Комиссар пошёл. Не сказать, что поджилки у него тряслись был он из куда более прочного материала но неприятно было, потому что немцы деловито взяли его на прицел. Офицер, однако, вместе с некоторыми другими, принялся озираться по сторонам, с известной нервностью оглядывая верхние этажи и крыши нависавших над Большой Морской домов.
Das ist Kommissar Schadow. Rat der Arbeiterdeputierten4.
Означенный Kommissar Schadow попытался неловко поклониться.
Идёмте, властно сказала Ирина Ивановна. И возьмите с собой десятков ваших людей.
Товарищ Ирина
Тсс, тихо! Я потом всё объясню. Десять человек без пулемётов они пропустят.
Комиссар счёл за лучшее не возражать.
Немцы смотрели на них настороженно, но и в самом деле пропустили.
Внутри, в огромном, очень длинном, вытянутом зале, у коммутаторов высоченных панелей со шнурами и штекерами, вручную втыкавшимися «телефонными барышнями» в гнездо нужного номера, на них разом уставились десятки глаз. Немцев здесь оказалось ещё меньше, офицер да трое солдат, маявшихся у конторки.
Ирина Ивановна широким шагом направилась прямо к ним.
Herr Hauptmann, ich muss Sie benachrichtigen5
И разразилась длиннейшей тирадой по-немецки, из которой Kommissar Schadow не понял ровным счётом ничего.
Немец, однако, выслушал Ирину Ивановну внимательно и даже благосклонно. Кивнул и с деланным равнодушием отвернулся мол, умываю руки.
Всё в порядке, услыхал Жадоё её шёпот. Сейчас пройдитесь мимо телефонисток, скажите им только вполголоса, умоляю! чтобы они отключили бы телефоны Таврического дворца. Все, какие только есть.
У комиссара глаза аж на лоб полезли.
Как вы сумели, тов
Потом все расспросы, потом! зло прошипела Ирина Ивановна. Зачем нас контроль за телефонной станцией, если не отключены аппараты «временных»? А кроме как отключить их что мы ещё можем сделать? В огромном городе и так стрельба, ад кромешный, много убитых и раненых, людям нужно оставить средства коммуникации! Те же больницы, госпиталя, аптеки!..
Вы правы, вы совершенно правы, только и нашёлся Жадов.
Сказано сделано.
Телефонистки, испуганно косясь на «люгер» в руках госпожи (или товарища?) Шульц, поспешно выдергивали провода из гнезд.
И позвоните вашим, в Петросовет, властно распорядилась Ирина Ивановна. Пусть проверят. И позвонят сюда. По номеру голубушка, какой у вас служебный номер, да-да, вот этот? Записывайте, товарищ Михаил, да не мешкайте, ради мировой революции!
Очень скоро всё и впрямь устроилось именно так, как и говорила товарищ Шульц.
Немцы сидели себе, и станция оставалась как бы в их руках; телефонистки работали, боязливо порой оглядываясь на решительного вида товарища Ирину. Комиссар Жадов наконец решил, что пора задавать вопросы:
Что вы им сказали, Ирина Ивановна? Там, на улице?
А, там-то? Ничего особенного. Снайперы на крышах, сказала. И ещё добавила, что им тут совершенно не за что головы класть нам всего-то и надо, что внутрь зайти небольшим отрядом.
И они повелись на это? поразился Жадов.
Как видите, Ирина Ивановна пожала плечами. Немцы, хоть и формалисты, а голова на плечах у них тоже имеется.
В каком смысле?
В то, что они понимают прекрасно «временным» осталось совсем немного. Рабочая гвардия, солдатские запасные полки, народ, наконец все против них. У Временного Собрания нет своих войск, вообще. Юнкера, какие имелись, по большей части прорвались из города вместе с монархистами. Полиция разбежалась. Кто остался? только немецкие части. А немцам проще договориться с Петросоветом, с реальной властью.
Жадов слушал m-mlle Щульц, словно соловья.
Как вы правильно всё излагаете, товарищ Ирина! Но откуда вы всё это знаете?
Элементарно, товарищ комиссар, усмехнулась его собеседница. Что требуется немцам? вывести Россию из строя перед большой европейской войной, обеспечить себе спокойный тыл. Как это сделать? да ещё и чтобы без настоящего вторжения, с миллионными армиями? Ясное дело, поддержать переворот. А уж кто там окажется во главе «временное собрание» или наш Петросовет немцы полагают, что неважно. Вот эти монархисты, она слегка запнулась на последнем слове, но комиссар ничего не заметил, вырвались из города? Чем это грозит? гражданской войной, самое меньшее. С точки зрения Берлина прекрасно. Россия увязнет во внутренних смутах и сварах; ей будет уже не до большой Европы.
