Да, господин, ответил священник и посмотрел на старосту. Тот кивнул в ответ и что-то прошептал жене.
Довольно скоро все четыре дюжины местных жителей стояли возле столба, водружённого инквизиторами, которые тащили к нему из церкви поленья и хворост. Дети по требованию старосты сняли маски и стояли возле родителей.
Все ли жители деревни сейчас находятся перед нами? спросил инквизитор отца Клавдия.
Да, господин, заикаясь ответил тот.
Мы Ревнители веры Святой инквизиции, обратился инквизитор к толпе. А сам я Генрих Крамер, которому Трибуналом доверено вершить суд над еретиками и осквернёнными. Наше долгое расследование пожара в деревне Степная, которое произошло несколько лет назад, привело нас к вам. Если вы добровольно выдадите ведьму, что убила множество людей и сожгла их дома, то мы предадим её суду и покинем ваши края. Но ежели вы откажитесь подчиниться воле Господней, то его кара падёт на ваши головы.
Жители деревни молчали. Они доверяли старосте, и ждали его слова. Староста долгое время служил в королевской армии и даже немного повоевал. К солдатам всегда приставляли инквизитора, поэтому он о них кое-что знал, но с Ревнителями веры он не сталкивался, хотя наслышался о них всякого.
Мы все верные дети Господа, среди нас нет ни ведьм, ни колдунов, обратился он к инквизиторам. Хоть староста и подозревал Эрину в чём-то подобном, но её доброта и бескорыстная помощь, проявленные за время жизни в деревне, не позволили ему выдать женщину. Тем более она излечила его дочку.
Ведьма! вскричал Генрих, обвёл взглядом дрожащую от страха толпу и поднял вверх маленькую красную коробку, из которой лился белый свет. У нас есть Слеза ангела. Ты знаешь, что это, поэтому яви себя добровольно.
Я та ведьма, которую вы ищете, Эрина вышла вперёд. Она слышала о Слезе ангела. Этот артефакт был редкостью и использовался Инквизицией только для обнаружения настоящих ведьм и колдунов. Неподготовленных людей он ослеплял навечно, а имеющим способность колдовать подсвечивал кровь так, что они светились изнутри.
Водрузите её на костёр, скомандовал инквизитор, вынув из ножен меч, и остальные рыцари схватили женщину и привязали её к столбу. А мы тем временем разберёмся с её сообщниками.
Генрих подошёл к старосте и посмотрел ему прямо в глаза. Мужчина не отвёл взгляда и стоял, всматриваясь в лицо, скрытое забралом.
За укрывательство ведьмы вы приговариваетесь к смерти, меч вонзился в тело старосты, проткнув его насквозь.
Его жена вскрикнула, но тут же уставилась на окровавленный клинок, торчащий из её собственной груди. Инквизитор занёс было меч над Оливией, но вдруг раздался голос:
Господь не карает детей за грехи отцов, если только дети сами не идут по стопам отцов и не дополняют их меру, это был Томас. Он ненавидел ведьм, но Оливия таковой и не была. Ему нравились её доброта и энергичность, и он не мог позволить ей умереть.
Послание Мавила: глава двадцать три, стих тридцать второй. А ты смелый мальчишка со знанием Святого писания. Генрих подошёл к мальчику и присел так, что лица их оказались на одной высоте. Это похвально. Хоть ересь и подлежит искоренять до корня, но видимо сам Господь вложил слова эти в твои уста.
Отец Клавдий тоже не виноват в случившемся, Томас понимал, что может пересечь черту, за которой чаша терпения инквизиторов может переполниться, но не замолвить слово за человека, который заботился о нём несколько лет, он тоже не мог. Ведьма ходила на все службы и молилась, как и все остальные.
Ты очень смелый. Пожалуй, даже излишне. Кто ты?
Я Томас, представился мальчик. Мы с ведьмой единственные кто выжил в Степной. Всё это время обо мне заботился отец Клавдий.
Он хорошо обучил тебя, Генрих поднялся и подошёл к священнику. За то, что не углядел в своей пастве паршивую овцу, но принимая во внимание просьбу мальчика, я приговариваю тебя к служению монахом в монастырь Святого Лучиано.
Отец Клавдий от этих слов потерял сознание. Этим монастырём в семинарии пугали нерадивых учеников, а в монахи отправляли тех, кого едва не предали анафеме.
Что же до девочки, продолжил инквизитор. То её мы сопроводим в монастырь Чистой Девы, дабы там ей оказали помощь в очищении души. А теперь давайте уже очистим эту землю от нечестивой ведьмы.
Затем Генрих посмотрел на мальчика, чьё имя, седые волосы и даже судьба напомнили ему о великом Томасе Торквемаде основателю Святой инквизиции.
