В спокойный день всех, кто был не при делах, старались чем-нибудь занять, отправить на какие-нибудь работы. Почему я написал «в спокойный день»? Да потому, что наш режим дня разбавлялся разными учебными тревогами, которые могли резко начаться в любое время, как пожелает кэп. Пока я был трюмачом, я состоял в водолазном расчете. Во время учебной тревоги на меня надевали водолазный костюм старого образца и ласты, подключали рацию, и я напрямую по рации связывался с электриком, затем мне надо было дойти до юта и типа прыгнуть в воду, что, конечно же, я не делал. Начало учебной тревоги ознаменовывалось тремя короткими и одним продолжительным звонком. В этот момент каждый из матросов выполнял свои функции, в первую очередь он должен был немедленно оказаться на своем боевом посту, а затем в зависимости от обстоятельств и указания с ГКП (Главный командный пункт) выполнять те или иные функции с целью поддержки живучести корабля!
После всех вышеописанных мероприятий, ближе к ужину, наши действия повторялись. Уборка, ужин, личное время. Затем спуск флага, вечерний чай и вечерняя прогулка. Что она из себя представляла? Мы выбирались на стенку и строем гуляли, напевая в первое время неизвестные для меня песни. Была в этом своя романтика. С одной стороны высокие загадочные горы, напротив них таинственное и манящее море, пленяющее своей глубиной. Мы единым строем проходили по причалу вдоль военных кораблей, запевая хором песню, а чайки, кружа над водой, подпевали нам в такт, вставляя свой протяжный крик, будто желая быть частью экипажа. Далее следовала вечерняя поверка и отбой.
Во время похода корабля, то есть нашего пребывания в открытом море, режим дня был иной. Экипаж делился на три смены. И смены поочередно несли свою вахту. Вахта особый вид дежурства на кораблях Военно-Морского Флота, требующий непрерывной бдительности и неотлучного пребывания на посту. Время приема пищи не менялось. Время пребывания в открытом море было самым лучшим, так как моряк помимо своей вахты ничего не делал. Отстоял вахту, завалился в качару. Нам повезло, ведь наш корабль был самым ходовым в НВМБ, и задачи нам ставились соответствующие.
6. Посвящение
Первый наш выход в открытое море состоялся в начале февраля. Дул южак. Море волновалось, но это были цветочки, ведь, как только мы вышли с бухты, нас стало довольно-таки прилично покачивать. Так как я был трюмачом, момент отбытия с порта и выход в открытое море я провел в трюме, на своем боевом посту, и ощущение смены локации я на себе не ощутил, лишь шум двигателя и небольшое покачивание. Но когда мы услышали три звонка, говорящие об окончании объявленного действия, мы расслабились. Радис остался внизу, а я полез по узкой лестнице и появился на палубе около камбуза. Мне было дико интересно, что там снаружи, и я направился к корме корабля. В тот миг как я начал входить в полуют (кормовая часть палубы, частично утопленная в корпус судна), или его еще называют на нашем корабле «тральный ангар», нашу коробку качнуло, и я сильно ударился плечом о броняху (дверь). Пройдя чуть дальше, справа взгромоздилась катушка с тралами, чуть поодаль, слева, виднелась пара учебных мин. Они были аккуратно сложены неподалеку от пульта управления кран-балкой. Кран-балки представляли из себя мини-краны, установленные на корме корабля. Управлением кран-балкой занимались трюмачи, но я за службу ни разу не притронулся к ней, в связи с тем что спустя три месяца я был уже артиллеристом.
Во время погрузо-разгрузочных работ Радис брался за управление этого довольно-таки непослушного, но очень полезного аппарата. Почему-то не было ни одного случая, чтобы кэп не наорал на него, да в принципе тяжело было вспомнить спокойного и тихого кэпа.
Между балками находился слип (часть корабля для спуска и поднятия мин).
Выйдя на ют, мой нос ощутил запах, который я до сих пор помню, когда закрываю глаза и пытаюсь нащупать в воспоминании запах холодного зимнего моря: та свежесть и то ощущение эйфории и чувства, когда захватывает дух и не можешь надышаться воздухом. Невозможно подробно описать ту красоту, которая окружила нас. Высокие горы, которые смотрели нам вслед. Февральское красное солнце, освещавшее нам путь в сторону неизвестности. Крики чаек. Действительно, когда выходишь с порта, тебя сопровождают чайки, но для меня было удивление, когда нас окружила стая дельфинов и, грациозно выныривая, по одному шла с нами в одном направлении еще долгое время. Моя вылазка на ют была приятным шоком. Если описать вкратце, то я будто побывал в другом мире.
