Но не стоит забывать об уважении и чести, все еще пытается противостоять, хотя уже давно согласна с моими словами.
Мама, устало вою. Да какая к черту честь? За полгода фонд собрал всего триста тысяч. От продажи квартиры остались копейки. Какое тут уважение? Времени мало. В декабре будет поздно, выйдет срок, у нее скоро пролежни начнутся. Она лежит целый год неподвижно. Год, осипшим от невыплаканных слез голосом говорю ей. У нас нет проклятого времени на раздумья. У нас нет времени ни на что.
Резко встаю и развернувшись упираюсь руками в подоконник.
Не хочу с ней ссориться. Не люблю этого. Нервы уже ни к черту, вот и бывает порой, что мы не слышим друг друга. Мне стыдно, что я так себя повела сейчас, но, когда я смотрю на свою сестру я просто не выдерживаю от проклятий к себе самой.
Слышу, как мама встает со своего места и подходит ко мне. Поворачиваюсь к ней и обнимаю.
Прости, мамуль.
Это ты прости, что такая у нас жизнь. Я ведь
Нет, не смей, резко обрываю ее слова. Виновных предостаточно в случившемся, но это не ты.
Ох, Алиска, крепче прижимает меня к себе, и я ощущаю покой в ее руках. А чего же он Катюше не помогает-то?
Сказал, что она ему не нужна.
Ну и дурак, гладит меня по спине, как в детстве, когда я приходила ей пожаловаться по какой-то там ерунде, что тогда казалась великой трагедией десятилетней девочки.
Угу.
Ладно, доченька. Пойду я.
Как там Аня вчера была? ступаю за ней в коридор и помогаю одеться.
Нормально. Ты только почаще ей массажик делай, аккуратно.
Конечно.
Провожаю маму и ухожу в комнату.
Все по привычке и налаженному распорядку. Проверяю дедушку, который у нас спит в отдельной комнате, так как порой до полночи приходится бегать с малышкой на руках и убаюкивать, а тревожить его не очень хочется, если бы он спал в общей комнате.
Дальше подхожу к Катиной кроватке, что стоит в гостиной, служащей нам с мамой спальней. Мое маленькое чудо, которое так и хочется обнять покрепче, за все дни ее трехмесячной жизни, когда я была не рядом.
Сейчас особенно сильно хочется верить в слова Багрова. Если он поможет нам с Аней, то наша жизнь невероятно облегчится.
Тихо пробираюсь в еще одну комнату, где спит сестра.
Она запрещает нам улыбаться фальшиво рядом с ней и нести бред про скорое выздоровление. Просит быть откровенными с ней и не обелять сгустившийся мрак. Благо она не сдается. Хотя я знаю, что она была бы этому рада, но пустить по ветру наши с мамой труды не решится никогда. И все же я делаю глубокий вдох и вхожу. Пора начать процедуры.
Стоит переступить порог натыкаюсь на ее взгляд.
Почему не спишь? подхожу к ней ближе.
Она смотрит на меня своими красивыми, папиными глазами. Не улыбается.
Вы снова ругались с мамой? сканирует на ложь меня.
Глава 4
Ругались? Ань, ты же знаешь, как ругается наша мама. Весь дом услышал бы, посмеиваюсь, но кажется она не оценила мой юмор. Смотрит пристально, не отпускает взглядом.
Это он приходил, да?
Спрашивает так грустно, видимо вспоминая меня в те дни, когда я только-только становилась этой стойкой на первый взгляд двадцати двухлетней девушкой. Потому что видела внутри не напускное равнодушие, а окровавленную душу. Я любила Стаса, и всегда понимала, что это чувство слишком сильное. А значит и раны будут размером с черную дыру или армагеддон. Так и вышло в итоге.
Он, не вижу смысла обманывать.
Я слышала все.
Чувствую панику. Потому что вновь меня изнутри выжигает боль от этой встречи. Потому беру себя в руки. Не перед Аней мне показывать свою слабость.
И знаешь, пусть этот козел просит что угодно, но использовать его смогу я как надо. Думает, что запросил высокую цену? Ха, человек как он никогда не поймет, что важно бывает по-настоящему, выдаю свою тираду немного потерянность.
А что он предложил?
На публике с ним поиграть во влюбленных.
Странный такой.
Ну у богатых свои причуды, не так ли? Вот и этот павлин пытается соответствовать этим канонам. Если честно мне плевать, главное, что ты будешь здорова.
А ему стоит верить, Лис?
Ее ощущение полу радости и полу свободы, когда еще не поняла и не можешь осознать, что все реально скоро прекратиться, опускалось на кожу, тяжелейшим грузом.
Он, конечно, тот еще паразит, но все же по глазам поняла, что не врет. Да и, прежде чем начать спектакль, я напомню, чтобы начал обещание выполнять. Ты будешь на телефоне и все мне рассказывать.
