Мой прадед погиб в сорок третьем
Грохотала война без предела, конца и без края.
Словно кровь, растекалась она по земле лихолетьем.
Я достал обветшалый альбом и, страницы листая,
Вдруг нашёл фотографию в рамке: «Погиб в сорок третьем».
Долго прадед смотрел с фотокарточки той пожелтевшей,
Изучая меня из-под савана десятилетий.
И мне вдруг захотелось увидеть, каков пролетевший
Ураганным огнём над Россией тот год сорок третий.
Я читал о войне, задавал многим людям вопросы,
Долго слушал рассказ помрачневшего хмурого деда
Он рассказывал, пряча под маской небрежности слёзы.
И я понял, какою ценою досталась победа.
Содрогалась земля без надежды, любви и без веры.
Растекалась война утонувшим в слезах лихолетьем.
И лилась в землю кровь без предела, конца и без меры,
Когда прадед с боями пошел на Смоленск в сорок третьем
2000 г.
Новороссийск
Кресты
На грани тьмы за кромкой света,
Где ощетинились леса,
Где не бывает дня и лета,
Крик остаётся без ответа,
Кресты упёрлись в небеса!
В просторах северного моря,
Где с мачт срывает паруса,
Где шторм, с норд-остом дико споря,
Повсюду сеет смерть да горе,
Кресты вцепились в небеса!
Там, где, закрыв глаза рукою,
Ты слышишь чьи-то голоса,
Где не найти душе покою,
Где её травят грусть с тоскою,
Кресты вонзились в небеса!
13 декабря 2000 г.
Москва
Соловки
Упираются церкви в лазурное небо крестами,
Еле держат на хрупких сечениях весь небосвод.
Свежий северный ветер небрежно играет листами.
Сквозь неровные кроны румянится тихий восход.
Я глаза поднимаю к глубокому ясному небу.
И теряется взгляд под брезентом тугих облаков.
И рука тихо тянется к тёплому свежему хлебу.
И, из банки, клокочет, стекая в стакан, молоко.
Я всем сердцем люблю эту древнюю русскую землю.
Я всем сердцем люблю этот всеми заброшенный край.
Я всем сердцем своим этот остров священный объемлю,
И душа погрузится в недолгий, но подлинный рай.
Только здесь я молюсь за свою непокорную душу.
Лишь отсюда начну тяжкий крест в искупленье нести,
И пройду до конца не сверну, не предам и не струшу,
И найду тот покой, что я должен был в жизни найти.
11 июля 2002 г.
Соловки
Выше гор
Я вижу горы. Над ними небо. Немое море ушло во мрак. Горят узоры на корке хлеба, которым горе дает нам знак.
К чему стремленья? К чему сомненья? К чему руины на островах, когда сраженья и пораженья нас всех зароют в холодный прах?
Мир хочет жизни. Мир хочет света. Он хочет ровно идти вперёд. В кровавой тризне искрит планета и жарко так, что вскипает лёд.
Я поскользнулся, но не сдавался. Вокруг кишели бедой леса. Мир содрогнулся и разорвался, и уцелели лишь небеса.
Я не ошибся. Не просчитался. Я просто выбрал нелёгкий путь. Вооружиться я побоялся. Теперь обратно не повернуть.
21 июля 2002 г.
Новороссийск
Просторы
В краски золотистые
Поле запорошено,
И в стога душистые
Я валюсь подкошенно.
Так дурманит голову
Брага чернозёмная,
Что и крест из олова
Ноша неподъёмная.
Свет играет гранями
Крестика нательного,
Как играет с тканями
Цвет мелка пастельного.
В небо упираются
Башни тополиные.
Песни разливаются,
Плавные, старинные.
Я лежу и слушаю
Смыслы песен тайные.
Отломлю и кушаю
Ломти каравайные.
Облака сгустилися
Хлопьями молочными,
И, как масло, взбилися
Чудесами сочными.
И летят небесные
Памятники разные
В дали неизвестные,
На закатах красные.
24 октября 2002 г.
Москва
Секирная гора
Секирная гора
Крутой горбатый склон,
Как иеромонах в изношенной сермяге.
Гремят колокола
И их кандальный звон
Печалит лик Христа на вылинявшем стяге.
Когда однажды вдруг
Рубиновый рассвет
Нарушил стройный ход ночных богослужений,
Я понял цену всех
Расстрелянных побед,
Бессмысленность молитв и горечь достижений.
Я вышел из руин.