Покуривая перекур (уставные сигареты), я не мог насладиться красотой, которая была вокруг нашего небольшого корабля. Пытался привыкнуть к новому, ранее не знакомому мне чувству. Я ощутил какое-то обновление в себе, небывалую бодрость. Наверное, это чувство возникало у многих моряков. Я для себя назвал его «синдром первопроходца».
Вдруг из-за тральной катушки вылез Вася и сказал:
Покурим!
Да не вопрос, ответил я, передавая ему оставшуюся дымящуюся часть папиросы. Вася относился к БЧ-2-3 и был в должности «минер», он находился на юте довольно часто, так как там был его боевой пост. Помимо этого он входил в расчет ютовых. Их задача заключалась в швартовке кармы корабля.
К нам подошел дежурный по низам и сообщил, что нас ждут на ГКП (Главном командном пункте). Мы быстро поднялись по трапу, ведущий на верхнюю палубу, и, пройдя мимо моего родного ранца (приспособа для хранения шлангов для воды), мы оказались около пушки АК-630 (шестиствольная, калибр 30).
Слышал, завтра на К-2 она будет стрелять. Жаль, я не увижу, сказал я. (К-2 учения, проводимые один раз в году.)
А я увижу! заулыбался Вася.
Далее мы прошли мимо трубы, которая дымила изо всех сил, это говорило о том, что корабль шел с крейсерской скоростью, примерно 17 узлов. После мы нырнули в коридорчик и по трапу поднялись в главное помещение, где находился кэп, офицеры, штурман и еще кто-то из матросов. Я, Вася, Новожил и Горох (кстати, мы четверо были с одного города) стояли и ждали указаний. Через несколько минут зашел матрос с ведром забортной воды. Кто-то скрутил плафон и передал его кэпу, тот черпнул морской воды и подал мне. Я должен был все выпить и крикнуть:
Я моря-я-як!
Было совсем нелегко это сделать, так как плафон был пол-литровый. На минуточку, морская вода на вкус напомнила марганцовку, но я сдержался и не блеванул. Нам сказали, что нам еще повезло, так как вода холодная. Парни, кого посвящали летом, блевали!
Поздравляю, товарищи матросы, теперь вы моряки! торжественно произнес кэп.
На следующий день было «весело» во всех смыслах. С самого утра начали звенеть учебные тревоги. Мы с Радисом, как и должны были, находились в трюме и только слушали переговоры разных боевых постов с ГКП. Затем очередями начала стрелять пушка АК-630, целью был ящик, который мы бросили в море. Затем бомбила наша основная пушка АК-176 (одноствольная, 76-калиберная), которая находилась на баке (нос корабля). После обеда минеры тралили мины. На следующий день все по очереди стреляли с автоматов в положении лежа по плавающему ящику, попасть по нему было нелегкой задачей, так как волны качали и ящик, и нас. Потом играла тревога по ПДСС (противодиверсионные силы и средства). Так как я входил в водолазный расчет и был как раз этим водолазом, мне и еще трем матросам приходилось два раза за день вытаскивать на ют все водолазное снаряжение, которое находилось в ящике с нанесенным на крышке белой краской через трафарет словом «АВМ». Затем с помощью помощников я влазил в этот доисторический костюм водолаза, а электрик тем временем настраивал связь с костюмом через рацию. После того как я был полностью в костюме с баллоном за спиной и в ластах, моей задачей было прошлепать во всем этом обмундировании до правого борта и типа погрузиться в воду, что я никогда не делал. После этого наша задача была выполнена. За всем этим наблюдал пом (помощник командира корабля). В общем, учения проходили около двух суток. Через три дня мы вернулись обратно на базу.
7. БЧ-2
После двух месяцев службы ко мне подошел командир БЧ-2-3 старший лейтенант, высокого роста, темноволосый, возрастом немного постарше меня. Он поглядел на меня, хитро улыбнулся и в свой манере заявил:
Петров, хочешь ко мне в БЧ артиллеристом?
Меня будто ударили шокером, так как я нередко думал о переводе в эту боевую часть.
Конечно да! незамедлительно пропел я.
На этом наш непродолжительный разговор был окончен. Через пару дней меня вызвал кэп и обрадовал новостью о том, что я теперь являюсь комендором-оператором!
Меня перевели в другой кубарь под ватерлинию, и уже там, довольный, я пришивал другой номер на робе. Потом мне показали мою пушку ПК-16. Вкратце о ней. Комплекс ПК-16 представляет из себя две пусковые установки, размещенные по левому и правому борту, каждая из которых имеет 16 направляющих труб. Калибр одного снаряда 82 миллиметра, дальность стрельбы от 500 до 3 500 метров. Выпущенные снаряды создают радиолокационные помехи и образовывают ложные цели.