ясно?
Докладываю вероятные последствия; что будет с кораблем, если он даже придет в назначенный срок. Добавляю;
Корабль получит повреждения и потеряет часть боеспособности. В ответ получаю
подтверждение прежнего решения. Ничего не оставалось делать, как ответить:
Понял, исполняю с записью Вашего приказания в вахтенный журнал.
Увеличиваю ход.
Крейсер вздрогнул, и первый же «девятый вал» обрушил на него такой удар, что ходовой мостик буквально зарылся в воду, а брызги долетели до носового командно-дальномерного поста, на высоту 36 метров. Начальника вместе с креслом выкинуло из остекленного помещения флагманского командного пункта в рубку. Он на миг лишился сознания, но зато незамедлительно последовала команда:
Сбавить ход!
Миновали штормовую зону и пошли с повышенной скоростью. В район прибыли в назначенное время.
А для ракетного крейсера «Севастополь» командование этого же начальника окончилось печально. Ударом волны были сломаны носовая реактивная бомбометная установка, торпедный аппарат и рабочий баркас. Корабль вовремя прибыл в район, но в частично небоеспособном состоянии.
Плавание в шторм особый вид управления кораблем. Искусство маневрирования корабля в штормовую погоду требует профессиональных навыков, особой подготовки командира, абсолютного знания им мореходных и тактических качеств корабля. При этом экипаж корабля должен быть достаточно подготовленным, сплаванным и иметь на вооружении хорошие технические средства и средства малой механизации, облегчающие выполнение задач штормового плавания.
Поясню.
Например. При заводке буксирного конца на приемке топлива, воды, при буксировке
аварийного корабля используются бросательные концы, линеметы, пустые емкости типа бочки и другие приспособления. Бросательный конец кидает матрос далеко ли он его выбросит? Линемет выстреливает бросательный линь на 450 метров, но он очень неудобен.
К тому же у линя на конце тяжелый груз, который может попасть в остекленную часть надстройки корабля, в ходовой мостик, не дай Бог, в человека. Однако, без такого бросательного конца нельзя завести буксирный трос, а значит, и выполнить задуманную операцию.
Для облегчения заводки буксирного троса нами был придуман оригинальный, легкий и оптимальный способ. Мы подавали бросательный конец с помощью выстрела из винтовки 7,62 мм калибра. На каждом военном корабле в арсенале есть такая винтовка. Надо вынуть из патрона пулю, вместо нее вставить легкий длинный шомпол. На конце его закрепить легкий тонкий бросательный конец, или толстую синтетическую рыболовную леску. Прицелившись из винтовки в любую часть корабля, удавалось с одного выстрела подать конец на любую длину. Удобно, легко, красиво.
Далее дело техники. За бросательным концом следовал проводник, за проводником уже буксир.
Завести буксир в обычном-то море довольно сложно, а в штормовом связано с риском для личного состава швартовых команд. Наше приспособление значительно облегчало эту задачу. Оно было распространено на все флоты, которые с благодарностью взяли его на вооружение. Кстати, пользовались мы им еще во время моей первой боевой службы. Таких средств малой механизации у нас было очень много.
Особенно тяжело воспринимается штормовая погода, когда корабль не свободен в своем маневрировании при выполнении поставленной задачи. Такие моменты часто бывают в жизни военных моряков.
В1975 году большой противолодочный корабль «Адмирал Исаченков» совершал межфлотский
переход из Крондштадта в Североморск. Новейший корабль, после приемки государственной
комиссией на Балтике, должен был перейти к месту своего постоянного базирования на Северный флот, в мою родную бригаду. Приказом командующего флотом я был назначен старшим на переход. Был конец года, вершина полярной ночи, самый штормовой период.
В назначенный день вышли в море. В Северной Атлантике в это время флот НАТО, проводил ежегодные учения под названием «Оушен сафари» («Океанская охота»). На них были сосредоточены крупные подводные, надводные и воздушные силы. Кроме постоянной эскадры НАТО, в районе учений под флагом командующего Атлантическим флотом были развернуты две смешанные авианосно-ударные группы с авианосцами «Форрестол» и «Эссекс» и мощная эскадра десантных сил с участием вертолетоносцев и десантных кораблей-доков.
БПК «Исаченков», с входом в зону управления Северного флота, был задействован в этих учениях. За нами «закрепили» американскую авианосно-ударную группу. Мы должны были докладывать на командный пункт флота каждый ее шаг, каждый маневр. По возможности нужно было понять «физический смысл» целей и задач авианосца в общем контексте учений, связь со взаимодействующими силами, особенно с эскадрой НАТО, состоящей из кораблей ВМС стран-участниц блока. Все силы разведки Северного флота и специально выделенные для этого надводные корабли и подводные лодки выполняли такую же задачу. Как бы ни были велики возможности разведки сил флота и космической разведки, присутствие наших кораблей непосредственно в контакте с реальным вероятным противником в значительной мере помогало командованию флота в оценке и анализе обстановки и принятии решений.
