Шаман приступил к вводному инструктажу приглашённых, то есть Афолабе и Нтанды.
Оленя мы в жертву принесли уже. Духи приняли жертву, довольным голосом возвестил шаман, олень быстро умер. Хорошо умер. Хорошо упал30.
А что нам делать сейчас? поинтересовалась Нтанда.
Ничего не надо. Сидите. Я сам с духами говорить буду, произнося эти слова, шаман поставил на огонь жаровню и бросил на неё горсть сушёной травяной смеси. Над жаровней взвился голубоватый дымок и в воздухе разлился терпкий, с ягодными нотками и явной кислинкой, дым. Помощница шамана в это время разливала по маленьким чашечкам какой-то мутный отвар темно-оранжевого цвета из жестяного закопченного чайника. Затем она передала чашки Нтанде, Афолабе и шаману.
Пейте, однако, чего смотреть то? скомандовал шаман.
Нтанда отпила немного. На вкус отвар был, как мёд с перцем, были и ещё какие- то составляющие, но пряный привкус и сладость мёда явно преобладали.
Отвар был, как оказалось, не такой уж и горячий, а потому выпили его быстро. Шаман бросил ещё одну горсть трав на жаровню. На этот раз вкус дыма был другим, горько-полынным с нотками хвои. Шаман отставил уже раскалившуюся жаровню от очага в сторону, вглубь помещения. Его ассистентка начала что-то напевать себе под нос, постукивая в свой бубен. Дымились травы на жаровне и голова у Нтанды начала медленно кружиться. Она обратила внимание на то, что отец начал потихонечку раскачиваться в такт звукам, издаваемым бубном девушки-олча. Глаза его были полуприкрыты. Шаман же выглядел бодрячком. Мастерство не пропьёшь. Он взял ту самую большую плошку с тёмной жидкостью, окунул туда свой, не особенно чистый, палец и провел им по лбу и щекам Нтанды, которую, как это ни странно подобная бесцеремонность ни капельки не возмутила. Чувствовала она себя легко-легко. В голове было пусто. Лишь звуки бубна отдавались в ушах.
Полосы тёмной жидкости украсили лица всех присутствующих. Шаман взял в свободную руку свой бубен и выплеснул из плошки, которую он продолжал держать во второй руке, все содержимое в очаг. Угли зашипели, и стали быстро тускнеть. К запахам трав прибавился запах жжёной крови жертвенного оленя, которая и была в этой самой плошке. Плошку шаман отбросил. Свет, исходивший от гаснущих в очаге углей, становился всё слабее. Тынэвири ударил в бубен и издал низкий, протяжный, вибрирующий горловой звук. Как будто перекликаясь с ним, высоким звонким голосом что-то пропела-прокричала его ассистентка. И под звуки двух бубнов, сплетавшихся в один монотонный, первобытный ритмический рисунок шаман продолжил свою гипнотическую рычащую песню на непонятном древнем языке. Его ассистентка ритмически вскрикивала, постепенно разгоняя темп. Шаман тоже успевал и ритмически ухать, и издавать вибрирующие горловые звуки, и вдохновенно бить в бубен. Все эти звуки сливались, расходились в стороны и опять сходились, плясали, плавились и трансформировались в нечто невообразимое. Нтанда вдруг поймала себя на том, что она ясно слышит, помимо потусторонней песни шамана, мечущейся в замкнутом пространстве яранги, шум ветра, волчий вой, крики чаек, шелест листьев, шуршание и шипение морской волны, облизывающей галечный пляж Слышит скрипучие, пугающие голоса потусторонних сущностей, витающих вокруг в темноте.
А потом она, взмахнув руками, будто крыльями, взлетела. Внизу проносилась снежная поверхность ледяного поля, кое-где украшенная причудливыми торосами, в полыньях стыло блестела чёрная вода. Потом под ней проносилась тундра с конусами игрушечных чумов и пасущимися внизу стадами крохотных оленей. У неё перехватывало дыхание от восторга и упоения скоростью и высотой. От набегающего ветра слезились глаза
Однако хватит, как сквозь вату, донёсся до неё голос Тынэвири, хорошо всё. Помогут духи вам. Но вы и сами не плошайте. Духи тому помогут, кто сам себе помогает, однако
Нтанда хлопала ресницами, стараясь переместить сознание из красочной иллюзии, порождённой первобытным колдовством, в материальный мир. А может это и не иллюзия была вовсе? Кто знает
День закончился. Однако.
Вересковое поле, по которому свежий юго-западный ветер гонит сиренево-розовые волны с кое-где заметными карминными всплесками, уходит вниз. Вернее, гладкая, округлая туша ауйр-фрегата «Косби» не спеша, по мере наполнения баллонов, находящихся внутри оболочки, горячим паром, поднимается над поверхностью острова Пикси.
