Не все было так просто. В школе Толю воспринимали как постоянный и благодарный объект для насмешек, издевательств, пинков и затрещин. Перевод в другую школу ничего не дал: уже на второй день физрук сказал по поводу недостаточно быстрого, прямо сказать коротконого Толи:
Нарядов, че тормозишь киль твой по земле скребет?
И класс, даже девчонки, с пониманием засмеялся, прошелестело: «Скребет» с эхом.
Толик убежал с урока и уже на следующий день в школу идти отказался.
Отец опять отнесся к этому спокойно и рассудил, что образование по тогдашним временам (а это был уже конец 80-х) штука неприбыльная, и взял сына на подсобные работы в кузовной кооператив, который как раз развернулся при их АТП.
Там отца уважали, в его присутствии никто Толе про «микрофон» не напоминал. Работы было огромное количество, должно было только силушки хватать. Толик пошел качать железо, которое, как оказалось, в течение рабочего дня ему не надоедало.
Простая система получения денег: деньги против работы, простые показатели результата: я сильнее значит я прав очень скоро сделали Нарядова человеком с большими связями и большими сведениями. Достаточно сказать, что все угнанные машины с «перебитыми» в их мастерской кузовными номерами он фотографировал, запоминал подробности, записывал, и хранил все это дело в одному ему известном месте. Скоро стали подгонять ему такие данные и из соседних городов и областей. Процветающий бизнес угона и продажи заграничных «тачек», в котором крутились огромные суммы и высокие люди, был взят Толей Нарядовым в свои руки к четвертому году его работы на скромном посту жестянщика автомастерской. Без обычной в те годы стрельбы, арестов, ментовских или братковских «качелей».
Столичное расследование с участием Интерпола как-то привело в их город: искали машину российской знаменитости, похищенную в Аахене. Для дачи показаний пригласили Нарядова. Накануне его визита в полицию к нему один за другим наведались местный вор Бабай и начальник автоинспеции Криваев, каждый по-своему намекая на возможные последствия для Нарядова в случае его говорливости. И тому и другому Толик-Снаряд, как его называли все чаще просто показал на дверь. А милицейскому чину напоследок еще и стукнул кулаком по капоту его «уазика» так, что осталась вмятина.
Через день после того, как Нарядова вызвали на беседу приезжие следователи, оба и Бабай и Криваев, не сговариваясь, предложили Снаряду делиться своими доходами от всех автомобильных перегонов. А еще через год условия «делюги» и тому и другому ставил Снаряд.
От тех лет не осталось никого и ничего ни Бабая, ни Криваева, ни авторемонта, ни гонял, разве что Снаряд открыл дилерский центр для младшего брата Богдана. Сам он прикупил доломитовый карьер, на базе которого росло его дело: цементный комбинат, стеновые и потолочные панели.
«Все можно поменять в своей жизни, но люди вокруг тебя окажутся точно тебе под стать,» подумал Жнец, глядя на по-особому сидящего на корточках рабочего, чистящего бассейн, на двух немодно татуированных теток в черных кожаных комбинезонах, которые выносили из недр дома большие клетки с цветастыми попугаями.
Я тебе не помощник в этом деле, причем твою же душу берегу, не свою. Стой ты от этого подальше.
Ты извини, вскипел Жнец, я не на исповедь пришел. Мне больше не у кого спросить. Я же вижу, кто тут у тебя трется! А ты мне рассказываешь, что у тебя ни одного стрелка нет.
Я тебе про Фому, ты мне про Кремль. У меня есть, но это у меня.
А у меня нет, но есть деньги. Или что надо? Ты думаешь, что от меня куда-то пойдет? Да ты сам про меня знаешь столько, что мне на остатки дней сидеть. А также лежать и стоять. Ведь я, например, не говорю, что ты пойдешь про меня рассказывать.
Ты бы слышал, что ты говоришь. В голове-то не отдается? Дурь.
Помолчал. Крикнул в дом: «Хильда, сделай громче!» С некоторых пор любил Снаряд оглушать окрестности совсем-совсем народными напевами.
Как у нас в колхозе,
Баб ебут в навозе,
Баб ебут, они пердят,
Брызги в стороны летят.
Снаряд прищелкнул пальцами на последних строчках.
Жнец правил Снаряда не знал, но по наблюдениям понял, чему он следует. Опрощение, бля. Галстуков не носить никогда, никаких, тем более кис-кис. Никаких иностранных слов, в том числе в названиях жратвы, приемов, клубов, никакой музыки, никаких баб, вообще никаких, никаких детей. И не мстил Снаряд, к примеру, тем, кто обижал его в юности или перешел дорогу в новые времена. Снаряд не нападал, а как будто укреплялся обидами, перетерпевал своих недоброжелателей, хотя часто их жизнь обрывалась внезапно. Тот же совладелец земли под доломитовым карьером Пенкин, заблудился в лесу, отправившись на охоту. Нашли одно ружье и следы у болотной трясины. Сами собой враги и конкуренты не устраняются. А так, рассуждал Жнец, в физическом устранении недруга свое искусство. Снаряд злил многих «и ментов, и кентов» и при этом жил, а недруги его не выживали. Значит, Жнец обратился по адресу.
