Я тоже рада тебя видеть, Диночка, золотко моё! женщина заключила свою «золотку» в капкан объятий и подняла глаза на меня: «Спасибо!»
Спасибо, молодой человек, старушка будто бы озвучила её мысли. После этих слов все четверо собрались в кучку, словно собираясь сделать семейное фото.
Я всё ещё не понимал, что тут происходит. Почему нельзя было войти в дом самим? Что это вообще такое? Какого чёрта?!
Видимо, все эти мысли нашли своё отражение на моём лице
(«Смотри и учись, Динозаврик, смотри и учись перед тобой настоящая dramaqueen»),
и все они дружно и беззлобно рассмеялись, глядя на меня. Внутри уже забурлило нечто вроде обиды, но что-то в их поведении казалось неправильным. А может, слишком правильным, картинным.
Цените свою жизнь, мальчик мой, всё ещё смеясь, выдала бабушка, и близких своих тоже цените, любите и берегите.
Туман. Раньше я не замечал его, но теперь он стремительно наползал на семейство, а через мгновение и окутал вовсе. Я посмотрел на старика. Он стал ещё бледнее, чем был, ещё тоньше. Перевёл глаза на старушенцию. Её улыбка, словно натянутая на лицо, скорее устрашала, чем вызывала желание улыбнуться в ответ; казалось, на месте глаз зияли чёрные дыры, настолько они утонули в глазницах.
Туман становился всё плотнее и непрогляднее. Когда их черты стёрлись окончательно, а силуэты стали почти неразличимы, яркая вспышка (словно это не туман, а грозовое облако) осветила их
закутанные в погребальные костюмы скелеты.
***Всё закончилось так же стремительно, как и началось. Туман рассеялся, семейство исчезло. Вернулись звуки. Я обернулся, но на месте «хрущёвки», из которой я вышел две минуты назад, стояла больница.
(Две минуты назад? И уже стемнело? Так быстро?)
Из больницы вышел мужчина со шрамами на лице; он шатался, словно пьяный, и глядел в никуда. Шёл он тоже в никуда. Проходя мимо меня, он, впрочем, остановился и принюхался.
Пахнет дымом и смертью задумчиво пробормотал он, поворачивая голову в мою сторону. В его глазах на мгновение вспыхнуло что-то. Рот дрогнул. Я видел, он едва сдерживался, чтобы не разрыдаться.
Скажи мне, они теперь в лучшем мире? спросил он у меня с дрожью в голосе.
Скажу лишь, что они вместе. Все вместе.
Меня нет с ними! почти заплакал мужчина.
Что я могу на это ответить? Его родные уже пересекли черту, он ещё нет. Иногда обстоятельства непреодолимой силы рушат все планы и сокрушают надежды. Как торнадо проносятся по воздушным замкам, оставляя за собой бесплотные руины. Можно принять это и пытаться жить дальше, можно не принимать. Каждый сам делает выбор. И всё-таки
Я не ангел.
Дверь заперта, но окна
3
В переполненном автобусе стояла почти невыносимая духота, как это обычно и бывает летними вечерами. В унисон с июньским солнцем тепло источали и разгорячённые людские тела, пытавшиеся спастись от перегрева обильным потом.
Как в сауне, блин, простонал менеджер низшего звена, скованно снимая пиджак; лавандовая рубашка местами превратилась в фиолетовую. Вслух мыслят только ради сочувствия слушателей, но Андрей не обратил внимания на возмущение незнакомца. Его глаза скользили по дворам и тротуарам. Кое-где уже стояли будки торговцев квасом, отчаянно нуждавшиеся в продавцах, ибо покупателей с избытком хватило бы для достижения самых смелых плановых показателей. Чуть поодаль, в глубине, иногда мелькали детские площадки. Когда за окном осень, они выглядят заброшенными и жуткими, и неважно, есть ли там дети или нет; летом все эти незамысловатые качели, карусели и горки притягивали улыбки вне зависимости от численности малышей-оккупантов.
А где-то сейчас ветерок, прохлада не унимался офисный планктон. К счастью, автобус затормозил, и Андрей смог сойти до того, как возмущённый жарой пассажир попытался бы расширить свой монолог до диалога. Видит Бог, он и так сказал всё, что нужно.
На лавочке у подъезда дома, в котором жил Андрей с семьёй, шла партия в шахматы, но она не была удостоена вниманием. Пока мальчик делал ход конём в атаке на пешку ухмыляющегося старика, Андрей успел миновать дверь с магнитным замком и вызвать лифт. Как долго пришлось ждать, сказать сложно, ведь время, проведённое в пустом мире, не имеет веса, оно как дым: такое же серое и такое же бесплотное.
