«Наши войска, развивая успешное наступление между реками Прут и Серет, заняли более 200 населённых пунктов на румынской территории Наши пехотинцы и танкисты атаковали батальон румынской пехоты. Под натиском советских бойцов румыны начали поспешно отступать. Немецкий заградительный отряд открыл по румынам пулемётный огонь. Из всего батальона осталось в живых лишь 43 румынских солдата, сдавшихся в плен». (т. 6, с. 174175)
В это время немцы несли большие потери, но, по нашим сводкам, их было намного больше. К примеру, после боя на поле остаётся четыре подбитых танка. Кто их подбил пушкари, пэтээровцы, или они подорвались на минах трудно сказать. Но когда подавали данные наверх, каждый засчитывал эти танки за свои. И получалось уже не четыре, а двенадцать. В корпусе эту цифру увеличивали штабисты. В итоге выходило, что у немцев на нашем направлении всех танков столько не наберётся, сколько подбито в одном бою.
«10 апреля Жывем помаленько фриц все контратакуе и все его атакы схожы одна на другую после каждой атакы бегит подмыватся в Тисминницы».
Чем могли отличаться атаки немцев?
Как правило, они никогда не атаковали однообразно. Если, скажем, с первого раза им не удавалось взять наши позиции в лоб, то потом или в обход наступают, или вызывают авиацию, или перегруппировывают силы. Это мы обычно атаковали однообразно, чаще в лоб, пока или возьмём их позиции, или почти всех людей положим перед этими позициями. Если же у немцев атаки начинали походить одна на другую, значит всё, они уже выдохлись
«13 апреля Сегодня здешние жытели празднуют пасху А немец придпринял самые ожесточенные атаки но все атаки были отбиты з большими для него потерями все напирал на переправу по Днестру Мы все находимся в Надорожном в Клубовцах в Перламичах Березовке в г.Тулумач Сейчас здесь заметно потеплело в виде весны но мне не верится что еще не будет снегу по характеру здешней дурной погоды
17 апреля Сегодня утром я был в Тулумаче Прыходил за машыной часов у 9-ть Мы хотели ехать только выехали на улицу а здесь немецкая авиация увидали машыну и давай друг за другом пикировать А их было 36 шт. Хату под которой мы упали разбил меня крепко дрыном дернуло по спине я думал что осколок мне спину перебил оглянулся а в меня полено на спине Когда улетели долбачи мы побежали к машыне Мотор целый только два ската задних побило и стекло а остальное все в порядке».
Авиация досаждала нам здорово. Если «долбачей» нет, так обязательно «рама» зудит в небе. Случалось, когда долго не появлялись наши самолёты, «рама» снижалась и бросала бомбы. Однажды во время такой бомбёжки её прихватили наши истребители и посадили на поле. Мы всё это наблюдали из леса и сразу бросились к самолёту. Но оттуда по нам ударил крупнокалиберный пулемёт. Мы залегли. Истребители не уходят, машут крыльями, мол, не упустите «раму», она же может опять взлететь. Наши радисты догадались включиться на частоту лётчиков и услышали такой мат, что тут же из леса вырвался танк. Танкисты подогнали машину к самолёту и придавили его фюзеляж стволом своего орудия.
Но немцы двигатели не останавливают. И только после того, как танкисты сделали несколько выстрелов, вылезли четверо с поднятыми руками, а двое застрелились в самолёте. Как потом стало известно из газет, пилотом одного из наших истребителей в этом эпизоде был Покрышкин. Уже тогда мы много слышали о Покрышкине. Где воевали его ребята, там можно было днём переправляться через реки они не давали немецким самолётам приближаться к переправе.
«18 апреля Сегодня мы зашли в одну деревню втроем Я Сорока и Амос выпросили ковалок хлеба и банячок молока погода теплая справа от нас виднеются Карпаты со снегом. Завтра мой день рождения и я думаю какое мне счастя будет на следующей год сейчас ровно 22 г.».
Как местные жители относились к таким просьбам?
