Анастасия Деева
Сеньорита Удача-2. Месть богини
Посвящается светлой памяти Светланы Чирва
Глава 1. Атлантика. Сделка с Морским Чёртом
Капитан Алько́н, закончив осмотр трюма, поднялся на верхнюю палубу. Настроение было отличное. Старушка-каравелла, не так давно отремонтированная на песчаном побережье у берегов Буэнос-Айреса1, его порадовала. Воды через обшивку просачивалось не много, так что матросы успевали откачивать её без особых затруднений. Капитан боялся, что всё будет значительно хуже, но частичная замена досок и доброкачественное смоление продлили срок службы доживающего свой век судна.
После того, как они покинули берега Аргентины, ветер дул попутный. «Санта Моника», которую он сам для себя давно переименовал в «Крылья Сокола», бойко летела по волнам со скоростью двенадцать узлов. Для почтенного возраста каравеллы это было хорошим показателем.
День клонился к вечеру. Алькон поднялся на ют2, подставляя ветру обветренное лицо. Это был статный черноволосый мужчина, чуть выше среднего роста. На нём ладно сидели выгоревший на солнце камзол болотного цвета и старые, стёртые почти до дыр сапоги.
Беглый взгляд случайного человека определил бы возраст капитана между тридцатью и тридцатью пяти годами, но это было ошибочное суждение. В зорких, как у хищной птицы глазах Алькона затаилась многовековая печаль.
Судно приближалось к южным широтам. Несмотря на ненастный день, было не холодно.
Капитан бросил взгляд в покрытое клочковатыми облаками небо, оценивая вероятность дождя. Мысли, проносящиеся в голове, были разными.
Сколько веков его, бывшего новгородского ушкуйника-оборотня, а после терского казака, наделённого богами бессмертием, носило по свету? Ничего себе не нажил. Ему всегда казалось, что поговорка «Гол как сокол, а остёр, как топор» это про него. Не даром с испанского его имя переводилось как Сокол.
Так его и называли в вице-королевстве Перу Алькон дель Рохо. Сейчас он выступал гонцом к королю Испании по поручению графа де Нахе́ра. С трудом верилось, что он является капитаном корабля, который после визита в Севилью полностью перейдёт в его собственность.
Ветер крепчает, долетел до него голос матроса Томаса. Как бы шторма не было.
Не похоже А если и шторм что с того? усмехнулся Алькон с дерзким азартом. Судно крепкое, а команде не помешает крещение бурей.
Выдержит ли? с сомнением произнёс индеец, глядя, как натянулись, захлопали паруса. Сомневаюсь.
Для него, ходившего до этого только по судоходной реке Паране и заливу Ла-Плата, шторм посреди океана казался страшным испытанием.
Мы хорошо подготовились. Я сейчас готов поспорить хоть с Морским Чёртом, что выдержим, рассмеялся дель Рохо.
Словно бы в ответ на дерзкие слова порыв шквалистого ветра натянул паруса так, что мачты заскрипели, а судно резко накренилось.
Алькон, отлетев к борту, вцепился в него и глянул в сторону горизонта. Там облака сгустились до тёмной, хмурой массы. Граница слияния океана с небом растворилась в серой пелене надвигающего стеной дождя.
«Чёрт, скоро накроет!» охнул про себя капитан.
Следующая волна, ударив в борт, снова накренила корабль, обдав капитана с ног до головы холодными брызгами.
Алькон, дождавшись, когда палуба выровняется, рванул к колоколу и трижды ударил в него, созывая команду на верхнюю палубу.
Одно дело бахвалиться, а другое знать, что собранные в Буэнос-Айресе матросы ни разу не попадали в настоящий океанский шторм.
Мачты опасно скрипели, а натянутые паруса грозили опрокинуть судно.
На палубу выскочил старший помощник и будущий совладелец судна квартирмейстер3 Эсте́бан Корейос. Резким порывом ветра с него сорвало шляпу. Он успел её подхватить, нахлобучив обратно на светлые волосы.
За квартирмейстером выбежала Камилла его молодая индейская жена.
Развернуть в бейдевинд4, держать по ветру! капитан едва кивнул Эстебану и тут же рявкнул в сторону девушку. Пассажиров в трюм! он перевёл глаза на двух топчущихся рядом индейцев-гуарани. Задраить люки, черти!
Воспитанные в суровом католичестве отцами-иезуитами матросы в ответ на его чертыханье, осенили себя крестным знамением, и убежали исполнять.
Показавшийся из дверей камбуза5 худощавый, всклоченный кок Джакомо при очередном крене поскользнулся на мокрой палубе, упал. Топор, который он нёс, вывалился из его руки и покатился прямо под ноги Алькона. Тот резко наступил на него сапогом. Самого Джакомо окатило волной, и он заскользил к борту.