Он, конечно, тот еще паразит, но все же по глазам поняла, что не врет. Да и, прежде чем начать спектакль, я напомню, чтобы начал обещание выполнять. Ты будешь на телефоне и все мне рассказывать.
Круто, воодушевляется она.
Пока с Аней разговаривали, успели сделать все процедуры необходимые. И так каждый раз.
У тебя уже прошел день рождения, и ты просила подождать с подарком, так вот чего хочешь? задаю вопрос, пока кормлю ее кашей.
Да ну тебя. Ничего не надо, отмахивается.
Значит сама выберу, пожимаю игриво плечами.
Ага, не надо. Тогда лучше я.
Однажды, когда она не желала говорить что хочет в подарок, я сказала, что куплю ей ненужную безделушку, очень дорогую и ее будет съедать чувство вины, что эта вещь останется лежать просто так и ее невозможно будет вернуть.
Подумай и скажи, а мы с мамой посмотрим, что можно сделать, встаю, убирая посуду в сторону и Аня начинает говорить:
Есть кое-что, тихо так.
Смелее, я готова услышать твои желания.
Я бы погулять хотела. Вечером. Просто по двору хотя бы. Все вместе.
Останавливаю свою деятельность и ощущаю как из глаз катятся слезы.
Алис, тихо зовет сестра, а я в тысячный раз проклинаю себя за то, что я виновна во всем, чего она лишилась год назад.
Разворачиваюсь и падаю возле ее кровати, обнимая обездвиженные ноги.
Прости, родная. Прости, пожалуйста.
Ты чего, Алиса? Ну ты прошу. Успокойся, гладит меня по голове, пока я реву, разрывая себя на куски от вины, которую испытываю каждый день и каждый миг, но признаться не могу ей, боюсь увидеть презрение в ее глазах, оно меня убьет.
Беру свои эмоции под контроль, что дается с трудом.
Извини, я просто что-то расчувствовалась. Не могу поверить, что все закончится, Анют, улыбаюсь, стирая остатки слез с щек, вместе с сестрой.
Лис, а ты чего себя то винишь? совсем тихо спрашивает меня, а я теряю дар речи, но меня спасает проснувшийся дедушка.
Просто, мне кажется, что я должна была быть рядом с тобой и защищать от всего. И в тот день я
Ну мне же не пять лет, а восемнадцать.
Вот именно. Я пойду дедулю покормлю, скоро и Катюшка проснется.
Приноси ее ко мне, как она поест и покакает, хихикает сестра.
А как же.
Целую ее и тороплюсь на кухню.
Доброе утро, дедуль, обнимаю его, помогая сесть за стол.
От даешь, внуч. Восемь утра, а ты уже скачешь и завтрак готов, смеется.
Ну а ты вспомни бабулю? Как думаешь в кого я такая?
Ох, Семеновна моя та еще коза была. Не усадишь, оба улыбаемся, вспоминая бабушку.
Ставлю перед ним кашу пожелав «приятного аппетита», и быстро мою посуду, которая скопилась, чтобы не стояла долго и стоит вытереть руки, как дом заливает криком самого громкого человечка, греющего мое сердце в любую непогоду.
Иду к дочке и скорее беру на руки мое сокровище, чтобы быстрее обнять.
Целую ее, и принюхиваюсь.
Как же я ее люблю. Жизни не мыслю без моей малышки.
Права мама, это Стас дурак, раз не хочет быть частью ее жизни. А если захочет, в чем я сомневаюсь очень, то я противиться не стану. Быть может помимо своего сына от невесты, решит, что и дочь должна знать своего отца.
Здравствуй, моя девочка, она тут же затихает, раскрыв глазки, окончательно проснувшись.
Так внимательно смотрит на меня, хмурым его взглядом из-под бровей, а стоит мне улыбнуться, как тут же одаривает в ответ счастливой улыбкой.
Целую ее вновь и укладываю на диван, который застелила пеленкой.
Шепчу ей, как соскучилась. Играю. Оборачиваю полотенцем и несу в ванную, чтобы подмыть. Памперсами мы не пользуемся. Только если в больницу сходить, не более. Слишком дорого для нас.
Катя очень любит воду, поэтому стоит опустить ее в набранный тазик чуть ножками, перехватив за животик, как тут же становлюсь мокрой уже я.
Дальше одеваю дочку, кормлю и отношу к Ане.
Да, сестра полностью обездвижена, и мы соблюдаем рекомендации врачей, потому что не хотим лишиться окончательно возможности ее полного восстановления.
Я до сих пор помню, когда мы дома пытались ее немного сдвинуть, так как лежала неудобно и она закричала.
Так громко и раздирающе больно, что нас всех скрутило от ужаса и понимания, что это все ужасно давит, держит в напряжении и ощущении беды без остановок и отдыха.
Поэтому после приезда бригады врачей, которые помогли справиться с болью ее, мы не рискуем. А ее сегодняшняя просьба сильно ударила по психике.