Бедный парень! Пока его родители разберутся, что делать с их непутевым браком, так он и будет мотаться: то Африка, то Швейцария, то дед с бабкой. Она поставила поднос в холодильник и ухмыльнулась: Не то, что Энцо, всегда с Алексом, как нитка с иголкой.
Беата болеет за Энцо! ехидно воскликнула я.
Ничего подобного! огрызнулась Беата.
Но бабушка нервно захлопнула крышку холодильника и резко ответила:
Почему вы, южане, так любите навешивать ярлыки? Ты ведь сама из тех мест! Знаешь, каково молодым парням, как он, с юга?
Бабушкина помощница вздохнула и уже спокойно произнесла:
Я знаю Риту. Она хорошая женщина. Я знаю Алекса. А вот кто такой Дуччо, дед Энцо
Но, прочитав негодование на бабушкином лице, тут же замолчала.
Когда Сандра исчезла на кухне, Беата торопливо прошептала:
Пусть бабушка сама об этом расскажет. Это, в конце концов, не моя тайна. Смотрите только, синьорина, берегите свое сердце. Вижу, как девки вокруг него вьются. Лучше бы дали шанс Марко. Он не меньше Энцо за вами ухлестывает. Я бы за него вышла
Могу поспорить, что он похож на твоего Джованни! дерзко ответила я, но потом спасовала, ибо слышала, что она вдова с самой молодости. Чмокнула Беату, чтобы польстить:
Ты мне так и не рассказала, где вы встретились.
Но вместо ответа она отвернулась, сгорбилась и принялась громко скрести лопаткой по дну кастрюли.
Я посмотрела на часы восемь тридцать. Сколько еще ждать до четырех!
Беата мешала крем так усердно, словно хотела растопить в нем ледяные кубики мыслей. Потом встрепенулась, подняла голову и, посмотрев через белое деревянное окошко на улицу, весело кивнула. На другой стороне дороги, подперев столб, стоял молоденький полицейский и листал блокнот.
А вот и он, легок на помине. Только не забудьте знак ему дать, как работу закончите.
Я посмотрела туда, куда кивнула Беата. У Марко была внешность, при виде которой мамы обычно говорят своим дочкам: «Сразу видно, какой он хороший. Выходи за него». Подойдя к двери, я помахала Марко рукой. Он оживился, поправил мундир, заулыбался, показывая на часы. Покачала головой. Нет, на это у меня сегодня не найдется времени, ибо теперь я девушка Леонардо, и с сегодняшнего дня все мое свободное время будет только для него.
Около двенадцати Беата собиралась уходить, ибо выпечка была уже готова, рабочее место убрано, инвентарь накрыт белым полотенцем с кружевом. Она сняла резиновые пантофли16, надела поношенные, серой кожи лодочки и, стягивая чепец, сказала:
Ну, я пошла. Конечно, синьорина, какая мне разница, кто это будет Энцо, Лео или Марко. У Данте, между прочим, в девять уже Беатриче была. А в ваши-то годы жениха уже положено иметь, с этими словами она поцеловала меня в лоб, обдав запахом кислого теста, ванили и лаванды.
Не переживай, я его уже нашла! приблизилась я к ней, поправляя свернувшийся улиткой воротничок блузки.
Беата тревожно помотала головой, махнула рукой и поплыла к выходу.
В одиннадцать зашли работники банка. В костюмах, с галстуками. У женщин были аккуратные прически волосок к волоску. Бабушка сама сделала им кофе, я же раскладывала заказанные круассаны и булочки на блюдца, подносила их к столикам и принимала новые заказы.
К этому моменту я усвоила, что кофе надо уметь пить. Мое внимание привлек темноволосый мужчина с красным галстуком вокруг бычьей шеи. Он отпил кофе, затем вальяжно пригубил воды, видимо, чтобы во рту не вязало, и обратился к бабушке:
Жизнь всего лишь молния, а кофе это момент безвременья, в котором и есть смысл нашего бытия.
Мне показалось ужасной скукотой выслушивать нравоучения этих дядек с толстыми шеями. Как бабушка только выносит их рассказы о том, кто сколько зарабатывает и как ест или пьет? Лучше бы он поведал, как итальянцы умеют любить!
Колокол башни собора Святого Франциска пробил двенадцать. Еще четыре часа и в этой двери, куда только что вошел комиссар, появится Лео. Улыбнется. Смутится, увидев Сандру. Снова улыбнется. Она спросит, как его дела, как поживают бабушка и дедушка, передаст им привет. Пишет ли отец из Америки и как его медицинская карьера.
Комиссар все в том же светлом плаще с шикарными усами и иссиня-черными, будто бархатными, волосами, приблизился к бабушке и поцеловал ей руку:
Сандра, дорогая, очень рад!
Комиссар, что-то вы давненько у нас не бывали. Двойной эспрессо и круассан с горьким шоколадом для самого брутального мужчины Тосканы?