Лифт поднялся на самый верх, и когда Андрей дёрнул за ручку, оказалось, что
Лифт поднялся на самый верх, и когда Андрей дёрнул за ручку, оказалось, что
Дверь заперта
Тяжёлая металлическая дверь выдержала несколько сильных толчков плечом, и он перестал упорствовать. Как это ни странно, боль всё ещё имела на него влияние.
Нужен был другой выход.
но окна
Ещё одна минута в лифте, и Андрей очутился на лестничной клетке девятого этажа. В одной из здешних квартир он и жил со своими девочками: с Диной и Машей. Жил до этого самого вечера. Смерть шла без спешки, но каждый её шаг был подобен подземному толчку. Бух из тьмы вынырнула фура, бух в лицо Андрею глядят остекленевшие глаза Маши, бух маленькая Дина уснула вечным сном, и поцелуй даже самого благородного диснеевского принца её не пробудит.
(Лучше без всяких там принцев: оригинальная версия сказки куда жёстче и правдоподобнее.)
Теперь смерть стучится в дверь.
На полу уже собрались клочья пыли, она же успела тонкой серой плёнкой осесть на чашках и тарелках, оставленных на кухонном столе. Закатное солнце сквозь окно высвечивало витавшие в воздухе частицы и придавало пространству красноватый оттенок, словно в фантастическом фильме о мире будущего. О неоновом мире победившего киберпанка.
Андрей прошёл в спальню и остановился у окна. Закрытого, но без труда отпираемого изнутри. За двойным слоем стекла в раме сновали люди, ездили автомобили и летали голуби. Снаружи жизнь, а что внутри? Обернувшись, он увидел лишь следы своего пребывания в комнате: в спешке недозаправленная кровать, торчащий из выдвижной полки носок
Я иду к вам, прошептал Андрей и распахнул окно.
Бэтмен! восторженно прошептал маленький мальчик, задравший голову вверх, вместо того чтобы копаться в песочнице как все нормальные дети
Дверь неожиданно распахнулась, и в палату, чуть ли не пританцовывая, вошёл довольный доктор Емельянов с планшетом и ручкой.
О, очнулся, жертва социал-дарвинизма! Как у вас дела, Максим? обратился врач к интерну, от чего последний на секунду растерялся.
Да ничего так. Общаемся вот, разговариваем
Док перевёл взгляд на пациента. По лицу бывалого врача и не скажешь, но вид пострадавшего всё-таки вызывал у него беспокойство: чёрные круги под глазами на фоне нездорово бледной кожи делали парня похожим на Чезаре из одного старого фильма.
«А ещё эта чёлка! Знаем, плавали. Отвернёшься на секунду, и этот сыч вскроет себе вены канцелярской скрепкой».
Да так, пожал плечами «сыч», кул-стори1 делимся.
Кул-стори это хорошо, усмехнулся Док, сурово глядя на интерна.
«Не тем ты занят, салага, ох не тем!»
Тот спешно освободил табуретку и отошёл к стене.
Я бы тоже послушал, но давай сначала соблюдём формальности, Емельянов приготовился записывать. ФИО?
Симеон Константинович Тёмный.
Семён? уточнил доктор.
Эх, театрально вздохнул пациент, пускай будет Семён. Мне Симеон как-то больше нравится.
Симеон. Это что-то из «Истории государства Российского» Карамзина, нет? пробормотал Док. Кажется, был какой-то Симеон Гордый.
Да, был.
А ещё что-нибудь из истории помнишь? ухмыльнулся доктор, попутно занося информацию в форму. Или ты у нас по пейрингам2 «Сумерек» да «Гарри Поттера»?
Владимир, который изнасиловал Рагнеду, но стал святым; Василий Тёмный, которого ослепили просто «потому что»; Грозный, об которого в детстве бояре ноги вытирали, а ему внезапно! не понравилось; Сталин, у которого было своё видение благодарности, но у которого цель оправдала средства; «Атака мертвецов»
Всё-всё, хватит, поспешил прервать Док, всё с тобой ясно. Номер телефона, паспортные данные помнишь?
Симеон пожал плечами.
Ну, ты, конечно, и хоббит. Адрес-то свой помнишь?
Адрес пациент помнил и озвучил, Док записал.
Родные и близкие есть? Родители там, бабушка, девочка? Может, спиногрызы?
Симеон скривился.
На что жалуешься, Константиныч?
Голова болит, а так всё нормально.
Поня-я-ятно Ладно! Емельянов всучил планшет студенту и развалился на табурете. Давай, Кот Баюн, рассказывай!
И что же мне рассказывать? рассказчик попытался приподняться на локте, но вскрикнул от внезапной боли.
Тих-тих-тих-тихо! Док и Максим разом подскочили к страдальцу и помогли ему принять желаемое полувертикальное положение. Не знаю даже, Док развёл руками и уселся обратно на табурет, что-нибудь из жизни своей, что ли. Интересно мне, какого цвета у тебя в голове тараканы.