Хотя на дворе был май, холодный и туманный день больше напоминал зиму, чем весну. В воздухе витал запах горящего дерева, оставшийся от костра, который жгли сегодня. В это время года солнце рано скрывается за горами и высокими тополями, поэтому в четыре часа во дворе уже было сумрачно. Туман вился вокруг ног мальчиков, гонявших мяч туда-сюда. Игра не клеилась. Похоже, они были больше увлечены разговором может быть, о девочках, или музыкальных группах, или о ранчеро, застрелившем вчера бешеную собаку в Пойнт-Рейес-Стейшн.
Товарищем Ника по игре был мускулистый качок, демонстрировавший натренированную грудную клетку и бицепсы, обтянутые футболкой. Ник был одет в слишком просторный серый кардиган мой, между прочим. Его волосы, свисавшие прядями, и весь облик уставшего от жизни апатичного человека любого могли навести на мысль о том, что в дальнейшем он непременно начнет курить, в лучшем случае марихуану. И все же, несмотря на его прикид, на перемены в настроении усиливающуюся хандру и угрюмость и на его новую тусовку, которую составляли грубые, флегматичные ребята из школы, когда я смотрел на своего сына, я видел юность и жизнерадостность, озорство и невинность. Еще совсем ребенок. Именно поэтому я был совершенно ошарашен при виде туго свернутых зеленых шишек марихуаны, которые оказались у меня в руках.
Карен сидела на диване в гостиной, склонившись над альбомом, и рисовала тушью. Джаспер спал рядом с ней на диване. Он лежал на спине, ручки сжаты в крошечные кулачки.
Я подошел к ней, и она подняла глаза.
Я показал ей марихуану.
Что это? Где ты взял?.. А затем: Что? Ты нашел это у Ника?
Вопрос звучал скорее как утверждение. Она все поняла.
Как обычно, я подавил панику, стараясь не дать ей разволноваться.
Все будет хорошо. Когда-нибудь это должно было случиться. Мы справимся.
Я позвал мальчиков. Они подошли. Ник держал в руках мяч и тяжело дышал.
Мне нужно поговорить с вами.
Они посмотрели на марихуану на моей ладони.
Ой, произнес Ник. Он слегка напрягся и замер в ожидании, демонстрируя покорность. Мундог подошел к Нику, тычась носом в его ногу. Ник не из тех, кто стал бы отрицать очевидное. Он робко взглянул на меня широко распахнутыми испуганными глазами, пытаясь оценить, насколько серьезно он влип.
Идите в дом.
Мы с Карен стояли перед мальчиками. Я смотрел на нее в поисках поддержки, но она была в таком же замешательстве, что и я. Меня потрясло не столько открытие, что Ник курит марихуану, сколько то, что я не имел об этом ни малейшего понятия.
Как давно вы курите эту дрянь?
Загнанные в угол мальчишки обменялись взглядами.
Мы в первый раз купили это, сказал Ник. А раньше пробовали один раз.
В голове вертелась мысль: верю ли я ему? Эта мысль о недоверии меня смущала. Никогда раньше я об этом не задумывался. Ну конечно, я ему верил. Он не стал бы врать мне. Или стал бы? Я знал родителей, чьи дети постоянно попадали в неприятности в школе и дома. И больше всего удручало то, что эти ситуации были связаны с обманом.
Расскажи, как это случилось.
Я смотрел на товарища Ника, который не проронил ни слова. Тот не поднимал глаз. Ник ответил за обоих:
Все это делают.
Все?
Почти все.
Ник не отрывал глаз от собственных пальцев, растопыренных на столе. Наконец он сжал их и засунул кулаки в карман.
Где вы это достали?
Просто у какого-то парня.
У кого?
Неважно.
Нет, как раз это важно.
Они назвали имя мальчика.
Мы просто хотели посмотреть, как это выглядит, сказал Ник.
Ну и как?
Ничего особенного.
Приятель Ника спросил, буду ли я звонить его родителям. Когда я ответил утвердительно, он умолял не делать этого. «Извини, но они должны об этом знать. Я позвоню им и отвезу тебя домой».
Ник спросил:
А как же ночевка?
Я сердито взглянул на него:
Отвезем его домой, а потом мы с тобой поговорим.
Он все так же смотрел в пол.
Я позвонил родителям мальчика, и его отец поблагодарил меня за предупреждение. Он сказал, что встревожен, но не особенно удивлен. «Мы уже пережили это с нашими старшими детьми. Подозреваю, что все они проходят через это. Мы с ним поговорим». В его голосе слышалась обреченность, когда он добавил: «Мы столько работаем. Мы просто не в состоянии уследить за ним».
Когда я позвонил матери мальчика, продававшего марихуану, она впала в ярость и категорически отказалась признавать, что ее сын замешан в чем-то подобном. Она обвинила Ника и его приятеля в том, что они пытаются втянуть ее сына в неприятности.
