Поговорив еще с четверть часа, они расстались друзьями.
Погорельский уносил ответный привет для профессора и обещал вскоре заглянуть, чтобы поделиться опытом гипноза, что Охчинского чрезвычайно интересовало. Особенно в нынешнем положении.
50Дом на КазанскойДвор походил на греческий амфитеатр. Вместо каменных скамеек для зрителей имелись окна кухонь, спален и кабинетов. Зрители уже заняли места. Горничные, кухарки, молоденькие барышни, а кое-где и хозяйки семейств торчали в окнах, пытаясь узнать, что же там случилось, отчего набежали городовые и виднеется фигура самого участкового пристава. Спектакль выглядел не слишком зрелищным. Наоборот, скучным: ничего любопытного вроде драки или горения мусора не случилось, однако присутствие во дворе полиции держало у окон.
Самые нетерпеливые отправили прислугу разузнать, что стряслось. Горничные вернулись ни с чем: городовые приказали не совать носы, куда не следует, что только разжигало женское любопытство. Тут надо заметить, что женское любопытство, в отличие от научного любопытства Лебедева и сыскного любопытства Ванзарова, вещь чрезвычайно полезная. Если криминалист или чиновник полиции жаждут узнать всего лишь истину или раскрыть преступление, то любопытство женское дает тему для разговоров с подругами, то есть краеугольный камень существования любой дамы. Если у дам, конечно, имеются краеугольные камни, кроме камней в кольцах и серьгах.
Зрительницы терялись в догадках. Они наблюдали, как сын домовладельцев, милый Егорушка, сидел на дровянике, а пристав что-то у него допытывался. Обходительный юноша покачивался и мотал головой. Посреди двора виднелось несколько чемоданов, корзина, прикрытая платком, и лежал большой куль, замотанный ковром. Около него присел какой-то господин с роскошными усами, это дамы сразу отметили, как и его довольно симпатичную внешность. Те же, кому была видна его спина, обратили внимание, какая она крепкая и ладная.
Господин в цивильном пальто присел на корточки перед кулем, рассмотрел что-то внутри, чего не было видно из окон потому, что мешали края ткани, и поманил кого-то. Городовой подвел к нему дворника Тагира. Начиналось что-то самое интересное, зрительницы приникли к оконным стеклам. Татарин стянул шапку, присел рядом с господином и заглянул внутрь куля. Ах, как много отдали бы зрительницы, чтобы узнать тайну, уже известную дворнику. Затаив дыхание, они следили, как дворник что-то рассказывает симпатичному господину, но не слышали слов, а по губам читать не умели. Оставалось дождаться, когда полиция уйдет, и уж тогда Тагир выложит все начистоту. Не лопнуть бы от любопытства. Дамы и кухарки, уткнувшись носами в стекло, терялись в догадках.
Дворника Ванзаров отпустил. Подошел пристав. За ним держался Можейко, которому первому довелось заглянуть в куль. Помощник пристава не имел права выказать слабость и только мотал головой, отгоняя видение, что стояло перед глазами и не желало исчезать. Он пытался забыть, но снова и снова видел пустые глаза, обращенные к нему, отвалившийся рот и другую раззявленную пасть, черным полумесяцем рассекавшую горло. Картина столь сильно врезалась в мозги потому, что помощник пристава слишком легкомысленно заглянул туда, где должен был находиться ковер. Придется вечером лечиться в трактире
Что говорит сын домовладельца? спросил Ванзаров.
Вильчевский сердито дернул подбородком.
Язык потерял, бедняга. Нужно рюмки две, а то и три, чтобы пришел в чувство Дворник-то опознал?
Горничная Наталья. Служит в квартире на втором этаже. Говорит, чемоданы принадлежат хозяйке горничной Ирине Николаевне и ее мужу. Дворник видел, как юноша принес их, потом приволок куль На земле след от двери черной лестницы
Пристав, конечно, не обязан знать всех жителей своей части, но это семейство было известное: почтенные, уважаемые господа. И вдруг такое
Что натворили, проговорил он, как будто знал виноватых.
Надо подняться в квартиру, сказал Ванзаров. Зайдем с черной лестницы.
Он направился к крашеной двери, разглядывая утоптанную землю двора. Вильчевскому ничего не оставалось, как последовать за ним.
Поднимаясь по ступенькам, Ванзаров указывал на следы.
Видите?
Пристав видел только грязь плохо убранной лестницы. Происшествие сильно расстроило его. Не очередным зверством, а тем, что на участок снова свалилось мутное дело, с которым непонятно как быть.