Показавшийся из дверей камбуза5 худощавый, всклоченный кок Джакомо при очередном крене поскользнулся на мокрой палубе, упал. Топор, который он нёс, вывалился из его руки и покатился прямо под ноги Алькона. Тот резко наступил на него сапогом. Самого Джакомо окатило волной, и он заскользил к борту.
Держись! крикнул ему капитан, схватился за топорище и помчался в сторону бортовой утки6, за которую крепился такелаж7 грот-мачты8. С другой стороны, показался индеец Томас с топором.
Перерубленные канаты позволили освободиться парусу. Тот заполоскал, захлопал на ветру. Корабль перестал крениться, выровнялся. Второй порыв ветра оторвал парус совсем.
Небо рассекли сразу несколько огненных молний, и стена холодного ливня накрыла палубу.
Беги под бизань9, к снастям! Алькон передал топор Джакомо, а сам влетел на корму. Очередной удар волны заставил его вцепиться в борт, чтобы не упасть. Что, чёрт морской, померяемся силой? с весёлой злостью спросил он, откидывая с лица мокрые волосы.
Эстебан уже выравнивал каравеллу по ветру, выполняя манёвр опытной рукой бывалого морехода. Благодаря ему и слаженным действиям команды, опасность для судна была сведена к минимуму.
Капитан Алькон, з-з-звал меня? услышал дель Рохо незнакомый голос за спиной.
Он резко обернулся.
Где-то вдали небо озарила набухающая кровавыми жилами вспышка, обозначив у другой стороны борта фигуру, с ног до головы закутанную в чёрный плащ. Лица было не разглядеть, так как как капюшон был надвинут низко. Оставался виден лишь светлый подбородок.
«Падре?» удивлённо подумал Алькон, имея ввиду корабельного священника.
Сам он был язычником, но у него не было право покинуть испанский порт без святого отца на борту. Поэтому первая мысль, что пришла в голову, была самой очевидной. Но это был не корабельный капеллан. Тот был высокий и грузный, а фигура напротив на голову ниже самого капитана.
В свете молний в стоящем у борта незнакомце было что-то пугающее.
«Почему он сказал, что я звал его?» подумал дель Рохо.
От неизвестного исходило то, что можно было бы назвать присутствием неведомой, потусторонней силы. Алькон давным-давно не встречался с подобным. Последний раз это было на Кавказе, в далёком княжестве Самцхе-Саатабаго10, где судьба свела его с богиней Дали и её женихом Вешапи-змеем.
«Никого я сегодня не звал, не призывал, даже не вспоминал Да и не ходят такие силы по вызову!» подумал он, перехватываясь за борт удобнее.
Качка усиливалась, но фигуры в чёрном это словно бы не касалось. Она твёрдо стояла на ногах. Лишь ветер трепал полы намокшего, глухо застёгнутого плаща.
Так ты готов поспорить или заключить со мной С-с-сделку? чужой голос едва долетал до слуха Алькона, но от шума волн и ветра он не мог разобрать ни тембра голоса, ни интонаций.
Очередная молния рассекла небо, резко высветив тёмный силуэт. Алькон рассердился. Если этот маскарад затеял кто-то из экипажа, не самое лучшее время для него выбрал.
Сделку? Ты бы представился сначала, дьявол тебя забери! Я бы хотел знать, с кем разговариваю!
Снова полыхнуло молнией, и стало заметно, что губы под капюшоном скривились в улыбке.
Ты звал померится силой Я здесь
Алькон, хоть и был промокшим до нитки, неожиданно почувствовал, как его словно жаром обдало.
«Не может быть!» капитан вспомнил, что несколько раз помянул в этот день Морского Чёрта.
Правда, он и до этого не раз его поминал, и тот никогда не являлся.
Всё ещё надеясь, что происходящее розыгрыш, он оглянулся на свой экипаж.
Квартирмейстер и матросы словно бы растаяли в тумане за пеленой сильного дождя. Во всяком случае никому не было дела до того, что на корме появился посторонний. Ливень и шторм оставили наедине друг с другом две фигуры на юте.
Так вот ты какой! Алькон внимательно вглядывался под капюшон неизвестного, но никаких намёков на рога не было. Как меряться будем? На шпагах схлестнёмся? Может, предпочитаешь врукопашную?
Он не испугался. Наоборот, при встрече с древними, потусторонними силами его соколиное сердце начинало сильнее биться.
Сокол давно потерял способности оборотня. Было ли это от того, что он ушёл слишком далеко от родных земель, где жили родные боги? Или христианство все больше и больше захватывало мир, уничтожая всю волшбу?