Позади последняя промежуточная стоянка. А впереди секретная миссия, снежные северные пустоши и полная неопределённость, такие, примерно, мысли проносились в голове лейтенанта звена Королевского военно-воздушного флота Энвис фехр Ллир, начальника службы связи ауйр-фрегата. Она стояла у иллюминатора и смотрела на очертания удаляющегося острова Пикси и окружающую его морскую поверхность. Но спустя непродолжительное время она могла наблюдать только густеющие облака, которые, по мере подъёма дирижабля, затягивали видимую панораму всё более и более плотной серо-белой пеленой.
Вчера днём она приняла и передала капитану шифрограмму из штаб-квартиры седьмого управления разведывательного департамента. А сегодня днём они уже покинули расположение гарнизона острова и двинулись навстречу неизвестности.
По складу характера своего была она достаточно нелюдима, хотя необходимый уровень своей социализации в коллективе выдерживала. Про неё, наверное, в характеристике написано что-нибудь вроде этого: характер дистимный31, с сослуживцами поддерживает ровные рабочие отношения. Безукоризненно выполняет свои служебные обязанности. Лояльна Королевскому дому. Физически развита. Не замужем. В связях, её порочащих, замечена не была. Детей нет. Неоднократно поощрялась командованием за образцовое несение службы и достижения в освоении новой техники.
Но это наши предположения.
История её жизни, как впрочем, и у большинства населения планеты, оригинальностью не блещет. Отца она не знала вообще, в её метрике было указано, что отцом являлся некий Ллир ар Бледри. Мать пропала без вести, когда ей было десять лет. Вышла из дома в канун Калан Гайаф32 и не вернулась обратно. Полиция в поисках особо не усердствовала. Пропавшая не была богата или знаменита, так что были проведены рутинные розыскные мероприятия, и, поскольку результата они не принесли, дело отправилось в архив. От матери остался потрёпанный дневник (который Энвис по причинам, даже ей не до конца понятным, возила с собой всюду, куда бы судьба её не забрасывала), и, прочитав который, она пришла к выводу, что мама была сильно не в себе. Дело в том, её мать свято верила в достоверность многих сказок, из тех, что рассказывала дочери на ночь. Записи в дневнике обрывались незадолго до даты её рождения, видимо с какого-то момента мать решила, что дальнейшее уже не так важно для неё. Остальные родственники придерживались, кстати, именно той точки зрения, что мать её была хоть тихой и неопасной, но всё-таки сумасшедшей. Но порою перешёптывались о том, что та действительно могла и уйти в холмы. А говорит это о том, что они вполне допускали и то, что была она всё-таки в своем уме. Просто она имела счастье (или же несчастье?) связаться с волшебным народом Тилвит Тег. И, надо отметить, что позднее некоторые события уже собственной жизни Энвис породили у неё мысль о том, что всё, может быть, не так уж и просто, и не стоит отбрасывать даже подобные безумные предположения. Ведь может статься, что это и не сказки вовсе, а еще одна из малозаметных граней нашего бытия.
Родственники её сами едва сводили концы с концами, и ещё один лишний рот они бы просто не прокормили. Так она оказалась в детском доме. После того, как закончилось ее пребывание там, она вышла во взрослую жизнь со скудными подъёмными, не имея востребованной специальности и реального жизненного опыта в равнодушном и опасном мире. Хотя, надо отметить, что годы, проведенные ею в детском доме, вселили в нее стойкое недоверие как к человечеству в целом, так и к каждому отдельному человеку, в частности. И эта недоверчивость в некоторой степени облегчила ей жизнь.
Про образование и говорить не стоит среднее с очень большой натяжкой. Помыкалась по различным конторам, работала уборщицей, прачкой, фасовщицей, продавщицей. Да кем только не работала. Но с самого начала она поставила перед собой цель достичь приемлемого социального статуса. Что бы уважать себя и получить возможности дальнейшего развития. Почти сразу после того, как Энвис оказалась предоставлена сама себе, она решила связать свою жизнь с армией. И не потому, что она была воинственной от природы, а потому, что это обеспечивало бы ей пусть и небольшой, но стабильный, доход и принадлежность к серьезной структуре. Поэтому она поставила перед собой задачу подготовиться к экзаменам на соискание должностей в Королевских Вооружённых Силах, замещаемых военнослужащими, подписавшими срочные контракты. Требования к претендентам на замещение подобных должностей рядового и унтер-офицерского состава были вполне себе гуманными. Денег обещали не много, но форма, котловое довольствие, проживание в казарме, все эти блага предоставлялись за счет казны. Так что для нее вариант был вполне себе подходящий, тем более, возможность карьерного роста теоретически неограниченная. Образование, необходимое для продвижения по карьерной лестнице можно было получить в учебных учреждениях и центрах, относящихся к тому же военному ведомству и, что немаловажно, за счёт королевской казны. Нужно было, правда, получить соответствующие рекомендации отцов-командиров, но это уже от неё зависело.