Баба Яга это наша местная, говорю я вам, сказала одна старая бабка, ведьмино отродье.
А коли и ведьмино, так погляди, как нелюдя сморила за день, ответила Люся, мать которой Татьяна почти год назад от женской болячки вылечила.
А ты что это проклятых защищаешь? возмутилась бабка.
Они за землю свою, видать, стоят. Не остались у них фрицы. Зато погляди, что с нами они сделали: мы, люди русские, немцам сапог лижем, поросят своих да курей им преподносим, молоко по утрам наливаем.
Люся, не гневи Бога! сказала старуха, слюни которой разлетались изо рта, не сдерживаемые тремя оставшимися передними зубами.
Да как по мне, так лучше с ведьмами, чем с немцами! ответила Люся.
А как ночь наступила, деток своих троих собрала, маму позвала, да пошли они все впятером, скрываясь между деревьями, в сторону Ведьминой усадьбы. Муж ее еще три месяца назад ушел на фронт. Писем все равно от него не было смысла ждать: в оккупированную деревню советский почтальон не придет, да к тому же станцию, на которой почта была, разбомбили. А еще год назад на нее ступила своими каблучками Настасья
Гречуха на обед, Люся, улыбаясь, сказала Ягарья, такая же, как и ты приносила, помнишь?
Спасибо вам за все, Ягарья Павловна, спасибо ответила женщина. Простите, что плохо говорила о вас.
Что было, то прошло. Война беда общая. Тут уже не смотрим, кто кого обидел. Выжить бы Скоро морозы пойдут. У нас-то дров хватает. А вот деревня чем отапливается будет?
Да там и отапливаться некому поди, сказала Люськина мать, если два дома полных на всю деревню наберется, то хорошо.
А как так, что немцы к вам не захаживают сюда? спросила Люся.
А также, как и вы не захаживали раньше, рассмеялась Ягарья, и все остальные вместе с ней. Не ходят, и слава Богу. Придут еще Оставайтесь у нас. Места хватит, а не хватит потеснимся. Морозы грянут, бычка заколем да мяса на засол и на заморозку отправим. Электричества у нас здесь нет, спать ложиться зимой рано будем, но и вставать тоже. Спать по очереди. Двое в доме не спят в окошки смотрят, остальные отдыхают. И так по очереди.
***
Вот, Настенька, сказал папа, это сережки с настоящими изумрудами. Для самой красивой девочки на всем белом свете! Такие сама императрица носила когда-то.
Правда? удивилась девочка.
Конечно, правда!
Папа, а у мамы были такие сережки? спросила Настенька.
Нет, любовь моя, не было. Мама твоя уши не проколола в детстве, а, когда уже была взрослой, боялась.
Боялась? девочка заулыбалась.
Да, боялась, улыбнулся папа. Ничего мама твоя не боялась, а вот ушки не решилась проколоть.
Жаль, так бы и у нее были красивые сережки Я сильно похожа на маму?
Да, очень похожа, сказал папа, особенно глаза. Красивее глаз твоей мамы только твои глаза, Настена.
Девочка обняла папу, а он взял ее за плечи и серьезно посмотрел в ее темно-карие очи.
Доченька, сказал он, запомни, что, когда придет плохое время, а оно придет, и ты поймешь это, прячь и сережки свои, и колечки, и браслеты с цепочками золотыми. Все прячь надежно и никому не показывай. Они однажды тебя выручат.
Когда, папа?
Однажды, милая, однажды
Настя плакала. Нет, она не спала. Это не было сном. Это было воспоминанием из детства. Она потрогала себя за уши: сережки с настоящими изумрудами были в них продеты. Здесь их можно не прятать.
***
К зиме все чаще стали слышны автоматные очереди партизаны в лесу выходили на охоту.
Немцы! закричала Татьяна, глядевшая той ночью в окно.
Несколько удивленных фрицев забрели на территорию усадьбы.
Was brauchen Sie? (Что вам нужно?) спросила Ягарья, вышедшая на улицу в ночной рубашке, несмотря на то, что уже лежал первый снег.
Фрицы, их было трое, наставили на женщину автоматы. Эти немцы раньше в усадьбу не захаживали.
Wer bist du? (Ты кто?) спросил один из них. Было темно, Ягарья никак не могла поймать их взгляды.
Ich bin die Herrin dieses Nachlasses, Frau von Meyer. Ich bin deutsch (Я хозяйка этой усадьбы, фрау фон Майер. Немка).
Удивленные немцы переглянулись между собой. Да, перед ними была немка, вне сомнений она идеально говорила по-немецки.
Was brauchen Sie? повторила женщина.
Gibt es hier Russen? (Здесь есть русские?) спросил один из солдат, не зная, что говорить. Однако дула автоматов никто из них не опустил.
Es gibt Aber nur Frauen und Kinder. Und sie stehen unter meinem Schutz (Есть только женщины и дети, но они под моей защитой), сказала Ягарья.
Gibt es hier Russen? (Здесь есть русские?) спросил один из солдат, не зная, что говорить. Однако дула автоматов никто из них не опустил.
Es gibt Aber nur Frauen und Kinder. Und sie stehen unter meinem Schutz (Есть только женщины и дети, но они под моей защитой), сказала Ягарья.
Немцы принялись перешептываться.
Sie können das Haus betreten (Можете войти в дом), сказала им Павловна.