Когда я позвонил матери мальчика, продававшего марихуану, она впала в ярость и категорически отказалась признавать, что ее сын замешан в чем-то подобном. Она обвинила Ника и его приятеля в том, что они пытаются втянуть ее сына в неприятности.
Когда мы с Ником остались одни, всем своим видом он выражал раскаяние. Он кивнул, когда я сказал ему, что мы с Карен приняли решение ограничить его свободу передвижения: «Ладно, я понимаю».
Мы рассуждали так. Мы не хотим перегибать палку, но еще больше мы не хотим пускать все на самотек. Мы назначаем наказание, тем самым демонстрируя, насколько серьезно мы воспринимаем нарушение правил, принятых в нашей семье и в наших взаимоотношениях. Любые действия влекут за собой последствия, и мы надеемся, что наше решение вполне соответствует тяжести совершенного проступка. Вдобавок ко всему я с подозрением отношусь к его новому кругу друзей. Я понимаю, что не могу выбирать, с кем ему дружить, запреты могут только сделать эту дружбу более желанной, но по крайней мере я могу свести к минимуму время общения с ними. И еще. Я просто хочу понаблюдать за ним. Попытаться понять, что все-таки с ним происходит.
И сколько будет продолжаться мое заточение?
Посмотрим, как будут обстоять дела в ближайшую пару недель.
Мы сели на диваны друг напротив друга. Казалось, наказание действительно отрезвило Ника. Я спросил:
Почему у тебя возникло желание попробовать травку? Не так давно сама идея что-то курить даже сигареты, не говоря уж о марихуане, вызывала у тебя отторжение. Вам с Томасом (я упомянул одного из его городских друзей) даже попадало за то, что вы выбрасывали сигареты его мамы.
Не знаю.
Он взял красную ручку с кофейного столика и начал заштриховывать что-то на сегодняшней газете.
Наверное, из любопытства.
Минуту спустя он произнес:
В любом случае мне не понравилось. Это вызвало у меня какое-то ощущение Не знаю. Странное, необычное.
Затем он добавил:
Тебе не стоит беспокоиться. Я больше не стану пробовать.
Как насчет других наркотиков? Пробовал еще что-нибудь?
Его недоуменный взгляд убедил меня в том, что он говорит правду.
Я знаю, это было глупо, сказал он, но не совсем уж я дурак.
А алкоголь? Ты случайно не начал выпивать?
Он некоторое время обдумывал ответ.
Мы надрались. Один раз. Мы с Филиппом. Это было, когда мы ездили кататься на лыжах.
На озеро Тахо?
Он кивнул.
Я припомнил те длинные выходные в середине зимы, перед рождением Джаспера. Мы разрешили Нику пригласить с собой Филиппа, его друга, который нам нравился, милого, легкого в общении мальчика маленького росточка, с волосами, падающими на лоб. Мы дружили с его родителями.
Мы приехали в горы вечером, прямо перед тем, как снежная буря отрезала все дороги. Утром сосны были обсыпаны снегом. Ник и раньше катался на лыжах, но на этот раз они с Филиппом решили попробовать себя в сноубординге. Будучи довольно опытным серфингистом, Ник думал, что переключиться будет нетрудно. «Вместо воды ты рассекаешь снег, объяснял он. И тут и там все дело в сохранении баланса и в силе тяжести». Может, оно и так, но большую часть времени он просто кувыркался по склону, пока наконец не разобрался, что к чему.
И теперь я спросил:
Когда же вам удалось напиться? И где вы взяли спиртное?
Он сидел на диване, раскачиваясь взад-вперед.
Однажды вечером вы с Карен пошли спать рано, сказал он. Мы сидели перед камином и смотрели телевизор. Потом нам стало скучно, мы решили поиграть в карты. Я пошел их искать и наткнулся на винный шкафчик. Мы взяли бокалы и налили всего понемногу, чтобы никто не заметил. Там были ром, бурбон, джин, саке, текила, вермут, виски, какая-то зеленая дрянь, крем из чего-то.
Он замолк, потом продолжил:
Мы всё это выпили. Это было отвратительно, но нам хотелось посмотреть, что это такое напиться в стельку.
Я помнил ту ночь. Мы с Карен проснулись, потому что услышали, как мальчишек рвет. Одновременно в двух ванных комнатах внизу. Мы пошли посмотреть, что случилось. Их тошнило всю ночь. Мы подумали, что они подхватили грипп.
Утром мы позвонили матери Филиппа. «Да, везде сейчас ходит грипп», согласилась с нами она. Ребята плохо себя чувствовали и на следующий день, во время долгой поездки домой из Сьерры. Один раз мы не успели съехать на обочину, и Филиппа стошнило прямо через окно машины.