Вот это была сцена Что там у Гоголя в «Ревизоре».
Каждый в отдельности представлял собой нечто необычное: глаза навыкате, рот открыт, волосы дыбом, До меня быстрее, чем до других, дошла трагикомичность положения, и мы вместе с вестовым быстро разнесли воду. Охладили пыл. Через минуту все от души смеялись над таким поворотом в сторону «растопления льда». Никто даже мысли не имел видеть в этом злонамеренную шутку. Через пять минут гости уже просили повторения залпа, дескать, первый упал с недолетом. Но посрамленный интендант не мог позволить себе такого легкомыслия. Виновник, капитан-лейтенант А. Л. Медведенко, отделался легким испугом, даже на повышение пошел, стал знаменитым тыловиком в звании контр-адмирала. Встреча закончилась сердечно. Конфликта не произошло.
По боевому предназначению
Шел 1973 год. Назревала арабо-израильская война. Над маршрутом нашего перехода (из Черного в Средиземное через Атлантику, Северное, Норвежское и Баренцево моря) витал грозовой дух военных действий на Ближнем Востоке. Обойти их стороной было нельзя. Отправляя нас в этот вроде бы мирный переход без соответствующей серьезной подготовки, командование флотом и Главный штаб ВМФ предполагали, что мы можем оказаться в пекле войны, и тем самым брали на себя большую ответственность. В то же время мы понимали это как огромное доверие именно нашему кораблю. Сознание того, что Родина на нас надеется, придавало нам хороший заряд энергии и вызывало желание сделать все возможное, чтобы доверие оправдать.
Добавлю для прояснения момента. Наш самостоятельный переход к месту постоянного базирования по маршруту Севастополь-Североморск без кораблей охранения (в одиночном плавании) начался сразу после полуторогодового ремонта.
За это время произошла смена основной части моряков срочной службы, классных специалистов, понастоящему видевших море. Экипаж, техника и оружие требовали хорошей обкатки и пригонки всех звеньев. Времени для этого у нас не было. Обстановка в Средиземноморье накалялась, назревал крупный военный конфликт с нелегкими последствиями для многих стран, и не только ближневосточного региона.
Офицерский и мичманский состав крейсера, к счастью, остался прежним, с хорошим опытом плавания, в нем я был уверен полностью. Это стало главным основанием для заверения командования в том, что крейсер будет готов к переходу своевременно. Все поставленные перед ним задачи он выполнит.
Попутно на переходе мы планировали заняться отработкой задач боевой службы, если в этом
возникнет необходимость. К выполнению задач такого рода допускаются только перволинейные корабли, прошедшие весь курс боевой подготовки.
Севастополь. 1973 год. Крейсер «Мурманск» на параде
в день Военно-Морского Флота.
Мой доклад показался кому-то самоуверенным, даже нахальным. Это понятно. Крупными флотскими начальниками не становятся люди, пришедшие откуда-то со стороны или из других видов Вооруженных Сил. Как правило, это бывшие командиры кораблей, соединений, начальники штабов, ведущие специалисты многочисленных отделов и служб флота, профессионалы. Прежде чем датъ «добро» на выход, они семь раз отмерят, а отрезать дадут другому. Они прекрасно знали, что представляет собой корабль после такого ремонта и куда ему предстояло идти, в какое пекло, да еще в одиночку. О моей «безрассудности» они доложили командованию.
Командование Черноморского и Северного флотов обещало учинить нам хорошую проверку, после которой должно было вынести решение.
Но недаром экипаж носил славу передового во всех отношениях, на протяжении многих лет был чемпионом огневой и тактической подготовки. Мы выдержали строгую, с пристрастием проверку и получили «добро».
И вот момент выхода настал. Наконец-то экипаж увидел свое оружие и боевую технику живыми, готовыми к действию. Прошли пролив Босфор, Мраморное море, Дарданеллы. Начали не предвещавшее осложнений плавание по маршруту перехода. Но не прошло и двух дней, как мы оказались в зоне боевых действий. В зоне войны, объявленной Израилем соседнему арабскому государству.
Резкое изменение маршрута. Новые задачи.
Впервые за свою флотскую службу я получил приказ вскрыть пакеты, лежавшие до этого за семью печатями в личном командирском сейфе. Эти пакеты вскрываются только по специальной шифрограмме в начале военных действий.