Как у нас в колхозе,
Баб ебут в навозе,
Баб ебут, они пердят,
Брызги в стороны летят.
Снаряд прищелкнул пальцами на последних строчках.
Жнец правил Снаряда не знал, но по наблюдениям понял, чему он следует. Опрощение, бля. Галстуков не носить никогда, никаких, тем более кис-кис. Никаких иностранных слов, в том числе в названиях жратвы, приемов, клубов, никакой музыки, никаких баб, вообще никаких, никаких детей. И не мстил Снаряд, к примеру, тем, кто обижал его в юности или перешел дорогу в новые времена. Снаряд не нападал, а как будто укреплялся обидами, перетерпевал своих недоброжелателей, хотя часто их жизнь обрывалась внезапно. Тот же совладелец земли под доломитовым карьером Пенкин, заблудился в лесу, отправившись на охоту. Нашли одно ружье и следы у болотной трясины. Сами собой враги и конкуренты не устраняются. А так, рассуждал Жнец, в физическом устранении недруга свое искусство. Снаряд злил многих «и ментов, и кентов» и при этом жил, а недруги его не выживали. Значит, Жнец обратился по адресу.
Кто он? глядя мимо Жнеца, спросил Нарядов.
Бомж. Точнее без определенных занятий.
Как зовут?
Ганс.
Татарин?
Хуже.
Незваный гость, что ли?
Криминальная хроника
Управление общественных связей городского отделения полиции сообщает о расследовании уголовного дела в отношении лиц, насильственно удерживавших под арестом гражданку Майю С., возраст 19 лет, в неустановленном месте в течение времени, которое потерпевшая определяет как «несколько месяцев». При этом потерпевшая не подвергалась сексуальному и физическому насилию, получала пищу и возможность осуществлять физиологические отправления. Задерживающие содержали ее в наземном помещении, имеющем естественное освещение, принуждали к работам в форме обработки почвы в тепличном помещении. По сведениям потерпевшей, вместе с ней в подобной трудовой повинности участвовали несколько десятков людей разного возраста, контактам с которыми задерживавшие активно препятствовали.
В силу сложного психологического состояния потерпевшей она затрудняется составить описание задерживавших ее лиц.
Обстоятельства освобождения Майи С. в интересах следствия не разглашаются.
Игорь Гарпунов Константин Жнец.
Приглашение на дуэль.
Какое-то время после прочтения предъявленных обвинений Жнец сидел, глядя в край листа, где, конечно читались не буквы, а что-то другое.
Вопросы есть?
Нет. Точнее одни вопросы и есть.
У меня, представьте, тоже. Вы должны многое мне прояснить, подозреваемый. Сегодня утром вы сказали, что не знакомы с Ивхавом Мнвинду?
Я думаю, что вы имеете в виду Ивана или Ганса Малайца?
А что, архитекторы называют друг друга по кличкам?
Ну, он не архитектор.
А кто он?
Ну, пенсионер.
По отношению к вам кто? Как вы с ним познакомились?
Случайно. Он был отцом моей знакомой.
Ну, ну, как ее звали?
Роксана Пиднель.
И что дальше? Был отцом вашей знакомой, она вас представила ему как своего жениха?
Нет. Она замужем. Мы были знакомы поверхностно.
То есть вы встречались время от времени?
Нет, совершенно не так. Виделись случайно несколько раз.
Но вы читали, что пишется в заявлении: изнасилование. Все просто: или вы изнасиловали, или это произошло по согласию.
Нет, этого просто не было. Это неправда.
Хорошо, а пистолет, из которого был убит Мнвинду? Как он оказался у вас дома?
Я не могу объяснить. Я только думаю, что если бы если кто-то убил из этого пистолета, последнее место, куда он мог бы его принести, это свой собственный дом.
По-разному бывает.
Римма Косуля.
Ночь повышенного травматизма.
Этот день Гарпунов решил начать с посещения бывшей жены убитого. Вызывать в контору было не в его правилах. Да и себя называть по должности Игорь предпочитал в том случае, если собеседник на этом настаивал.
Он недолго постоял у домофона ее подъезда в старом четырехэтажном доме в центре: спросил у первого выходившего из дома подростка с рюкзаком, в какой квартире живет Р.В. Косуля, на что получил ответ:
Второй этаж, направо.
Как и рассчитал Гарпунов, Косуля была дома.
Абсолютно чистая, без малейших признаков мебели квартира: ни стульев, ни стола, ковер на полу какой-то блеклой расцветки с мелким рисунком. Хозяйка вышла к дверям в облегающем спортивном костюме, с собранными на затылке длинными светлыми волосами. Игорь отметил ее фигуру с роскошным переходом от талии к бедрам, напоминающем рисунок хулигана в школьной уборной. Шла она по-балетному, носками врозь. В комнате не было штор, яркий осенний свет лился в комнату движением теней и желто-багровыми отсветами.