Объятия очень важны, особенно на протяжении первого года жизни. Рассматривайте их как уход за растением в саду: если обрезать и формировать его в самом начале жизненного цикла, позже за ним легче ухаживать. Если несколько лет не обращать внимания на растение, до тех пор пока у него не появится толстый древовидный стебель, понадобится гораздо больше труда для ухода за ним, а ваши усилия будут вступать в противоречие с формой, принятой растением. Оказывается, решения, которые мы принимаем как родители (а также бабушки, дедушки и учителя) в отношении воспитания детей в первые годы их жизни, играют гораздо более важную роль в том, какими будут их последние годы, чем было принято считать в прошлом.
Не забывайте, что люди растут в социально-экономических условиях, которые, в свою очередь, влияют на развитие нервной системы и особенно тех систем, которые лежат в основе мышления и речи. Пренатальные факторы, взаимодействие между родителями и ребенком, а также когнитивная стимуляция в домашней среде все это сказывается на развитии нервной системы. Например, уровень образования связывают со снижением аллостатической нагрузки в зрелом возрасте[380]. Однако направление причинно-следственной связи здесь не очевидно. Возможно, образование помогает нам лучше справляться со стрессом, а может, тот, кто умеет нейтрализовать стрессогенные факторы, способен добиться более весомых успехов в обучении. (Например, у крыс, обитавших в начале жизни в благоприятной среде крысином эквиваленте хорошего детского сада, во взрослой жизни произошло увеличение объема гиппокампа, снижение стрессовой реакции и улучшение функций памяти.) А может, люди с образованием просто больше зарабатывают, поэтому питаются более качественной пищей. Как бы там ни было, с учетом этих выводов мы должны заняться совершенствованием государственных программ и политических мер, направленных на сокращение социально-экономического неравенства в области охраны психического здоровья и поддержки академической успеваемости.
По текущим оценкам, в мире более 100 миллионов осиротевших и брошенных детей, а это на 20 миллионов больше численности населения Германии. В 1915 году доктор Генри Чэпин, педиатр и профессор Медицинской школы последипломного образования при Нью-Йоркском университете (сейчас Медицинская школа Нью-Йоркского университета), написал в журнале Journal of the American Medical Association (JAMA) следующее:
Что касается лучших условий для оказания помощи тяжело больным младенцам, подкидышам или брошенным детям, важно всегда принимать во внимание два важных фактора: чрезвычайно высокую восприимчивость младенца к ближайшему окружению и его острую потребность в индивидуальном уходе. Таким образом, лучшие условия для ребенка это когда у него есть дом и мать. Чем дальше мы уходим от этих потребностей в начале жизни, тем более серьезными будут наши неудачи в получении адекватных результатов при попытке помочь нуждающемуся младенцу. Как ни странно, эти важные условия часто не учитываются или как минимум остаются без достаточного внимания со стороны тех, кто работает в этой области[381].
Эти слова написаны в 1915 году. Более ста лет назад. Тем не менее проблема осиротевших и брошенных детей до сих пор не решена.
После падения режима Чаушеску в Румынии в 1989 году выяснилось, что в учреждениях с неудовлетворительным управлением по всей стране содержатся 170 тысяч детей, брошенных в момент рождения или вскоре после него. Многие американцы узнали о румынском кризисе из телевизионного сюжета в новостной программе ABC «20/20» и начали массово усыновлять румынских сирот всего их оказалось 8 тысяч[382]. Однако в целом новые родители не были готовы к тому, какой психологический ущерб уже был причинен этим детям.
Десять лет спустя американские исследователи, в том числе Чарльз Нельсон и Натан Фокс, начали исследование под названием «Бухарестский проект по раннему вмешательству». Цель его состояла в том, чтобы изучить влияние патронатного воспитания в сравнении с воспитанием в специальных учреждениях. Из румынских детских домов взяли шестьдесят восемь младенцев и маленьких детей и отдали на воспитание приемным родителям, для того чтобы изучать их. По результатам исследования было установлено, что у всех детей, помещенных в специальные учреждения, произошли серьезные изменения в развитии головного мозга. Содержание в детских домах крайне негативно сказалось на показателях их IQ и вызвало различные социальные и эмоциональные расстройства, такие как депрессия, тревожность, плохое поведение и СДВГ. Тем не менее, чем раньше детей забирали оттуда и отдавали на патронатное воспитание, тем быстрее они приходили в норму, особенно если переход в приемную семью происходил до 20 месяцев.
