовала несколько пугающе вкупе с ее шепотом.
Знаешь, не всем дано родиться дважды. Они же не понимают, что творят, что исправляют тысячи душ, перекраивая их на новый лад, а потом запросто выкидывают баннеры в мусорку реклама стала частью нашей жизни, она прочно пустила корни в нашем сознании и прорастает там с каждым годом, крепчает. Но пусть так, мы привыкли к персонажам и воспринимаем их образы как реальность особенно, люди «с туманом на глазах». Но все материалы и интеллектуальные продукты дорого стоят, фирмы-производители используют старые образы и идеи, создавая тем самым монстров для реальности
Ромашка не смотрела на меня, ее взгляд блуждал по тесной комнатке.
Подожди, подожди, ты сейчас говорила о рекламе? Рекламе на щитах, в городе? Я что-то не совсем понимаю. Ты хочешь сказать, что персонажи с рекламных плакатов не не умирают?
Ромашка покачала головой.
Чаще всего нет. Ты не замечала, что на плакатах иногда отображается контур поверх образа?
Ну да, замечала, но это же просто декоративный графический эффект или косяк в работе дизайнера
Нет. Люди их не видят, эти контуры. Им слишком некогда и нет места в мозгу для каких-то там контуров. Это наложение облика на облик, и порой таких наложений может быть до тысячи. Только представь, сколько раз заурядный менеджер или дизайнер обращает персонажа в другого, добавляя или убирая детали, меняя характер или внешность полностью. Это они думают, что создали новую «звезду» для продаж. Но это всегда одно и то же существо с расчленением сознания, облика и судьбы.
Я растерялась. Услышанное повергло меня в уныние. Рыжий нахальный кот с плаката в метро теперь казался самым несчастным существом на свете. Может, он даже не знает, что его ждет в будущем. Наверное, мой взгляд выражал возникшие чувства, и Ромашка похлопала меня по плечу.
А ты думала, в реальности все идеально? Нет смысла переживать из-за этого, так уж устроен мир. Смотри, снимки уже готовы.
Ни о каких фотографиях я говорить не хотела. Я уже осознала, что Проход невозможно заснять это и правда было бы слишком просто и в конце концов люди однажды увидели его. И началась бы паника. Массовая. Мировая. Абсолютная. Мысли возвращались к тысячам увиденных мною плакатов на протяжении всей жизни раньше я вообще не замечала их: все эти герои, персонажи, существа все, кто был задуман и воплощен в качестве рекламных продуктов это многомиллионная армия искалеченных форм жизни, обитающих где-то в небытие, пока их снова не вывесят на всеобщее обозрение.
Ромашка снимала с прищепок фотографии и раскладывала их на столе со специальной подсветкой. Она отвлекла меня от горьких раздумий громким возгласом.
Т-т-ты ты ты в-ви-дишь? Ошарашено тыкая пальцем в свежие снимки и, заикаясь, с трудом дыша, выговорила она.
Я вгляделась. На увеличенной в пятикратном размере стене отчетливо виднелся пар, исходящий крупными клубами от рельса и поднимающийся до самого полотка. Это стало видно на шестнадцати фотографиях из тридцати четырех. Мы с Ромашкой в четыре руки стали перебирать остальные, пристально вглядываясь в каждую.
Смотри, окликнула я женщину, может, мне кажется, но тут на рельсах вроде какая-то тень
Хм похоже на так, если тень то это нечто вроде призрака. Ты не видела там призрака, случаем?
Да, был один. Самоубийца, он пять лет назад прыгнул единственный случай за всю историю метро в нашем городе, в газетах неделю о нем писали. Парень такой с виду молодой, и чего ему не жилось?.. Но как он смог запечатлеться на фото?
Если смог значит, ему это было нужно. Не совсем призрак, получается.
А кто тогда?
Ромашка пожала плечами.
Да мало их, что ли? Сущность какая-то, которая все же хочет еще жить. Непонятно только, как он сумел отбросить тень? Он ведь прозрачный?
Нет, он выглядел как обычный человек, крутился у края платформы, пока поезд не подошел на него никто внимания не обращал не до, не после, значит это призрак.
Ромашка снова задумалась. Пальцы перебирали фотографии, разворачивали вертикально и горизонтально, а женщина все это время молчала.
Ромашка позвала я, может, сама посмотришь на все это?
Ммм? Что?
Я говорю пошли вместе в метро, сама все увидишь. Так ведь будет проще понять, призрак он или кто-то еще.
Я не могу, нет, я не могу. Это будет слишком
«Слишком» что?
Ромашка отвела глаза. Почему-то эта тема оказалась для нее неприятной. Я раньше не видела ее в подобном беспокойном состоянии.
Что такое? Я пододвинулась к ней ближе и обняла за плечи. Почему ты так взволнована?
Я не могу пойти туда. Я просто не могу. Мне комфортно только здесь, в доме, у меня нет нужды выходить куда-либо.
Ну, хорошо, не будем об этом. Все, пошли отсюда, я быстро собрала фотографии и, не отпуская руки Ромашки, вывела ее за дверь. В коридоре становилось холодно, неизвестно откуда подул ветер и почувствовался запах свежего снега. На дворе стоял теплый сентябрь. Я покрутила головой, пытаясь понять, откуда этот запах, на что Ромашка усмехнулась: