Рядом с немецкими солдатами стояли и другие, в русских долгополых шинелях, но по виду никак не возрастные мужички третьей очереди из запасных полков; нет, спокойные, сосредоточенные, сдержанные бойцы при английских «льюисах». С немцами они обменивались короткими понимающими взглядами.
Грузовики комиссара Жадова оставили позади вокзал, понеслись по Суворовскому проспекту. Хотя, конечно, «понеслись» громко сказано: к Таврическому дворцу торопился сейчас и стар, и млад.
Кончаем временных!
Долой!
Да здравствует революция! надрывным фальцетом выкрикивал какой-то бледный юноша в приличном пальто, вскарабкавшись до середины фонарного столба.
Ирина Ивановна отвернулась. Пальцы сильнее сжались на рукояти «люгера».
Возле Таврического сада и его оранжерей слышалась, однако, частая стрельба. Громкая россыпь винтовочных выстрелов, перемежающаяся пулемётными очередями.
Кто-то там засел, защищаются, озабоченно, но без страха заметил Жадов. Кто ж такие дурные-то? Может, немцы какие?
Может, и немцы, Ирина Ивановна пожала плечами. Да только дело их табак. Дворец окружат, деваться «временным» некуда. Сдадутся. Пойдут под суд трудового народа.
К самому дворцу подъехать не удалось. От Мариинского института до угла суворовского музея протянулась кое-как наваленная баррикада несколько телег с мешками, груда бочек, каких-то ящиков и прочего.
Машины остановились несколько рабочих с винтовками и алыми бантами на отворотах пальто.
Сто-ой! Куда, болезные?! Не видите, что ль пуляют тут «временные»! Да ещё как головы не поднять!
Никуда мы не лезем, чай, голова на плечах, огрызнулся Жадов. Вот что, товарищи позовите-ка лучше кого-нить, кто тут распоряжается!
Это мы враз, эй, Митька! Гони-ка до начальства!..
Подошёл военный в перетянутой ремнями шинели, с красной появязкой на рукаве; выправка настоящая. Из кадровых. Аккуратные усы, идеально выбритый подбородок, стальные серые глаза. Холодные и злые.
Отряд товарища Жадова?
Так точно! отозвался комиссар. Приказ Петросовета выполнен, телефонная станция занята без боя, оставлена под надёжной охраной!
Военный кивнул. Шинель была хоть и офицерская, но без погон.
Посмотрел холодно, пронизывающе.
Вашему отряду надлежит занять позицию на углу Кирочной и Таврической, у музея Суворова. Противник силами до роты при самое меньшее трех пулеметах пытается укрепиться в саду, сразу за протокой. Ведет беспорядочный ружейный огонь. Ваша задача сковать его действия до сигнала к общей атаке. Сигнал три красных ракеты, сразу после того, как закончит артиллерия. Задача ясна, товарищ комиссар?
Так точно! повторил Жадов, очень стараясь, чтобы это вышло бы и лихо, и молодцевато. Военный кивнул, в упор взглянул на Ирину Ивановну.
А это кто такая? осведомился без малейшей приязни. Почему женщина в боевых порядках?
А вы сами-то кто такой? Товарищ Щульц тоже в карман за словом не полезла. Ваш мандат, товарищ?
Комиссар пихнул её локтем в бок.
Полковник Иванов. Товарищ Иванов. Первый заместитель товарища Благоева по военным и морским делам!..
Простите, не имела чести быть представлена, холодно кивнула Ирина Ивановна. Шульц. По
Мой заместитель по деловой части, поспешно перебил её Жадов. Навела порядок в бумагах! И бойцов правильно ориентирует! В текущем моменте разбирается!..
Да у неё же на лбу контра написана, без выражения бросил полковник Иванов. Смотри, комиссар, обведут тебя вокруг пальца. Я б на твоём месте гнал эту дамочку куда подальше. Не место им среди авангарда трудового народа.
Поговорим об этом после победы, товарищ Иванов, твёрдо ответил Жадов. Я за товарища Шульц ручаюсь всем моим большевицким прошлым и настоящим.
Ну, если ручаешься, комиссар, пожал плечами его собеседник. И отошёл, махнув рукой в тонкой лайковой перчатке. Выполняй приказ Петросовета.
Приказ будет выполнен!
Ирина Ивановна поджала губы, провожая взглядом отошедшего полковника.
Откуда он вообще взялся, товарищ Михаил? У него ж тоже, как он выражается, «на лбу» Николаевская академия написана.
Комиссар пожал плечами.
Видел его в Петросовете, товарищ Ирина. Только и всего. А остального кто он да откуда не ведаю.
Понятно вот что, комиссар давайте-ка я тоже попытаюсь с этим противником, которого там «до роты» поговорить. Как-никак, русские люди, солдаты. Крови уже достаточно пролилось. Буржуям её пускать надо, министрам-капиталистам, а не простым мужикам в солдатских шинелях.