В это время нас встречали уже без энтузиазма. Если мы вежливо попросим, молча вынесут. А если так же молча откажут, мы тогда ищем, на что можно выменять еду. Бывало, ну ничего нет. А знаем, иначе не дадут. Так хоть кусок от старой шинели отрежешь
Из оперативной сводки Совинформбюро за 17 апреля 1944 года:
«Немецко-фашистские захватчики и их румынские прихвостни всячески запугивают население прифронтовых районов Румынии дикими небылицами о Красной Армии. Под влиянием этой лживой фашистской пропаганды некоторые жители городов и сёл в Румынии скрылись в леса
«Немецко-фашистские захватчики и их румынские прихвостни всячески запугивают население прифронтовых районов Румынии дикими небылицами о Красной Армии. Под влиянием этой лживой фашистской пропаганды некоторые жители городов и сёл в Румынии скрылись в леса
Когда передовые советские части вступили в город Стефанешти, его улицы были безлюдны, а двери и витрины лавок и магазинов заперты или забиты досками. Только через два часа в городе появились старик и старуха с поднятыми руками. Они прошлись по главной улице, боязливо озираясь по сторонам. Видя, что никто их не трогает, они снова ушли. Некоторое время спустя, из леса, домов и из-за укрытий высыпало много народу. При встрече с советскими бойцами жители вначале переходили на другую сторону улицы и поднимали руки, держа в них белые платки. Убедившись, что им ничего не грозит, румыны совершенно успокоились. Теперь в городе налаживается нормальная жизнь, открылись лавки, магазины, мастерские и парикмахерские.
В селе Чиорногалу румынский крестьянин Василе Косовану сказал: «Нам твердили, что русские будут сжигать наши дома, а нас убивать. Сейчас мы убедились, что всё это немецкие враки. Солдаты Красной Армии культурные люди. Они вежливо обращаются с мирным населением». Крестьянин села Редеуцы Ион Бодяну в момент прихода наших войск скрывался в лесу. Явившись к вечеру домой, он увидел, что деревня цела, а в его дом никто даже не заходил. Это поразило его. Бодяну заявил: «Нам говорили, что Красная Армия будет сжигать деревни и убивать всех. Поэтому я убежал в лес и оставил всё хозяйство на произвол судьбы. Вернувшись домой, я нашёл всё в полной сохранности». (т. 6, с. 190191)
«19 апреля Сегодня день рождения мое и надоб выпить хорошо но получается не так Я форсирую болото по пояс ну сегодня день хорошый и я не смерз Прыбыл в Олещызну где мы с Сорокой пошли по лесу добывать сок березовый говорят хорошый но это все оказывается фантазия он какой-то прыторный и мы бросили все свои работы по добыче сока
20 апреля Сегодня дождь и мы на мокли как куропаткы Меня направили к машыне и мы з Роговским копаемся в грязи Машына буксуе и мы позно вечером прыбыли в Жуковцы где замаскировали машыну и разполагаемся спать».
Из оперативной сводки Совинформбюро за 20 апреля 1944 года:
«Ниже публикуется акт о зверствах немецко-фашистских мерзавцев в деревне Подлесцы, Каменец-Подольской области: «За время немецкой оккупации жители деревни подвергались гонениям и неслыханным издевательствам. Гитлеровцы не оставили в покое ни одной семьи, ни одного человека. Они разрушили все жилые и хозяйственные постройки, всё разбили и разорили. Перед отступлением немцы угнали жителей села на станцию Четырбоки для отправки на каторгу в Германию. На сборы давалось лишь 1520 минут. При обходе домов гитлеровцы расстреливали больных колхозников и стариков. На станцию немцы привели под конвоем много тысяч советских граждан из всей округи и загнали их в вагоны. Когда советские войска стали приближаться к станции, немцы учинили над мирными жителями чудовищную расправу. Два эшелона с советскими людьми гитлеровцы пустили под откос, а два железнодорожных состава облили бензином и подожгли. Остальные эшелоны немцам уничтожить не удалось. Бойцы Красной Армии захватили 90 вагонов, набитых до отказа советскими гражданами». (т. 6, с. 196)
«23 апреля Стоим с машыной в розвалином спиртовом заводе который не попадае под бомбежку Жывем хорошо все время пируем деревня пустая жытели разбежались от бомбежкы и мы здесь одни как хозяева».
К тому времени немцы нас из Тлумача выгнали. Нам с Сорокиным поставили задачу: проникнуть в соседнее с Тлумачём селение и оттуда наблюдать за движением немецких танков. Мы вышли на край села, забрались на крышу дома, стали наблюдать в бинокль. Слышим рёв моторов и выстрелы, а сами танки не видны. Их большой бугор скрывает. Теперь нам можно было возвращаться в штаб полка, который находился в домике лесника. Начштаба нас предупредил, что если мы там штаб не застанем, то должны самостоятельно идти в направлении разбитого сахарного завода в местечке Жуковцы. Когда мы пришли в эту деревню, она была совершенно пустой. Куры, гуси ходят, коровы мычат, а людей нет. Я зашёл на одно подворье, слышу, голодные свиньи визжат. Накормил их ячменём, и они успокоились. Насобирал яиц, из листа железа устроил жаровню, и мы подкрепились яичницей.