Ты че смелый такой стал? Решил нас поссорить? Ты ошибся, Щербатый, ударил его в челюсть.
При ударе Васина голова отлетела назад, и его затылок прилетел мне прямо в глаз. На этом вся эта история с саботажем закончилась, но у меня осталось последствие в виде фонаря под правым глазом. Проблема заключалась еще в том, что уже на следующий день должен был быть концерт, на котором мне надо было выступать!
Мы придумали историю, якобы Вася копался у себя в баночке (тумбочка), а я в это время нагнулся позади него глянуть, что он там делает, и вдруг его позвали, и он резко встал и ударил меня. Смешно, конечно, придумали, но сама правда не менее смешна. Зам по воспитательной работе, увидев мой бланш, сначала потерял дар речи, потом орал своим хриплым голосом что-то вроде:
Завтра будут такие люди, такие люди! Подумают, у нас дедовщина!
Но потом остыл и дал добро. На следующий день мы с гитарой и пухлым женоподобным мичманом поехали на концерт. Но поворот к ДК мы проехали и направились к площади, находящейся рядом с крейсером «Михаил Кутузов». Когда мы увидели, сколько там народу, я захотел сразу домой, под одеялко. Вся площадь была забита людьми, видимо, вышел весь город. Оказалось, что это один из любимейших праздников новороссийцев. Посередине стояла сцена, где ведущий развлекал народ. Выйдя из автомобиля, мы сразу закурили, так как не ожидали многотысячную толпу, и вдобавок я еще с фингалом под глазом, просто образец моряка.
Перед нами играли морпехи на электрогитарах, после был наш выход. Выйдя к микрофонам, три моряка в белых фланках, белых бесках и с одним светящимся фонарем начали задушевно петь. К середине песни у меня прошло все волнение, и я запевал как соловей и даже умудрялся видеть реакцию людей, но я не ожидал, что многие из них будут плакать. После того как мы замолчали, поднялся такой шум и аплодисменты, что нам стало неловко от всего этого. Это был наш маленький триумф! Вечер продолжился празднованием в городе, мы уболтали мичмана на пиво и вместе отпраздновали. На следующий день нас троих отвезли в ДК на награждение: оказывается, мы заняли первое место со своей песней. Мы встали в шеренгу, и к нам подошел дядька вице-адмирал, им оказался командир Новороссийской военно-морской базы. Каждому он вручил командирские часы и, посмотрев на меня, сказал:
Молодец, моряк! Шрамы украшают мужчин!
Ночной переполох
Значит, заступил я как обычно на смену, командиром вахтенного поста. Она начиналась в полночь и длилась до четырех утра. В принципе, мне нравилось. Работка не пыльная, стой себе, иногда вызывай дежурного офицера если кто то явился на корабль и в принципе все. Но эта ночь была необычной для меня и для экипажа. Напротив нас и поодаль, ближе к началу причала, стояли малый противолодочный корабль «Касимов» и малый ракетный корабль «Мираж». У меня как обычно в одном ухе был наушник, с которого доносились песни и всякая болтовня радиодиджеев. Напротив, на другой стороне бухты спал Новороссийск, огни фонарей освещали улицы, отражаясь от воды, тем самым предавая особый шарм и яркость городу. Вид открывался первоклассный.
Вдруг я услышал громкий голос, высунув голову в сторону, откуда он доносился, я увидел упитанного офицера, спустившегося со штаба, где работала номенклатура Новороссийской военно-морской базы. Он стоял напротив «Миража» и что-то говорил вахтенному, потом громко произнес:
Играй большой сбор!
Тот немедленно начал звонком будить свой экипаж и собирать всех на стенке. Далее он сразу подошел к «Касимову», и там вахтенный последовал примеру «Миража». По сияющей одной большой звезде на погонах я понял, что это контр-адмирал, поэтому после его крика в мою сторону о том, чтобы я играл большой сбор, я незамедлительно подчинился приказу. Можно было, конечно, поступить по-другому, сперва вызвать дежурного офицера, но это, возможно, воспринялось бы как неподчинение, так как адмирал смотрел на меня и ждал исполнения приказа. Одним словом, я решил не играть с огнем и начал звенеть один короткий, затем длинный, короткий, потом длинный в течение 30 секунд. Прибежал дежурный по кораблю и спросил:
Что? Что случилось?
Я показал на адмирала и на сонных моряков соседних кораблей, которые вылезали на причал. Каждый из моего экипажа, поднимаясь на стенку, спрашивал меня:
Что произошло?
Но я им помочь с ответом никак не мог и просто пожимал плечами. Появился «помятый» недовольный кэп, он молча сошел по трапу, его взгляд в течение нескольких секунд был направлен на меня, такой пронизывающий и сверлящий. Я лишь громко сглотнул слюну, предвкушая для себя неприятный исход этой истории. Когда экипажи трех кораблей вышли на причал, адмирал начал что-то говорить. Через минуту все закончилось, и наш экипаж во главе с кэпом вернулись. Ко мне подошел кэп и сказал:
Что? Что случилось?