Строю экипаж по большому сбору. Произношу короткую речь:
крейсер приступает к ведению боевых действий по приказанию, которое может прийти
в любое время, или при нападении противника. На меня можете положиться, в каждом из вас уверен.
Строй как монолит, многие побледнели, впервые с ними говорят железным языком приказа. Другой тон в такой обстановке недопустим, все это понимают.
Боевая тревога!
Боезапас окончательно снарядить, крейсер к бою изготовить!
В то время основной боезапас для главного и универсального калибров на крейсер не подавался в окончательно снаряженном виде. Надо было в каждый снаряд ввернуть тот или иной взрыватель (бронебойный, фугасный или зенитный). На эту работу боевыми нормативами отводилось пять часов. Наш экипаж выполнил ее за три часа сорок минут. Я получил доклад от всех боевых частей и служб. Доложил о готовности на командующий пункт Средиземноморской эскадры, откуда мы теперь получали боевые распоряжения.
Новая задача из зоны боевых действий:
произвести эвакуацию советских туристов, застигнутых войной в Александрии и Порт-Саиде.
Привезли их к нам на каком-то захудалом транспорте. Мы приняли их на борт, вывели из опасной зоны и передали более четырехсот перепуганных граждан СССР нашим гражданским судам, идущим в Союз. Они, правда, никак не хотели уходить из-под зашиты таких надежных орудийных стволов.
Новый этап обеспечить безопасность гражданского судоходства.
Берем под защиту корабли, идущие под советским флагом по обычным, до сих пор мирным маршрутам. Сопровождаем. Где-то в соседнем районе падают бомбы, тонут суда, учащаются облеты авиации, иногда видим взрывы. Мы начеку.
Все корабли в безопасности. Встречаемся и расстаемся, как братья.
Смотрю на своих матросов, молодых офицеров. Еще вчера они не знали с чего начать, терялись в элементарной ситуации. Сейчас посуровели, мужают с каждым днем. Сплотились, работу свою делают уверенно, перенимают опыт наставников- «стариков».
Если надо будет выполнить приказ, не дрогнут.
Американцы стянули в район весь свой Шестой средиземноморский флот и продолжали наращивать его. Наше командование ответило тем же.
Соображаем, что военно-морские силы США с кораблями НАТО защищают интересы своих
государств, но находятся на стороне Израиля, так как дух и содержание его политики им близки. На нашей стороне были группировки сил, состоящие из надводных ракетных и артиллерийских кораблей, атомных и дизельных подводных лодок, вооруженных крылатыми и баллистическими ракетами, ракетоносная и противолодочная авиация, базирующаяся в портах и на аэродромах Сирии и Болгарии. Со стороны противника были примерно те же группировки сил с дополнительным формированием четырех авианосных ударных групп с флагманом многоцелевым атомным авианосцем. Если учесть, что каждый авианосец несет около 150 ядерных зарядов различной мощности, то можно представить себе тот фейерверк, который мог вспыхнуть с началом боевых действий. Тем более, что мы от них по этой части не отставали.
Представим себе хотя бы на миг картину; две мощнейшие группировки сил американского и
Советского флотов общей численностью более 100 надводных и подводных боевых кораблей, держа под прицелом друг-друга, ходят по границе зоны боевых действий в ожидании развязки затянувшегося конфликта, в ожидании, приказа о немедленном применении оружия.
В такой обстановке наш корабль начал выполнение очередной и, пожалуй, самой сложной боевой задачи: слежение за американским авианосцем «Индепенденс».
В тот момент это означало взять под контроль каждый его шаг, каждый маневр, предугадывать его намерения, систематически докладывать на командный пункт эскадры об обстановке в воздухе; бомбовую загрузку самолетов, их маршругы, периодичность взлетов.
Самым сложным делом было (с началом боевых действий, или при нападении на корабль, или по приказу командования) подготовить упреждающий удар всеми наличными огневыми средствами так, чтобы вывести из строя полетную палубу до подъема авиации противника.
22 дня крейсер «висел» на корме своего объекта, не стесняя его маневров, не нарушая установленной международным правом дистанции, но в то же время не отпуская дальше границ залпа орудий главного калибра.
О каждом групповом взлете самолетов мы немедленно докладывали командованию Средиземноморской эскадры и на центральный командный пункт ВМФ.