Сандра, дорогая, очень рад!
Комиссар, что-то вы давненько у нас не бывали. Двойной эспрессо и круассан с горьким шоколадом для самого брутального мужчины Тосканы?
Он уставился на бабулю, будто не услышал ее вопроса и сказал, словно спел:
Сандра, твоя красота неподвластна годам! он снова поцеловал ей руку.
Видел бы Алекс эту сцену приревновал бы бабулю по-черному! Вот кто настоящий Дон Жуан! Жаль, что Беата его не застала. Был бы еще один повод похихикать над ее комментариями.
Ба, я отлучусь перекусить, бросила я, складывая чашки и блюдца в посудомойку.
Это ваша внучка? Ничего себе! Воздух Италии пошел ей на пользу! Он поклонился мне. Бабушка, держи ее на коротком поводке, пока ее не украл какой-нибудь знойный итальянец!
Десять минут второго. Пора готовиться к полднику. В это время наша кондитерская из зефирного рая превращается в птичий базар, где голоса школьников перебивает чириканье мамочек, торопящихся рассказать подругам о самых горячих новостях.
Мы с бабушкой фаршируем пончики заварным и рисовым кремом. Запах апельсиновой цедры и ванили щекочет нос и разжигает аппетит. Не волнуйся я так о долгожданном свидании, уже бы отвлеклась на кофе со сладким пирожком. Но мне надо успеть все сделать до прихода Леонардо: выдраить полы на кухне, убрать в холодильнике, помыть подносы, сложить посуду в посудомойку. Собрать мусор. Вытереть столики. Уф! Кажется, ничего не забыла.
Я посмотрела на часы: четыре пятнадцать. Меньше часа до встречи. Взяла жидкость для стекол. Мельком бросила взгляд в зеркало и поправила волосы. Я слышала, как колотится мое сердце. Тук-тук. Перевела взгляд на улицу. Мимо снова прошел Марко, пристально всматриваясь в наши окна. Но вместо того, чтобы помахать ему, я сделала вид, что не замечаю, усердно протирая столики.
Четыре тридцать. В кондитерскую подтягиваются шумные мамы с детишками. Даже лучше. Полный аврал поможет мне отвлечься до его прихода. Пятьдесят съеденных пончиков, двадцать пять чашек кофе, двадцать бутылочек сока и пять стаканов воды, выпитых за полчаса.
В пять десять начинаю нервничать. Мне не нравятся парни, которые опаздывают на свидание. В прострации смотрю, как бабушка прикрепляет бирки на торты, проверяет температуру в холодильниках, что-то записывает. Потом кладет за ухо карандаш, задерживает на нем руку. Вряд ли бабушка узнает, что точно также делала и мама, если я когда-нибудь ей об этом не расскажу.
Будем потихоньку сворачиваться. Без десяти шесть. Эти два подноса можно убрать в холодильник. Посчитай упаковку, бросает она мне, тоже периодически поглядывая на входную дверь.
Потом бурчит себе под нос:
Табак его знает, почему он не пришел.
Шесть. Этого не может быть! В этот час моя последняя надежда находилась за дверью, которую так никто и не открыл. Я снова посмотрела на улицу. Мимо прошла парочка пенсионеров, держась за руки, а за ними галдящие школьники.
Пока я убирала подносы в холодильник, бабушка пыталась оправдать Леонардо:
Это, конечно, называется «поставить тебе бидон», но ведь могло произойти что угодно.
Ага! Хотела выучить итальянский вот и лови! Фраза «поставить бидон», что означает не прийти на свидание. Заруби себе на носу, Ассоль. Но ведь можно же учить итальянский не таким жестоким способом!
Обида обожгла нутро и вот-вот собиралась вылиться наружу крокодильими слезами. Я глубоко задышала, чтобы справиться с ними. Вспомнила похожий случай с мамой: когда она пообещала сходить со мной в театр, а потом, нарядившись в праздничное платье, уехала с папой куда-то на такси. Уже столько лет прошло, мамы больше нет, а обида осталась. Надо учиться с легкостью принимать любые жизненные ситуации. Но как?
Я наклонилась, чтобы разложить упаковку для выпечки под прилавком, сглатывая слезы.
Брякнула входная дверь. Сейчас я поднимусь и увижу его виноватую улыбку. И мои страдания как рукой снимет!
Динь-динь! голос сверху заставил меня поднять голову.
Я замерла под прилавком с бумажной тарой в руках.
Увы! Это оказался не он. Энцо, закадычный друг Леонардо. Его кудрявые волосы, обычно обрамляющие лицо одуванчиком, на этот раз были тщательно уложены гелем, а белая майка освежала темную кожу, из-за которой мальчишки дали ему прозвище Мавр.
Энцо, ты не жениться собрался? Я не смогла разобрать в тоне бабушки, подтрунивала она над ним или восторгалась. Табак знает, что в тебе сегодня изменилось! приоткрыла рот бабушка.