Так вот почему они этой контре уйти дали! злобно прошипел Жадов. Тоже мне, «союзнички» «Помогаем обрести свободу»
Да все уже мозоль на языке стерли, повторяя, что Германский Рейх помогает опрокинуть самодержавие в России, но у них-то Вильгельм как правил, так и правит, заметила Ирина Ивановна. Союзнички, именно что. И каждый «партнера» вокруг пальца обвести норовит. Наши «временные» наивно полагают, что рейхсхеер поможет им утвердиться, а потом тихонько уйдет, взамен истребовав какие-нибудь концессии для Круппа с Тиссеном; ну, или небольшие уступки в Прибалтике с Польшей. А они не уйдут, пока не удостоверятся, что в России пожар от Балтики до Амура.
Так что же делать?
То, что начали сегодня, невозмутимо уронила Ирина Ивановна. Брать власть. Немцев вежливо проводить. Может, и впрямь им концессии дать. Или Польшу. Пусть забирают всё равно нам от поляков никакой прибыли, одни восстания. Да и то сказать если я правильно понимаю, что говорят товарищи Старик и Лев, что пишет товарищ Благоев, то все границы никакого значения иметь не будут если победит всемирная пролетарская революция и власть всюду на земле возьмут рабочие с крестьянами. Зачем им рубежи? И какая тогда разница, «чья Польша»? Ни поляк на русского волком смотреть не будет, ни русский на поляка.
Верно! Как это верно, да! комиссар взирал на Ирину Ивановну с искренним восхищением. Точно так! Так оно и будет!..
У пролетария ведь нет отечества, заметила товарищ Шульц. Отечество ему весь земной шар. Нечего терять пролетарию, кроме своих цепей, и нет ему нужды считаться кровь, кто тут русский, кто немец, кто поляк, а кто француз. Всем вместе подняться надо, гнёт вековой скинуть Но это, товарищ Михаил, ещё не сейчас. Пока что нам победить надо. Здесь, в Петербурге. И мы победим!
Победим! Непременно! горячо поддержал комиссар. И, словно в растерянности после такой горячей речи, завертел головой, будто ему невыносимо жал воротник:
Но что же делать? У нас приказ удерживать станцию
Мы и удерживаем, усмехнулась Ирина Ивановна. Как видите, бескровно и без особых усилий. А с этими немцами мы договоримся. Вот увидите.
Но но мы-то здесь сидим, а другие
А вы оставьте тут проверенных бойцов, посоветовала товарищ Ирина. Немного, человек десять. А с остальными поедем к Таврическому. Там сейчас будут главные события
Сказано сделано. Десяток солдат и впрямь остались на телефонной станции немец-гауптманн лишь кивнул; правда, Ирине Ивановне он подмигнул при этот очень понимающе.
Загрузились в кузова. Завели моторы.
Невский, против всех ожиданий, был не пуст и не тих. Тротуары заполняли толпы; прямо из окон в народ кто-то кидал охапки листовок. Немцев почти не было видно а где они и имелись, то в происходящее никак не вмешивались.
У Аничкова моста громоздились мешки и брёвна разобранной баррикады; у стены дворца Белосельских-Белозерских до сих пор уныло торчал желтовато-ржавый остов сгоревшего «мариенвагена», стены обильно побиты пулями.
Здесь, кстати, рота кадет-александровцев стояла, заметил Жадов. Крепко держались, хоть и мальчишки сопливые не удалось прорваться, даже немцы не смогли, кровью умылись
Ирина Ивановна холодно кивнула.
Я очень надеюсь, что они теперь уже разбежались по домам. К родителям.
Не знаю, не знаю проворчал комиссар. Уж больно твердо стояли. Такие не разбегутся. Жалко дураков, пропадут ведь, окажутся на пути у мировой революции
Жалко, сухо проронила товарищ Щульц. Но прогресс не остановить! Малой кровью сегодня мы предотвратим великую кровь завтра. Не думайте, что вы меня этим смутите, товарищ комиссар.
Помилуйте, товарищ Ирина! заторопился Жадов. И в мыслях не держал!
Она кивнула.
Подумаем об этом после. Пока что, она усмехнуась, пришла пора сказать «которые тут временные? Слазь! Кончилось ваше время!»
Именно! Именно кончилось!
Грузовики отряда едва пробились через заполненную народом Знаменскую площадь. Всюду красные знамёна, растянуты транспаранты: «Вся власть Петросовѣту!», смешанные с ещё старыми «Долой самодержавіе!»; кучка немецких солдат застыла у входа в Николаевский ныне Московский вокзал, но непохоже было, что они что-то пытались охранять. Да и их толпа словно не замечала.
Рядом с немецкими солдатами стояли и другие, в русских долгополых шинелях, но по виду никак не возрастные мужички третьей очереди из запасных полков; нет, спокойные, сосредоточенные, сдержанные бойцы при английских «льюисах». С немцами они обменивались короткими понимающими взглядами.