Я показал на адмирала и на сонных моряков соседних кораблей, которые вылезали на причал. Каждый из моего экипажа, поднимаясь на стенку, спрашивал меня:
Что произошло?
Но я им помочь с ответом никак не мог и просто пожимал плечами. Появился «помятый» недовольный кэп, он молча сошел по трапу, его взгляд в течение нескольких секунд был направлен на меня, такой пронизывающий и сверлящий. Я лишь громко сглотнул слюну, предвкушая для себя неприятный исход этой истории. Когда экипажи трех кораблей вышли на причал, адмирал начал что-то говорить. Через минуту все закончилось, и наш экипаж во главе с кэпом вернулись. Ко мне подошел кэп и сказал:
Петров, етит твою! Сперва вызывай дежурного по низам! отвернулся и пошел к себе в каюту дальше спать. Все, кто возвращался на корабль, были недовольны и матерились. Позже выяснилось, что причиной ночного большого сбора для адмирала послужило его желание проверить скорость сбора всех экипажей кораблей, которые были пришвартованы у стенки.
На следующий день кэп опять отчитал меня, сказав:
Петров, дежурного вызывай в следующий раз! Пусть он идет куда подальше со своими сборами! Возомнил себя главным, ворчал кэп.
Но я понимал, что кэпу было просто неприятно, что его как пацана решил потренировать адмирал. И да, я не думаю, что, вызвав дежурного, что-то изменилось бы. Сбор играли бы в любом случае. Теперь я знал, что и над кэпом есть свои командиры, которые могут его тренировать так же, как и он иногда тренирует нас.
Мичман «Удав»
«Интересная личность», сразу приходит в голову данное определение при воспоминании об этом персонаже. Внешне он был реально похож на змею. Так как большая часть передних зубов у него отсутствовала, ппри улыбке казалось, что нижняя челюсть выходила вперед, и перед тобой будто был либо Кощей Бессмертный, либо Баба-Яга, ну или мудрый змей Каа из мультика «Маугли». Состоял он в БЧ-5 и в силу того, что какое-то время я был трюмачом, мне приходилось исполнять его приказы. Так и в этот раз, мне пришлось натирать все барашки до идеального блеска. Барашки это медные ручки для открывания чего либо в виде баранки, их можно встретить по всему кораблю. Медь натирается с помощью кусочка ветоши с паста гои (шлифовальная и полировальная паста на основе оксида хрома, служащая для шлифования и полирования стальных сплавов). Я кайфовал от этого занятия, думаю, многие со мной согласятся. Это в своем роде медитация. Ты видишь как в процессе натирания, медь начинает блестеть прям на глазах. Приятно, когда ты идешь по кораблю, а вокруг тебя блестящие элементы конструкций из меди сияют и все отражают, сразу понимаешь, что над этим кто-то «помедитировал».
Когда я завершил поставленную предо мной задачу, то с чувством выполненного долга подошёл к нему и сообщил, что все сделано. Мичман хитро взглянул на меня и улыбкой мудрого Каа сказал:
А теперь возьми кондейку, привяжи к ней конец, у правого борта зачерпни воды, затем пройди к левому и вылей ее. Сделай так 20 раз.
Я озадачено посмотрел на него.
Зачем? спросил я.
Для баланса! прошипел он, хитро улыбаясь.
То есть если многие офицеры направляли матросов на работы, которые хотя бы приносили какую-то пользу, то Удав не напрягался, а просто давал бессмысленные и придуманные им же задачи, просто ради того, чтобы матрос не расслаблялся. Одним словом, фантазером он был знатным.
Как-то раз мы всем экипажем пошли на продуктовый военный склад, чтобы пополнить корабль провизией. Вел нас туда Удав приговаривая:
Сейчас будем работать, охламоны!
Придя на склад, перед нами открылся ангар, где уже была очередь из матросов с других кораблей. Когда мы зашли внутрь ангара, то сразу почувствовали изменение температуры. Было прохладно, я бы даже сказал холодновато. Мы тащили коробки с жестяными банками, в которых была консервированная картошка и консервированные арбузы. Для нас это было в новинку, так как никто ранее не пробовал эти «деликатесы». Позже мы узнали, что это полное дерьмо. Помимо этого, нам выдали мясо в виде больших коровьих ног, которые висели там на крюках. Мясо было со штампами, на которых стоял год: 1937! Мясо 70-летней давности. На вкус оно было никаким, будто ты жуешь что-то твердое и безвкусное.
Еще один случай, связанный с Удавом, произошел, когда к нам пришли молодые с весеннего призыва. Во время дежурства мичмана произошел ритуал перевода наших карасей в годки путем обливания их водой, тем самым как бы смывая с них чешую. Что сказать, старый морской обычай. Удав был жутко недоволен, но закрыл на все это глаза, так как понимал что это морской обычай, пусть и не отмеченный в Уставе, но являющийся неотъемлемой частью отношений среди матросов внутри экипажа.