Понятно вот что, комиссар давайте-ка я тоже попытаюсь с этим противником, которого там «до роты» поговорить. Как-никак, русские люди, солдаты. Крови уже достаточно пролилось. Буржуям её пускать надо, министрам-капиталистам, а не простым мужикам в солдатских шинелях.
Комиссар заколебался. Оглянулся на своих людей и тут с угла Таврического сада грянули несколько выстрелов от стен полетела штукатурка.
Этот Иванов прав; тут без артиллерии не сунешься. Половину отряда положим, а там вода к тому же. Разрешите мне попробовать, товарищ Михаил!
Страшно мне вас отпускать, товарищ Ирина, вдруг вырвалось у комиссара. Не могу вдруг случится чего с вами?.. Вот как подумаю всё внутри переворачивается!.. Знаю, что нельзя так а всё равно!..
Если случится, прохладно уронила Ирина Ивановна, значит, суждено мне жертвою пасть в борьбе роковой. Погибнуть за счастье трудового народа, за свободу, за мировую революцию.
Нет! Нет! Что за глупости, Ирина! от волнения комиссар даже забыл о «товарище». Не ходите никуда! Сейчас подтянут артиллерию, и
Глупо, пожала плечами Ирина Ивановна. Не знаю, кто защищает этих «временных», но они обречены. Весь город в наших руках. Сколько они ещё просидят в этом дворце? Сутки? Двое? А потом что? Верных частей у них нет. Нам уж скорее надо о бежавшем го царе бывшем, то есть беспокоиться. А этих-то?.. Нет, товарищ Михаил, я пойду, и не вздумайте меня останавливать!
Вас, пожалуй, остановишь комиссар был бледен.
Дайте лучше что-нибудь белое. Пока этот «полковник Иванов» или как его там по-настоящему и в самом деле не начал из пушек палить.
Комиссар Михаил Жадов, пригнувшись за баррикадой, глядел вслед тонкой фигуркой в коротком полушубке, что медленно шла сейчас по ничейной земле, высоко подняв над головой белую тряпку.
Ограда сада, черная решетка была кое-где опрокинута, в одном месте замер подбитый броневик, пытавшийся, судя по всему, протаранить преграду. Возле него застыл убитый в темной куртке рабочего.
С той стороны не стреляли. И вообще вокруг Таврического дворца внезапно наступила какая-то нехорошая, ждущая, сосущая сердце тишина.
Ирина Ивановна аккуратно перебралась через поваленную ограду. Облетевшие кусты безжалостно порублены топорами здесь расчищали сектора обстрела.
Я пришла с миром! крикнула она громко, и слова эти показались ей самой такими странными, нелепыми и наигранными. Позвольте приблизиться! Не стреляйте!
Мы не стреляем в парламентёров, вдруг раздался звонкий и совсем молодой голос. Спускайтесь к воде Ирина Ивановна!
Она вздрогнула. Белая тряпка едва не выпала из рук.
Однако к каналу она спустилась, в неглубокую выемку, не скрывавшую её даже и до пояса.
С той стороны среди деревьев появились один за другим три фигуры в шинелях, ловкие, гибкие. Не выпрямляясь, скользнули со своей стороны к урезу воды.
Не бойтесь, Ирина Ивановна, сказал один из новоприбывших. Мы можете сюда, к нам тут доски под водой, мы устроили Федотов, тяни, Сашка!
Они втроём потянули за скрытую в палой листве верёвку. Из-под воды и впрямь появились хитро притопленные доски скрытого мостика.
Идите к нам, не бойтесь! повторил говоривший.
Ирина Ивановна перешла молча, по-прежнему высоко поднимая белую тряпку.
На том берегу её ждали трое молодых безусых юнкера. «Павлоны», первый год.
Здравствуйте, Ирина Ивановна, вежливо сказал юнкер, снимая фуражку.
Здравствуйте, Леонид, проговорила она каким-то неживым, совершенно искусственным голосом. Леонид Воронов. Не ожидала встретить вас здесь, господин юнкер.
А наших здесь много, Ирина Ивановна, легко ответил Воронов. Был он весь тонок, высок ростом, и на вид казался даже хрупким; однако винтовка лежала у него в руках, как влитая. Далеко не все на юг ушли. Да, он обернулся к своим молчаливым товарищам, прошу любить и жаловать. Мадемуазель Ирина Ивановна Шульц, моя учительница в Александровском корпусе. Ещё весной на уроках у вас сидел, Ирина Ивановна и экзамен выпускной сдавал
Представьте же своих друзей, прежним неестественным голосом сказала Ирина Ивановна.
О, простите. Это Юра Кевнарский, из Полтавского корпуса, а это Иван Бурмейстер, из Омского. Мы тут, так сказать, за начальство.
Что вы делаете у у этих? вдруг чуть ли не грубо перебил товарища Бурмейстер низкий, коренастый, с рябоватым лицом и решительным взглядом. Как вы почему вы с ними?