Я вышел из руин.
Я по́днялся впотьмах
На роковой рубеж у проклятого склона,
А там лишь буквы «СЛОН»1
Ржавеют на столбах
В хрустальном свете звёзд созвездья Ориона.
Нет! Пусть горят костры,
Трещит в огне трава
Коль издревле у нас в крови самосожженье!
Пусть пламенем святым
Сгорят те острова,
Ведь первородный смысл огня преображенье.
20 января 2003 г.
Соловки
О любви
Новороссийским парням, погибшим в Чечне
Вот и жизни печальный итог
Подведён траекторией пули.
Он не сделал всего, что он мог.
Все надежды в крови утонули.
Почему он упал вместо нас,
Истекая и харкая кровью?
И зачем теперь только сейчас
Мы клянёмся ненужной любовью?
Около 2003 г.
Приезжай
Я хочу, чтобы ты мне приснилась
Хоть во сне повидаться с тобой,
Чтобы ты в этом сне согласилась
На минуту слетать в город мой.
В нем никто до тебя ещё не был.
Я хранил для тебя этот сон.
Там такое глубокое небо,
И в нём чайки кричат в унисон.
Я оставил там детское счастье
В каждой крошке родимой земли.
Волны бьются о камни на части.
К горизонту скользят корабли.
На гюйсштоках полощутся флаги
Самых разных диковинных стран.
И от моря ты пьян, как от браги.
И норд-ост в ноздри бьёт, как дурман.
Приезжай в этот сон это близко.
Там, где в небо бьют тысячи брызг.
Там, где звёзды спускаются низко.
Это город мой Новороссийск.
21 марта 2003 г.
Москва
Ночной расстрел
Увидел в небе я
Звезду печальную,
И будто не во сне, а наяву
Густая кровь моя
Большими каплями
Летела в пыльную, примятую траву.
Я к бесконечности
Взлечу отчаянно,
Ведь не случайно же, как будто наяву,
Я падал медленно,
Насквозь простреленный,
В сухую, пыльную, примятую траву.
22 апреля 2003 г.
Москва
Судьба
Сгорают жизни
В моей отчизне,
И в вечной тризне
Скорбит душа.
Что ж, мы не боги
Бредём, убоги,
Сбивая ноги,
Тряпьём шурша.
А в наши спины
Бьют карабины.
Как сок рябины,
Льёт кровь из ран.
И нам, похоже,
Никто не сможет,
Внушить, что всё же
Нам выбор дан.
3 мая 2003 г.
Саров
Одинок
Не Христос, не святой, не пророк.
Просто полон слепого отчаянья.
Одинок. Одинок. Одинок.
И закидан камнями раскаянья.
Не мессия, а загнанный волк.
Грешный автор святого пророчества.
Одинок. Одинок. Одинок.
И казнён у стены одиночества.
От растёкшейся крови промок
Старый китель с пробитой наградою.
Одинок. Одинок. Одинок.
И закопан в лесу, за оградою.
Ветер треплет истлевший венок
Над сырыми гранитными плитами.
Лишь на кладбище не одинок,
Окружённый безвинно убитыми.
29 июня 2003 г.
Соловки
Городу
Во времена вселенского надрыва
Я выйду из
Пещеры, и с обрыва
Я брошусь вниз,
И полечу в дурманящую бездну,
И разобьюсь
О камни, и исчезну,
И растворюсь
В солёной мгле Цемесского залива,
Средь серых гор,
Где скалы и обрывы
Ласкают взор,
Где шелест волн в серебряном просторе,
Как бахромой,
Набрасывает море
На берег мой.
Когда себя не жаль уже нисколько,
И губы в кровь,
Мне бы увидеть только
Мой город вновь.
2 сентября 2003 г.
Москва
Письмо новороссийским друзьям
Не браните меня, кореша,
Я не кинул родной Новорос.
Просто нету бабла ни шиша.
Я такими долгами оброс.
Если денег достать на билет,
Разве стал бы сидеть я в Москве?
Ничего здесь хорошего нет.
И соскучился я по братве
Как мы с вами играли в футбол,
А вы гол не могли мне забить,
Как с уроков сбегали на мол,
Чтобы рыбу на спиннинг ловить.
А когда заступали на Пост,
В Вечном пламени грелась душа,
Примораживал пальцы норд-ост
К неудобным стволам ППШ.
Так что я вас не кинул, братва.
Я всё помню. Могу ли забыть?!
Да, вы правы, красива Москва,