Вы такого приказа не давали.
Тогда сейчас даю. Слепите себе униформу. И чтобы у каждого был рюкзак или сумка, а не карманы, набитые невесть чем, сказал Вильгельм. Без разницы какие, хоть с божьей коровкой или звенящие при ходьбе. Главное, чтобы были. Понял?
Карлик вспыхнул, его лицо покрылось красными пятнами, а кривые пальцы задрожали.
Господин, но с этими сумками столько проблем! Их ведь можно забыть где-то, да и не греют они! А в карманах все легко ищется! с чувством прыснул человечек, но поспешил добавить: Если Вы, конечно, официально прикажете, я буду с почтением носить, но это будет только из-за того, что это Ваш приказ.
Сейчас всего лишь конец сентября, тебе не нужно греться, сказал Вильгельм, а сам вздрогнул, когда промозглый ветер хлестанул его по щеке. Он поморщился, поднял воротник пальто и спрятался от ледяных порывов. Ладно. Что там у тебя? Рассказывай, время идет.
Он, конечно, никуда не торопился, дел, стоящих внимания, вот уже несколько десятков лет нет, как бы ни пытался Вильгельм их найти или придумать. Но сказать так было нужно. Начальник все-таки, в редкие минуты, когда эта должность приносит наслаждение, должен руководить.
Нуд посмотрел на него темными глазками бусинками, почесал крючковатым пальцем нос и, прокашлявшись, начал громко и с чувством рассказывать.
Господин, на севере растаяли ледники. Два или три, не знаю точно. Это, вроде как, не так важно, потому что их там все равно полно. Одним больше одним меньше, теплее будет
Не будет. И не так уж и полно, нехотя возразил Вильгельм.
Его одарили испуганным взглядом. Слуга вздрогнул и снова уткнулся в листочек.
Во всяком случае, эта новость не отмечена красным флажком. Потом на юге тоже ледник растаял Странно все это юг, север, а везде одно и то же.
Потому что есть Северный и Южный полюс.
Правда?
Конечно. Но не все покрыто льдом. Кое-где на севере живут люди.
И они на льду прям что ли?! восхитился человечек. А как же они едят? Сосут льдины? Они дружат с пингвинами? Так там же еще и холодно! А как же медведи? Они и их едят?
Вильгельм почувствовал себя дураком, объяснявшим что-то еще большему дураку. Рассердился. Погладил флягу. Успокоился.
Думаю, тебе стоит купить книг по географии и почитать, чтобы перестать быть дуралеем. Отмахнулся он и провел ладонью по темным и липким волосам. Поморщился, задумался и ничего не вспомнил. Помимо ледников есть новости?
Да! Еще в Африке началась эпидемия вируса. Что-то связанное с мухами, но она, кажется, очаговая, и никуда дальше страны не уйдет, продолжил слуга.
Опять этот врач что-то перепутал и вместо излечения наслал на людей еще одну заразу! Вильгельм всплеснул руками и, чуть задумавшись, запил негодование. Надо бы все-таки написать в Штаб, чтобы выслали другого.
Эта фраза Вильгельма смутила. Какая-то колкая мыслишка, что Штаб его даже слушать не будет, ударила в голову, но он постарался избавиться от наваждения. Может быть, все еще не потеряно. Хотя, в это верилось с трудом.
А еще один из ваших коллег, без подписи, хочет наслать на определенные регионы эпидемию чумы, аккуратно прочитал человечек с мятого листочка и посмотрел на Почитателя, выжидая ответа, который не заставил себя долго ждать.
Чуму? Они веком ошиблись, или ты просрочил мне это заявление лет так на четыреста! воскликнул Вильгельм, закурил снова и выбросил пустую пачку сигарет в мусорку.
Господин, оно свеженькое! сказал коротышка, понюхав лист.
Они решили опять «нагнать страху» на людей? Им мало эпидемий? В тот раз они перестарались и чуть не уничтожили население! И им все равно хочется тестировать сумасшедшие медицинские разработки на моей территории даже без моего ведома! И почему Альянс все еще разрешает им писать такое? Это абсурд!
«Альянсу только в радость посмотреть на страдания других, Вильгельм, не забывай об этом. Они для таких вещей на Съездах и собираются», вспомнились Вильгельму слова, которые он слышал еще до появления Земли.
А Вы возьмите и напишите им об этом! заявил человечек и полез в другой карман.
Легче сказать, чем сделать.
Грустный ответ Вильгельма немного изумил карлика, но не настолько, чтобы тот перестал выполнять свою обязанность зачитывать вереницу новостей.
Господин, тут десять личных писем, но, раз Вы не будете их читать, то я их обратно положу и подожду, пока захотите, если захотите.
Не захочет. И они оба об этом знают, но предпочитают молчать.
