Мне хочется остаться. Быть частью бетонных блоков, металлических труб, пластика. Хочется умереть, нарушив обещание, данное Кристоферу.
Он жив? Разве у парня не было шансов выбраться? Вдруг ему повезло?
Вечереет. Над землей мягким рассеянным облаком стелется холодный туман. Шум вдалеке давно стих, а мое пребывание, по-прежнему, остается незамеченным. Я слышу редкое пение птиц, чувствую холодную стену за спиной и рисую палкой на песке незамысловатые узоры. Забыться бы! Но это невозможно. Костлявая рука смерти напоминает о себе в деталях. В нескольких метрах от меня лежит чей-то старый рюкзак. Из него торчит банка газировки и книга. Поклажа наспех сброшена. По всей видимости его владелец пытался спастись от зараженных. Теперь его сумка пылиться на дороге точно, как наши вещи валяются у входа на завод.
Я понимаю, если задержусь еще хотя бы на час, смогу пополнить список печальных находок. И тогда все, что сделал Крис, будет напрасным. С приходом ночи появится больше зараженных. Более мелких, чем клановые аристократы. Мы называем неприкаянных падальщиками.
Ладно, хватит. Я не могу дальше сидеть и ждать Нужно идти, Эмили.
Боже, скольких сил требуется, чтобы встать на ноги. От вечернего холода руки совсем закостенели, а лицо неприятно стягивает от слез. Вытираю наспех щеки рукавом и бреду вперед. Словно тень, я надеюсь на то, что выбираю правильное направление. Все время оглядываюсь, прислушиваюсь в надежде, что меня догонят Крис или Джина. Я встречу их снова. Живыми. Только бы наши пути всего лишь разошлись, а не прервались навсегда
Так тихо, как будто кроме меня никого нет в ночи. Даже зверь и тот спит А может сама природа оплакивает утрату Кристофера?
Свет огней впереди, словно маяк, возвещает о том, что я каким-то образом взяла верный курс. На воротах стоят часовые. Они замечают заблудшую душу и активно жестикулируют фонарями.
Наша группа должна была вернуться намного раньше. Подумать сложно, как им объяснить, что я пришла одна?
Надежда медленно умирает, когда мне открывают ворота, и старушка Клэр кидается на шею с возгласом: «Слава Богу!». Остальные смотрят, они ждут, когда я заговорю. А у меня внутри разрастается саднящее чувство скорби, затягивающее на самое дно. Я стараюсь не смотреть в глаза присутствующим и не могу ничего объяснить. В груди что-то острое мешает дышать, я инстинктивно прижимаю кулак к животу, пытаясь закрыть эту боль силой. Не выходит. Кто-то зовет меня. Очень отчетливо. Не сразу, но понимаю, что вернулась не одна!
Сквозь толпу протискивается Джина. Девушка широко улыбается и крепко зажимает меня в объятиях.
Я думала конец тебе, сестренка!
Да нет, вроде выжила, хрипло отвечаю я, до боли жмуря глаза. Не верится, что она смогла выбраться. Может и Кристофер здесь?
Все в порядке? Тебя никто не тронул?
Я не видела зараженных. Никого вообще
Вот и отлично! Ты храбрец, Эми.
Джина прикасается к моему лицу ладонью и едва сдерживает слезы. Ей не свойственны сантименты. Никогда не видела, чтобы рыжеволосая была хотя бы расстроена.
Однако восторг подруги по случаю моего возвращения разделяют не все.
Ты одна? Доносится громкий мужской голос, и я сразу узнаю его.
Я надеялась, что Крис уже здесь?
Нет его в лагере, сухо отвечает Дрейк, И вестей о нем тоже никаких.
Ко мне выходит невысокий коренастый блондин. На вид ему чуть меньше тридцати. Подтянутый, в хорошей физической форме. Брови парня выцвели от солнца, а на лице проступает мелкая рыжая щетина.
Дрейк возглавлял общину вместе с Кристофером, был его правой рукой. Парни начинали вместе. Все с нуля, и за пару лет развились до большого поселения. Оба и управляли им. Но, если Крис всегда спокоен и рассудителен, то Дрейк напротив вспыльчив и эмоционален. Он может накричать, вести жаркие споры, бросаться инструментом в гневе. Блондину тяжело даются бразды власти. Ему проще быть свободным. Тогда он успокаивается и становится компанейским. Особенно это заметно в редкие праздничные дни, когда Дрейк превращается в настоящего заводилу.
Сейчас же в мою сторону парень разве что не плюнул. Он переполнен личной обидой и страшно зол. Все-таки Джина выбралась сама. Крис не спасал ее, только дал шанс уйти. Со мной другое. Ради меня лидер пожертвовал собой.