Следы женской ноги, не унимался чиновник сыска. Вот широкие мазки, явно волокли куль
Вильчевский предпочел бы ничего этого не видеть. Он и сам стал замечать странные, почерневшие отметины, отчего только больше сердился: не любил, когда его тыкали носом. Особенно сыск.
На лестничной площадке Ванзаров остановился.
Господин Можейко, вы бы шли на свежий воздух. А то нас ждет не самое приятное зрелище, сказал он.
Ничего-ничего Я ничего, пробормотал помощник пристава, которого уже мутило.
Иди уже! прикрикнул на него Вильчевский, скрывая раздражение. Не хватало еще тебя в чувство приводить.
Можейко счел окрик приказом, который надо исполнять немедленно, и с большим облегчением сбежал с лестницы.
Будьте готовы, Петр Людвигович, картина преступления не порадует, сказал Ванзаров, берясь за ручку двери.
Всегда готов, буркнул пристав. Вам откуда известно?
Когда режут горло, выливается много крови, последовал ответ. Судя по цвету кожи, жертва обескровлена полностью.
На память невольно пришло, как в деревне режут свинью, подвесив за ноги и полоснув по горлу От мерзости Вильчевского передернуло, хорошо под шинелью не заметно.
Все-то тебе, Родион, наперед известно. Не тяни.
Ванзаров распахнул дверь.
Как часто бывает в петербургских доходных домах, на черную лестницу выходила кухня. На плите стояли кастрюли и сковорода, самовар, готовый к растопке, сверкал начищенным боком. Ведра, полные воды, ожидали готовки. Печь топилась и потрескивала поленьями. На кухне царил порядок, какой устроит для себя умелая кухарка. Только на полу кухни, деревянном и крашеном, широко растеклась лужа темно-пурпурного цвета. От нее отходили следы и широкая полоса, какую мог оставить куль. У края лужи валялся большой поварской нож. Бурое вещество подсохло. Запах от него стоял такой, что пристав зажал нос.
Мать честная, пробормотал он. Это что же такое
Вопрос не требовал ответа.
Горничная собиралась готовить завтрак, ответил Ванзаров. Ее ударили по горлу ножом. Рана, как видели, широкая и глубокая. Наталья упала и умирала на полу, истекая кровью. Удар был неожиданным.
Почему так решил? спросил пристав, чтобы отвлечься от зрелища.
На кухне порядок. Нет следов, что она пыталась защищаться или бежать от убийцы. Наталья подпустила к себе убийцу потому, что это был домашний человек. Никто чужой к ней не подходил.
Ну, это нельзя утверждать наверняка.
Можно, ответил Ванзаров. Убить кухарку имеет смысл сразу в прихожей, как только откроет парадную дверь, чтобы не могла помочь хозяйке.
Вильчевский выразил несогласие.
А если это ее дружок пришел через черную лестницу? Приревновал и прикончил.
Разумное предположение. Только Наталью замотали в простыню и вынесли с чемоданами во двор. Ни одному дружку-ревнивцу такое не придет на ум.
Очевидную ошибку пристав счел за лучшее пропустить.
Чего тут стоять, идем в комнаты, сказал он и пошел вперед, старательно обходя засохшую лужу. Ванзаров последовал за ним.
Они вошли в гостиную. Ирина Николаевна сидела в дорожном костюме на краешке кресла, сложив рук на коленях, как ученица. Вошедшим не удивилась, как будто ждала, кивнула.
А, господа Очень хорошо проговорила она, болезненно улыбаясь. Не могу понять, куда запропастилась Наталья Отправила ее за провизией Мне в дорогу надо Куда делась это глупая девчонка
Судя по лицу, которое Ванзаров видел, «девчонке» было далеко за тридцать.
Собрались в дорогу, Ирина Николаевна? спросил он, за что получил тычок от пристава: нельзя же проявлять такое бессердечие.
Дама повела голову на его голос.
Да, пора-пора в дорогу Засиделась на одном месте Чемоданы мои собраны и уже во дворе, Егорушка их принес
Вместе с чемоданами находится куль, завернутый в простыню.
Куль? Завернутый? Дама как будто не понимала, что от нее хотят. Ах это Это мне надо с собой В путешествие
От жалости и злости пристав готов был кусать кулак. Все ясно: бедняжка тронулась умом. И как Родион не понимает Какая бесчеловечность
Ваш супруг давно ушел? продолжил Ванзаров, не зная жалости.
Супруг? Ирина Николаевна, кажется, не понимала вопроса. Ах это Его не было с вечера Опять дела и дела
Допрос пора было пресечь. Вильчевский решительно дернул Ванзарова за рукав. Но тут из прихожей донесся звук открываемой двери, и в гостиную вошел хозяин дома, источая ароматы одеколона. Увидев чужих, он замер, как будто его поймали на месте преступления.