Затем Генрих посмотрел на мальчика, чьё имя, седые волосы и даже судьба напомнили ему о великом Томасе Торквемаде основателю Святой инквизиции.
Мальчик, обратился инквизитор к Томасу. Тебе больше не с кем и не за чем здесь оставаться. Это место было приютом богопротивной ведьмы, оставившей тебя сиротой. Но ты ты можешь помочь бороться с этим злом, если присоединишься к нам. Ты согласен?
Да, ответил Томас.
Тогда забирай свои вещи и выходи, велел Генрих.
У меня нет вещей, сказал мальчик. Всё, что у меня было принадлежит церкви.
Быть по сему, Генрих повернулся к остальным инквизиторам. Казните ведьму и выдвигаемся обратно в столицу.
Инквизиторы незамедлительно приступили к исполнению приказа и зажгли костёр под Эриной, которая плакала. Она всё это время старалась не смотреть на Лоренцо и была рада, что он не пострадал, но при этом женщина глубоко сожалела, что принесла этим добрым людям столько проблем.
Да очистится душа твоя этим огнём, и найдут покой души, что ты осквернила, тихо сказал один из инквизиторов, после чего прошептал короткую молитву и отправился вслед за своим отрядом.
Крики Эрины ещё несколько мгновений жутким эхом разносились по округе, а после деревню плотным саваном окутала тишина, лишь дерево в костре мерно потрескивало, порождая языки пламени, пожирающего всё, к чему могло прикоснуться.
Глава 4. Звезда Дьявола.
Минуло почти четыре года с момента событий, кардинально изменивших жизнь в обычной деревне. Лоренцо часто снились кошмары, и он просыпался с диким криком, хотя на казни Эрины не проронил ни звука. В тот момент по его щекам не прокатилось ни одной слезы, из-за чего парень корил себя в чёрствости.
Без Томаса и Оливии он не мог справиться с давящей тяжестью вины и безысходности. Марио и Энцо забрали в королевское войско, потому что в их семье было много других мужчин, способных содержать хозяйство. Его отца назначили новым старостой, и тот с головой окунулся в дела деревни, а не справившись с грузом ответственности стал искать утешение на дне стакана. Мать Лоренцо целиком была занята заботой о дочке, которая родилась спустя полгода после того злосчастного праздника жатвы.
В итоге, парень был предоставлен сам себе. Единственным спасительным кругом оставалась работа, которой стало гораздо больше с момента назначения отца. Лоренцо посвятил повседневной рутине всего себя и к шестнадцати годам полностью отстранился от всех остальных. Или почти всех.
Может сегодня снова пойдём на сеновал? Как тогда? Илития догнала Лоренцо, ведущего трёх коров домой, и игриво подтолкнула его. Она выросла вполне привлекательной девушкой, на которую засматривались и ровесники, и мужчины постарше. Но она выбрала именно Лоренцо.
Нет, я сегодня слишком устал, ответил парень. Весь день в поле работал, а сейчас ещё коров и свиней напоить надо.
Эх, ну в другой раз, вздохнула девушка. Я тогда домой пошла, а то от этой штуки в небе мне не по себе.
Однажды Лоренцо сильно повздорил с отцом и будучи опустошённым в отчаянии поддался на соблазнения девушки. После этого она часто предлагала ему близость, но каждый раз в его голове всплывало лицо Оливии в тот кошмарный вечер. Лицо девочки, у которой родителей только что убили на её глазах, а саму отправляли в жуткий монастырь без надежды на освобождение не выражало ни страха, ни горя, ни отчаяния, застыв в полной беспристрастности. И это было самым пугающим.
Но сегодня Лоренцо больше всего не давала покоя хвостатая звезда, пересекающая небо. Илития, да и все остальные тоже беспокоились, ведь согласно поверьям, это летит звезда Дьявола, которая предвещает смерть и разрушения. Лоренцо же, помимо всего прочего, одолевало странное чувство внутреннего напряжения, словно что-то должно вот-вот вырваться наружу. В подобные дни он всегда брал с собой свёрток с книгой, которую дала Эрина, пряча его за пазухой, он придавал ему уверенности.
Напоив скот водой и заперев хлев, Лоренцо нехотя побрёл в дом. Он понимал, что не увидит там ничего приятного, кроме матери и сестрёнки. И когда парень зашёл внутрь все его ожидания подтвердились. Трёхлетняя девочка плакала на руках матери, а отец в это время сидел за столом слегка покачиваясь.
Заткни её уже! закричал отец. Или я сам это сделаю.
Лоренцо знал, что мать снова не станет перечить, лишь закроет своим телом дочь и будет терпеть удары крепких мужских кулаков. Парню и самому нередко доставалось, и он ходил потом в синяках и ссадинах. Но следуя наставлениям нового священника отца Николаса, Лоренцо смиренно склонял голову перед родителем своим, потому что так велит Господь.