Я ждала у завода до захода солнца. Высидела, сколько могла
Тебе надо было сразу уходить, поддерживает Джина, показав кулак Дрейку. Но тот только закатывает глаза.
Черт возьми! Кристофера не заменит и десяток бравых ребят. Связывайся с бабами после этого! Зачем ты вообще поперлась туда?
В чем ее вина? Не дав мне ответить, вступается Клэр, Ты сам берешь новичков на вылазки и поступил бы так же, как Кристофер. Из-за собственных переживаний срываешься на девочке? Пройдись, остуди голову. Хватит бросаться на Эми. Это низко!
Ни одна новенькая еще так не нагадила, как эта! Не велика потеря от пташек. Но оставлять там таких, как Кристофер? К черту! Подобное больше не повториться, я клянусь вам!
Любая, как ты сказал, пташка после нескольких вылазок набирается опыта и может надрать тебе задницу. Подумай об этом хорошенько. Крис сделал свой выбор и, если ты хотя бы на грамм ценишь его мнение, прекрати травлю в сторону девушки!
Блондин только вскидывает руки и открывает рот возразить, как Клэр тут же цыкает и напоминает о ее возрасте. Она не самая старшая в лагере, но к мнению седовласой женщины многие прислушиваются. Удивительно, но ее уловка работает. Дрейк затихает. А я ухожу прочь. Тихо. Так, что никто не замечает, как я закрываюсь в своей комнате-палатке.
Кристофер вернется, повторяю, как мантру, Он вернётся. Нужно подождать
Но проходит неделя, затем другая, а за ней и третья. О судьбе лидера общины так ничего и не известно. Организовывались две вылазки к старому заводу под руководством Дрейка, однако никаких следов пропавшего не нашли. Высокий брюнет исчез, будто его никогда не существовало.
Я попала в общину выживших за месяц до трагедии. Небольшая группа людей отгородилась от мира зараженных в заброшенном Аэропорту маленького городка. Расположение постройки оказалось выгодным, в приличной удаленности от населенных пунктов к северу. Из старых фюзеляжей люди соорудили домики, а здание аэропорта превратилось в базу. Конечно, оно было разрушено, как и многие современные постройки.
Вдобавок удалось добиться соглашения с клановыми вампирами о нейтральной зоне. Вернее, аристократы (так называют себя вампиры) сообщили об этом выжившим в письме. Нейтралитет в ограниченном пространстве достался общине давно. Еще задолго до моего появления там.
Когда появились зараженные никто не мог поверить в существование сверхсильных людей, питающихся кровью. Вопреки сказкам о Дракуле, современные вампиры не горят на солнце, отражаются в зеркалах, не обращаются в летучих мышей и не боятся чеснока. Убить их несложно, впрочем, как и обычных людей. Но вот силы в аристократах намного больше, инстинктов, желаний, похожих на людские, но все же отличающихся. Одни инстинкты выражены ярче, другие слабее. Чувство жалости и сострадания притуплено. Особенно к выжившим, служащим вампирам исключительно в качестве питания.
У инфицированных черные глаза, клыки, белая кожа, высокая продолжительность жизни и крепкий иммунитет. Правда сказочно? Почти мечта о возможной собственной неуязвимости в случае обращения. За исключением одного момента все они хладнокровные убийцы. И в свои ряды посвящают только избранных, не допуская случайного пополнения популяции.
Для здорового человека достаточно одного укуса. Прямое попадание вируса со слюной в кровь за несколько часов агонии приводит организм к необратимым последствиям. А после обращения только вампиры решают оставить тебя в живых или убрать.
Людей долго истребляли, загоняли в угол и лишали возможности находить пропитание. Хаос длился годами и выглядел как истерия Это длилось до тех пор, пока выжившие не набрались смелости собираться в коалиции. Человечество научилось обходить владения вампиров стороной, охранять свои границы, быть незаметными и идти на компромиссы, к которым призывали клановые вампиры.
Группа выживших в аэропорту приняла меня и пару попутчиков в конце лета. Они дали нам пищу, одежду и кров. Почти никто не спрашивал о прошлом. Это ни к чему. Все, кто пришел в общину, пережил страдания, утрату и боль.
Я не думала, что останусь тут надолго. Привыкла, что общины хрупки. Они могут пасть в любой момент. Ровно как приют в Родниках, из которого я бежала. Его снесли одной ходкой. Детей увели, а взрослых перебили. Мне повезло только потому, что я и двое ребят отправились собирать ягоды. Ими же потом и питались у разрушенного дома
Попав в Аэропорт, я дала себе слово ни к кому не привязываться. Но Кристофер сломал планы.
Лидеру около тридцати, но выглядит он моложе. Высокий, хорошо слажен, широкие плечи, карие глаза. Никогда не забуду его взгляд с прищуром и приветливую улыбку с ямочками на щеке. А улыбался он редко.