Когда детям исполнилось 12 лет, их снова оценили по ряду показателей, таких как реакция на стресс, физическое и психическое здоровье, употребление психоактивных веществ и успеваемость. Лишь 40 процентов детей, которые когда-либо находились в специальном учреждении, добились успехов в этом возрасте. Однако 40 процентов это средний показатель, но в целом имели место существенные различия между теми детьми, которых со временем воспитывали в семьях, и теми, что остались в детских домах. Из детей, отданных на воспитание в приемные семьи, примерно 55 процентов показали хорошие результаты в 12 лет. Из детей, оставшихся в специальных заведениях, только 25 процентов развились должным образом. Ранний семейный опыт это ключ не только к социализации, но и к работе головного мозга в целом[383]. Чарльз Нельсон так говорит об этом:
Нормальное развитие головного мозга зависит от опыта. При отсутствии заботы, как в случае, когда детей воспитывают в специальных учреждениях, такого опыта у них нет. И мозг как будто находится в режиме ожидания и говорит: «Ладно, так где же опыт? Где опыт? Где опыт?» А когда опыт так и не появляется, соответствующие нейронные сети либо вообще не развиваются, либо развиваются нетипичным образом, в результате чего происходит своего рода неправильная настройка этих сетей.
И главный вопрос: что произойдет через 10, 20 или 30 лет? Можно предположить, что человек постепенно будет становиться все более неблагополучным или неполноценным[384].
За последние 20 лет существенно увеличилось количество детей с расстройствами аутического спектра, что может быть обусловлено в том числе культурными факторами. Обратите внимание на различие между типичным детством мексиканских и американских детей. Мексиканская культура поощряет социальное взаимодействие, проведение времени с членами семьи и групповые виды деятельности. Американским детям часто позволяют играть в одиночестве с планшетами, телефонами и другими электронными устройствами. Конечно, аутизм имеет сложную этиологию, но одна культура как будто не поощряет поведения, которое мы сочли бы аутичным, тогда как другая поощряет его. В действительности у детей, чье детство прошло в Мексике, а также латиноамериканских детей, выросших в США, аутизм встречается гораздо реже по сравнению с «белыми» американскими детьми[385].
КАК УМЕНЬШИТЬ СОЦИАЛЬНУЮ ИЗОЛЯЦИЮСуществует ли средство от одиночества? Наверное, первым делом нужно признать, что вы одиноки и хотите это изменить, однако, по словам врача-ординатора Нью-Йоркской пресвитерианской больницы Дхрува Кхуллара, сделать это не так уж легко:
Одиночество это весьма сложная проблема, поскольку его принятие и раскрытие как будто несет клеймо позора. Признание себя одиноким может быть равносильно признанию неудачи в самых важных аспектах жизни, таких как востребованность, любовь, привязанность. Это ставит под удар наш основной инстинкт, стремление сохранить лицо, и мешает попросить о помощи[386].
Очевидно, что избавление от одиночества не сводится всего лишь к сокращению социальной изоляции, поскольку мы можем чувствовать себя одинокими даже в толпе. Однако выйти из дома и побыть среди людей хорошее начало.
Дэвид Андерсон изучал социальную изоляцию у плодовой мушки, дрозофилы обыкновенной (drosophila melanogaster)[387]. Вам может показаться, что по организации нервной системы плодовые мушки примитивнее людей, но они все же демонстрируют социальное поведение, а значительная часть белков плодовой мушки и человека, принимающих участие в трансляции матричной РНК, обладают большим сходством несмотря на то, что нас разделяет 780 миллионов лет эволюции[388]. Это доказывает, что страх и общительность происходят из одного древнего механизма, существовавшего еще до появления человека. Как уже было отмечено, нам может казаться, что мы сами инициируем свое поведение и реакцию на внешнюю среду и других людей, однако как минимум в определенной степени скрытые нити нейрохимических веществ и гормонов управляют нами, заставляют двигаться, приближаться или замирать, одновременно с этим создавая иллюзию контроля.
Андерсон изучал этот механизм и у мышей. Двухнедельная изоляция усиливает выработку нейрокинина (Tac2/NkB); этот нейропептид принимает участие в стрессовой реакции[389]. Блокирование его производства с помощью осанетанта (антагониста или блокатора рецепторов Tac2/NkB) нейтрализует воздействие стресса, благодаря чему социально изолированные мыши начинают вести себя как нормальные особи. Напротив, повышение уровня Tac2/NkB заставляет мышей, выращенных без социальной изоляции, вести себя так, будто они были изолированы от мышиного общества. Интересно, что даже после однократного воздействия осанетанта социально изолированные мыши, которых вернули в клетку с еще одной мышкой, вели себя нормально и неагрессивно, хотя до введения препарата были склонны к агрессии по отношению к другим мышам. Андерсоном было установлено, что нейропептид тахикинин вызывает агрессию у плодовых мушек. Сам Андерсон пишет: «Встает вопрос о том, мог ли этот препарат уменьшить хорошо известные пагубные последствия одиночного заключения, такие как усиление агрессивного поведения у заключенных»[390]. Есть ли возможность с его помощью помочь людям, оказавшимся в домах престарелых, которые часто чувствуют себя встревоженными и дезориентированными.