Юлия Борисова, Раяна Сол
Таро: падающая башня
ПРОЛОГ
Умирала в деревне бабка. Долго, тяжело, страшно. Разметались по подушке седые сальные волосы, шептал что-то беззубый рот, скрюченные пальцы сжимали одеяло так, что казалось вот- вот прорвут его насквозь. Родня: Дочь и сын с невесткой уже месяц ждали бабкиного летального исхода и загодя подготовили и гроб и наряд, даже насчет могилы договорились, но бабка умирать не хотела. Не то чтобы они желали ее смерти, просто дня три назад старуха перестала дышать. Вызванный из города врач констатировал смерть и со спокойной душой уехал. Бабку обряжать начали, не успели натянуть чулки, она глаза открыла Не спешите, говорит, я еще здесь не все дела сделала. Врача вызвали во второй раз, он подивился, конечно, но ничего не сказал, посмотрел зрачки, поднес ко рту зеркало, проверил пульс и сердце. Бабка была мертва, окончательно и бесповоротно. В третий раз с инфарктом увезли уже его. И по деревне поползли нехорошие слухи. Селяне вспомнили все, что когда-либо было связано с Таисией. Так звали бессмертную бабку. А вспоминались им в основном всё гадостные да мерзкие случаи
Марьяна вспомнила, что Таиска ее корову сглазила. Бедная животина словно с ума сошла: молоко не отдает, хозяйку не подпускает, орет дурным ревом и башкою трясет. А началось все с того, что Таиска повадилась ходить к Марьяне, молоко покупать. Корова у той была хорошая, молочная, за раз по десять литров давала, а в день до тридцати. Видно Таиска позавидовала, ну вот и сглазила. Они ж колдуны такие, без зла жить не могут. Марьяна утром пошла доить, а Крошка стоит вся мокрая, словно в росе и кошка у нее на спине сидит, черная. Тетка уронила подойник и потянулась к топору. Только б корову не зацепить. Прицелившись хорошенько, хозяйка запустила топор в кошку, убить не убила, а лапу поранила. Кошка с дурным мявом сиганула в окно и исчезла. Ветеринара к корове вызывали, но путного он ничего не сказал, и так было понятно, что тут Таискин сглаз поработал. А на следующее утро соседка заметила, что Таиска из дома не выходит, овец в стадо не гонит и к колодцу не идет. Соседки испугались, что Таиска померла ночью, заголосили, хотели уж мужиков вызывать, дверь ломать. Но Таиска вышла. Стоит на крыльце, за косяк держится, а рука у нее перевязана в том месте, где по кошке топор попал. Дрова, говорит, рубила, поранилась.
А дед Михай вспомнил, как не любили бабкин дом лошади. Мимо ее ворот еще ни одна телега спокойно не проехала. То понесут коняшки, а то на дыбы встанут и тпру ни ну Сам же Михай нашел способ мимо бабки ездить. Слезал с телеги и перепрягал коня, выворачивая все детали упряжки задом наперед, а попутно окрывая злобную бабу пятиэтажным русским матом. Тут сложно сказать, что сработало, изнанка или мат, но мерин Михая проходил мимо бабкиного дома спокойно и никаких номеров не откалывал.
Люди болтали также, что в полнолуние сбегаются к бабкиному дому собаки белые, под окном вертятся, воют, а Таиска сидит у окна и будто разговаривает с ними. И говорили даже, что иногда она сама белой собакой оборачивается и убегает, на шабаш наверно.
Это только казалось, что религия и колдовство пережитки прошлого. Нас долгое время убеждали, что привидений не существует, равно как и Бога, домовых и русалок, и что всем событиям следует искать чисто научное объяснение. Но люди деревней и поселков, в которых жили такие вот Таиски, могли порассказать мнооого чего интересного.
Часть 1 Новые друзья, старые враги
ГЛАВА 1 Хорошо в деревне летом
В то лето мне особенно не хотелось ехать в деревню. Что там делать? Развлечений нет, нормальной компании нет, даже пруда нормального и того нет, ни покупаться, ни рыбу половить. Единственный клуб еще лет пять назад закрыли, магазина путёвого отродясь не было, а зачем, город же рядом. Город то рядом, километрах в 3 от деревни, не так уж далеко, однако за мороженым просто так не сбегаешь и друзей не навестишь. Хотя друзей у меня как раз и не было. Не любила детская компания угрюмую, полноватую девчонку, которая вместо посиделок со всей компанией на детской площадке, распития дешевого алкоголя и курения травки, после школы всегда спешила домой, не задерживаясь и не разговаривая ни с кем. Все обидные прозвища, которые только можно было придумать про полных людей, мне довелось услышать в свой адрес. Жирдяйка, жиртреска, сосиска, сарделька, толстуха и прочее и прочее. Конечно меня это задевало, конечно я комплексовала из за своей фигуры, хотя не такой уж безобразной она была, просто достались мне от бабушки полные бедра и невысокий рост. Не смотря на все неприятности, которые мне сулила школа, я все таки не рвалась на летние каникулы в деревню. В городе хотя бы была библиотека, и даже не одна, а целых четыре. Прочитал положенные 5 книг, так кто запрещает, бери еще, читай, пока не надоест или глаза не устанут. В деревне же не было и того. Взятых за раз 5 книг мне бы хватило максимум на неделю, а дальше хоть вешайся. В город мы летом выезжали редко, в основном обходясь огородом и автолавкой, а за книгами, ясное дело, никто бы со мной не пошел. Так что сами понимаете, в каком я была настроении, когда пригородный автобус выплюнул меня на нашей деревенской остановке, обшарпанной и загаженной донельзя. Тяжело вздохнув и забросив за спину рюкзак с нехитрыми вещами и книгами, я потопала в сторону первой деревенской улицы, едва видневшейся за тополиной рощей. По дороге мне удалось собрать несколько горстей земляники и почти без приключений пройти тополиную рощу.