Мусорный остров в океане становится все больше, Господин, люди боятся к нему подплывать. Мусорщики с Сатурна просят Вас подписать разрешение на открытие там их курорта. Пишут, что будут даже чистить воды вокруг острова, чтобы из бутылок и пакетов лепить свои бунгало.
Когда мусорщики говорят, что не будут мусорить, они привозят тонны мусора с собой. Да и вообще это не моя проблема. Я не дворник. Что еще?
Исследовательская группа Академиков, которая несколько лет назад покинула территорию Бермудского треугольника, заявила, что их роботы, установленные там для наблюдения за жизнью, умирают от скуки и просятся домой, зачитывал Нуд.
Они сами решили посмотреть Бермудский треугольник, сами годами упрашивали. Я им говорил, что там нет ничего интересного, кроме огромной свалки космических отходов, музея древностей и космодрома Альбиона, но им-то все равно! Так что сами виноваты. Я им даже экскурсовода предоставил. Пожал плечами Вильгельм.
Они пишут, что хотели расследовать дела о гибели самолетов. Столько деталей хороших потерялось
А я всегда говорю: нечего лезть туда, куда лезть не просят. И пока люди сами не поймут, что в там им делать нечего, я ничем помочь не смогу, и самолеты будут пропадать, и корабли будут тонуть. Вновь подул ветер, и Вильгельм поежился. Рука потянулась к фляге, но остановилась на полпути.
Какой-то Академик полетел в Антарктиду и поскользнулся на льду. Сейчас лежит с переломом.
Скорейшего ему выздоровления. Пусть на место сломанной кости поставят железку, а не кость из урбания, и я обязательно отправлю его на планету магнитов.
Нуд перевернул листочек и вгляделся в маленькие буквы. Захихикал.
Господин, вот умора! Тут еще одно прошение от того чернокнижника!
Чернокнижника? Мы разве не в двадцать первом веке?
Наверное, его призрак хлопочет и пытается вернуть себе честное имя.
Может быть. Как хорошо, что их не видно невооруженным глазом. Прескверное зрелище эти призраки. И как жаль, что мертвые обо мне знают, в отличие от живых.
Карлик вновь закопался в карманах курток и, с писком, вытащил письмо в конверте, при этом, видимо, обо что-то уколовшись.
Письмо от начальства. Запечатанное. Мне открывать не стоит, заявил слуга и протянул кривой ручонкой конверт.
Молодец, Нуд. Хоть на это ума хватило, сказал Вильгельм, а слуга зарделся от похвалы, видимо, прослушав все, кроме первых слов.
Затем Нуд залез в следующий карман и вытащил небольшой листочек, сложенный в несколько раз. Развернув его и разгладив, карлик, прокашлявшись, произнес громко и с чувством:
Итак, Господин. Насчет той переписи. На планете Земля проживает восемь миллиардов девятьсот три тысячи человек, не считая умерших и появившихся на свет в эту минуту. Там Горх мне что-то передавал, что Штаб и Академия недовольны, но я не знаю, так ли это
Они вечно недовольны, ничего нового. Махнул рукой Вильгельм и засунул письмо во внутренний карман.
Но Горх сказал, что они
Я твое начальство или Горх?
Вы, конечно же, но он же сигнал получил.
Да плевать на сигнал. Если мне не позвонили, значит не было ничего важного. Имей совесть, когда пререкаешься. Где бы ты был, если бы не я?
Вильгельм сказал это так холодно и грозно, что карлик поник, присел на бортик клумбы и грустно уставился перед собой, комкая листок.
Простите, я не должен был сказал Нуд и, чуть погрустив, с надеждой взглянул на Господина. Тот же сидел и вспоминал их первую встречу, а на лице его прорисовывалось подобие улыбки.
Они встретились в американском захолустье в конце девятнадцатого века, когда Эльгендорф, вновь впавший в меланхолию, старался отыскать в жизни хоть какой-то смысл. Высадившись в городке, насквозь провонявшем трухлявой одеждой, кукурузой и пылью, Вильгельм желал найти для себя развлечения, но совершенно не видел ни одного стоящего. Дороги дымились от лучей знойного солнечного света, а людей приглашали в цирк. И в цирк не совсем обычный.
Он никогда не любил подобные «увеселения», но в тот раз, колеся по Соединенным Штатам в поисках чего-то иллюзорного, все же решил поглазеть, что происходило под разноцветным шатром. Цирки Вильгельм всегда обходил стороной, но вот о «цирке уродов» был наслышан и не мог пройти мимо. Там, среди бородатых женщин, лишенных конечностей мужчин и дистрофиков, отчего-то затесавшихся в труппу, и увидел Нуда, вернее, Эдуна или «Гордую летучую мышь», неказистого карлика с морщинистым лицом, конечностями, изувеченными какой-то неизвестной Вильгельму болезнью, и маленькими, словно пуговичными, глазами. За что его так прозвали Эльгендорф так и не понял, хотя и рассказывали ему что-то про американскую народную сказку. В фольклоре он не разбирался да и не хотел.