Один уже было шагнул в сторону крыльца, но другой одернул его.
Woher wissen wir, dass sich Partisanen nicht dort verstecken? (Откуда нам знать, что там не прячутся партизаны?) сказал он. Bestellen Sie das Mädchen, das aus dem Fenster schaut, um uns zu essen zu bringen. Wenn Sie nicht auf Deutsch gesprochen hätten, hätte ich Sie schon getötet (Прикажи той девке, что смотрит в окно, принести нам еды. Если бы ты не заговорила по-немецки, я бы уже убил тебя).
Татьяна, принеси господам еды. Я знаю, что у бабы Фени есть при себе буханка хлеба громко сказала Ягарья, не оборачиваясь к окну.
Таня отошла от занавески, послышался шум, исходящий из дома, а через пару минут Татьяна, накинув на себя пальтишко, вышла с большим куском хлеба. Она уже хотела отнести его немцам, но Ягарья забрала его у нее.
Я сама, шепнула она, иди в дом.
Фрицы ни на минуту не опускали автоматы, следя и за женщиной, и за молодой красивой девушкой. Ягарья Павловна медленно, не спеша подошла к ним и протянула хлеб. Когда расстояние между ними значительно сократилось, Павловна улыбнулась она смотрела прямо в глаза одному из солдат.
Essen Sie, essen Sie auf Gesundheit (Кушайте, кушайте на здоровье), сказала она. Немец жадно впился зубами в кусок хлеба, не сводя глаз с глаз женщины. Was bist du und mit Freunden zu teilen? Sie wollen auch essen (Что же вы, а с товарищами поделиться? Они, поди, тоже есть хотят).
И фриц дал кусок хлеба сперва одному солдату, потом другому. Те, не видя взгляда Ягарьи, скромно отломили по куску, но по очереди, чтобы хоть одно дуло, но было наведено на нее. Но не скрыться им от чар ее ведьминских глаз: приковала она их все-таки к своему взору.
Стоит трое немцев в предрассветной зимней ночи напротив женщины в ночной рубашке, да глаз от нее отвести не могут. А Ягарье это и надо.
Warst du schon im Dorf? (Вы были в деревне?) спросила она.
Ja, ответил жующий фриц.
Gibt es Kinder? (Там есть дети?)
Ja.
Много? спросила Павловна. Затрясла головой и переспросила на немецком: Viel?
Mit einem halben Dutzend (С полдюжины), сказал немец.
Geh jetzt ins Dorf und schau nicht zurück. Und wenn du kommst, geh ins Bett. Ist dir das klar? (А теперь идите в деревню и не оглядывайтесь. А как придете, спать ложитесь. Ясно вам?) сказала Ягарья.
Ja frau, сказал немец, и все трое, как по команде, развернулись и зашагали в темноту, в сторону, где были Гобики.
Из дома выбежала Татьяна и Никитична, накинули на Павловну платок пуховой. Из других домов стали выглядывать любопытные и напуганные лица женщин.
Все хорошо, громко сказала Павловна, ложитесь спать. А утром все обсудим.
Она вошла в дом.
Ну как, хлебушек мой пришелся тем нелюдям по вкусу? хитро так спросила баба Феня.
Думаю, пришелся, ответила Ягарья. Ты, Филипповна, свела со свету уже больше фрицев, чем мы здесь все вместе взятые.
Эх, мне бы ноги молодые забурчала Фекла. Жаль, что Танюша нашу старость врачевать не может. Я бы пошла к немцам поварихой работать. Ох, я бы их и накормила В страшных корчах бы помирали.
Злая ты, баба Феня, нежно улыбнулась ей Таня.
Не злая, а справедливая, ответила старушка. Вот полез нелюдь тот Шурку нашу лапать, а она его заживо спалила за то, баба Феня на Шуру показала старым покрученным пальцем, а что бы ты со своей добротой сделала, упаси Господи? С людьми по-людски, а с нечестью только их же методой.
В Гобики пойду, Филипповна, сказала ей Ягарья.
За каким таким делом? удивилась та.
Дети там есть. Сгинут они. Они немцам нужны, пока работу какую надо выполнять, коров доить да кур резать. А как закончатся и куры, и коровы? Не будут они их кормить. Мужиков в деревне нет больше, женщины, коли и остались, не смогут противостоять натиску. Как здесь быть? Какой предстать: доброй или справедливой?
Как сердце советует, ответила баба Феня. Через сердце наше Бог с нами говорит, а раз Бог велит спасти детишек значит иди.
Благослови, Филипповна, попросила Павловна.
Благословляю тебя, старушка поцеловала Ягарью в лоб.
А теперь давайте поспим немного, сказала Ягарья, а на утро за завтраком решим.
Морозным декабрьским утром собрались все, кто жил в Ведьминой усадьбе, за большим столом. Молоко горчило: несмотря на войну, жизнь в том месте шла своим чередом корова должна была отелиться скоро Потому поварихи напекли блинчиков, чему детишки, а особенно мальчишки деревенские, рады были. К слову, мальчики даже подружились с девчатами местными и совсем перестали их бояться. На обед было решено зарубать курочку да сварить из нее большую кастрюлю супа солонину берегли. Один погреб полностью был задействован под картошку, морковку и другие овощи, в другом хранилось мясо, в другом крупы. Но в каждом все же были скамейки и одеяла.