Почему почти? Потому что с какого-то перепуга приглянулись эти редкие, без подлеска, насаждения местному эксгибиционисту, дурачку и маргиналу Ваське. Ваську в деревне знали все, так как не было в окрестностях бабы или девки, которой он хотя бы раз да не продемонстрировал свое основное мужское достоинство. Обычно он выскакивал из кустов, как черт из табакерки, и с победным «ха» распахивал свой плащ, под которым, естественно ничего не было. Поначалу бабы пугались, визжали и лупили Ваську по горбу, кто чем мог, потом привыкли и уже проходили мимо, даже не повернув головы, обращая внимания не больше, чем на статую. Ну стоит и стоит мужик голый, так что ж теперь домой не ходить. Васька на такую реакцию всегда страшно обижался и понурившись, отползал в кусты ждать более эмоциональную жертву. Вот и в это раз Ваську в приметном желтом плаще я заметила еще издали, но дорога в деревню была одна, а лезть по полю в обход было лень. Васька тоже заприметил «жертву» и зашевелился. В лицо он меня не знал, однако сообразил, что девушка молоденькая, впечатлительная, значит среагировать должна соответственно, долгий визг, а может даже обморок был обеспечен. Надо отдать должное Ваське, он своих «жертв» никогда не обижал, с сексуальными намерениями не приставал, просто ему было в кайф наблюдать за растерянностью и смущением дам. Он от этого получал чисто моральное удовлетворение. Вот и в этот раз он выскочил на дорогу, предвкушая удовольствие от момента неожиданности.
Ха! сказал Васька и распахнул плащ.
Ничего особенного! буркнула я и почесала дальше.
Васька понуро поплелся в кусты, бурча себе под нос о распущенности современной молодежи, которую дескать ничем не проймешь.
Бабушка обрадовалась мне несказанно. А как же ж. Морковка не полота, малина не собрана, смородина осыпается, траву косить-носить некому, а картошку жуки сожрали. Как же я ненавижу сельхоз работу. Особенно сбор колорадских жуков. Поймут меня те, кто проводил на картофельном огороде по полдня, стряхивая веником жуков и прожорливых личинок, которые, если их не собирать, уже к концу июня оставляли от сочной ботвы, только голые, скорбно торчащие огрызки. После такой работы спина не разгибалась совершенно, ноги отказывались шевелиться, а перед глазами, стоило их закрыть, немедля возникало шевелящееся серо-буро-полосатое полчище. Мне же хотелось еще после картошки сбегать на речку и спокойно почитать под крутым бережком. Поэтому с жуками я расправилась довольно быстро. Постряхивала половину в ведро, половину на землю и торжественно вручила бабуле добычу. Неодобрительно поохав, но не найдя возможности найти брак в работе, бабуля отпустила на речку с условием вернуться не позже десяти вечера. Радостно подхватив томик Майн Рида и банку для ягод, я отправилась вниз по деревне. Обычно я не ходила этой дорогой, предпочитая срезать путь через огороды, но в один из домов ниже по улице приехали новые жильцы: отец, мать и парень лет 19, то есть года на 2 старше меня. Он был довольно симпатичный, темноволосый и темноглазый с уже по взрослому сформировавшейся фигурой. Конечно я ни на что такое не рассчитывала, просто мне хотелось еще раз посмотреть на него, может он будет во дворе или где-то около дома. Парня я не увидела, зато около крайнего дома наблюдалось подозрительное скопление народа. В стороне я заметила Соньку, свою приятельницу по детским играм, она стояла рядом с бабкой и с жадным интересом прислушивалась к разговорам.
Что случилось то? дернула я Соньку за рукав.
Сонька обрадовалась новому лицу, видно так не терпелось ей поделиться новостями
Ну где ты ходишь? жадно зашептала она, хватая меня за руку. ты что, не знаешь! Таиска то помирает.
Как!?
Да так! Как все, так и она! Да только она же колдунья, вот и мучается третий день. Душа, говорят, отлететь не может.
Да ну. Бред! Не верю я в эти россказни. Просто человек жив еще, может просто болеет и ее лечить надо.
Ну ты дура! от возмущения Сонька аж поперхнулась. Ее родне доктор еще месяц назад сказал, готовьтесь, больше 12 дней ей не протянуть, сердце останавливается. А она вон сколько уже, да и теперь и сама измучилась и родственников до белого каления довела. Вроде уж и дышать перестала и сердце не бьется и пульса нет. Они в слезы, гроб волокут. А она через полчаса глазки открывает и как ни в чем не бывало, каши с молоком просит.