БПК «Исаченков», с входом в зону управления Северного флота, был задействован в этих учениях. За нами «закрепили» американскую авианосно-ударную группу. Мы должны были докладывать на командный пункт флота каждый ее шаг, каждый маневр. По возможности нужно было понять «физический смысл» целей и задач авианосца в общем контексте учений, связь со взаимодействующими силами, особенно с эскадрой НАТО, состоящей из кораблей ВМС стран-участниц блока. Все силы разведки Северного флота и специально выделенные для этого надводные корабли и подводные лодки выполняли такую же задачу. Как бы ни были велики возможности разведки сил флота и космической разведки, присутствие наших кораблей непосредственно в контакте с реальным вероятным противником в значительной мере помогало командованию флота в оценке и анализе обстановки и принятии решений.
С корабля в море виднее.
А задачи были очень серьезными. По результатам учений НАТО в Москве у Главкома ВМФ и в Генеральном штабе Министерства обороны принимались «адекватные» меры противодействия. Командование флота не могло оставаться равнодушным к тому, что в его опе-рационной зоне проводятся такие широкомасштабные учения «вероятного противника». Поэтому очень внимательно следило за нашими донесениями, которые составляли, конечно, только часть общей картины.
Видимо, мы хорошо наблюдали и докладывали, так, что помогли уловить повышенный интерес американского авианосца и противолодочной авиации НАТО к одному из удаленных районов Норвежского моря. Вопреки логике авианосец, будучи флагманом, вдруг начал уходить в сторону от главных ударных сил, бросив их на произвол судьбы в преддверии главного удара.
Что это отвлечение от главного удара? Какой-то другой непонятный маневр? Мы немедленно доложили об этом на командный пункт флота, предполагая резкое изменение своих задач. Каковы наши дальнейшие действия? Оставаться в роли наблюдателя или «бежать» вместе с авианосной группой разгадывать маневр?
Ответ пришел незамедлительно. Ни то, ни другое.
Следовать в точку: широта, долгота. Быть там в часов минут. Провести поиск подводной лодки, идущей предположительно в западном направлении. При ее обнаружении проверить, нет ли за ней слежения. Если есть дать серию подводных взрывов с использованием ручных гранат.
Вот теперь все ясно. Точка где-то в зоне айсбергов выше острова Ян-Майен, до нее больше 500 миль, сутки хода. На пути циклон в 600 миль, обойти нельзя. Вперед.
Через два часа вступаем в штормовую зону. Корабль бьет волной, включаем успокоители качки. Стало немного легче. Шторм усиливается, режим хода не меняем, в назначенное время можем успеть только в обрез. Очень трудно идти. Корабль заливает от киля до клотика. Жалко его, новенький, с иголочки. Волной помяло переборку носовой надстройки, хорошо, что удар пришелся не по оружию, переборку потом отремонтируем. За сутки прошли штормовую зону прибыли в контрольную точку за 20 минут. Волнение еще не улеглось. Начинаем поиск.
Обнаруживаем подводную лодку. Ведем поиск дальше, обследуем особенно тщательно с кормовых курсовых углов и вдоль кильватерной струи. Других подводных целей не находим, гранат не бросаем. Некоторое время до получения новой задачи следуем в свободном плавании. Погода улучшилась.
Поднимаем вертолет с лихим майором Мироновым на поиск авианосца. Куда он спешил не к этой ли подводной лодке? В радиусе сотни миль его нет, зато обнаруживается огромное поле авиационных гидроакустических буев для обнаружения подводных лодок. Кто их контролирует? Когда поле выставлено: до шторма или после? Каково время действия буев? В любом случае для нашей или других подводных лодок, о которых мы не знаем, существует серьезная угроза обнаружения.
Принимаем решение устроить «свистопляску» на этом поле. В течение нескольких часов утюжим его вдоль и поперек, заставляя буи работать на своего контролера. От подводной лодки и надводного корабля они одинаково срабатывают. Когда работает все поле, попробуй определи, где подводная лодка, против которой оно выставлено. Считай, что поле погибло, нужно ставить новое, а это штука очень дорогая. Хулиганство, конечно, но что делать, если действуешь в интересах своих подводных собратьев. «Супостаты» тоже так делают в районе наших учений.
Наши действия признаны правильными, а решения грамотными. Как я и предполагал, все задачи «Исаченкову» ставил лично командующий флотом адмирал флота Г. М. Егоров, и связаны они были с выходом на боевую службу новейшего подводного крейсера стратегического назначения, а может, даже группы крейсеров. Видимо, он был засечен подводной системой обнаружения и передан для классификации на командный пункт НАТО как объект, не зарегистрированный ранее в компьютерах по «шумовому портрету» подводной цели. Каждая подводная лодка, неоднократно имевшая контакт с иностранными «коллегами» и глобальной системой противолодочного наблюдения НАТО, имеет такой портрет запись подводных шумов, характерных именно для этого корабля. Иногда командиры подводных ракетоносцев именно по ним узнают друг друга под водой.