Только молитвы и чистое сердце. -донеслись откуда-то издалека таинственные слова.
Гость словно растворился во влажном и промозглом воздухе.
Как странно все получается, подумал Олежка, глядя на сверток, забыл свою вещь, и что уже совсем странно, так это то, что он не остался на ночь, и даже не дождался, когда полностью закончится дождь.
Гроза постепенно стихала, и только мелкие капли мелкой изморози наполняли окружающий воздух, раздуваемый слабеющим ветерком.
В ночной тиши было слышно, как журчат ручейки, бурля в уличных канавах, омывая мощеные улицы, как шелестят пожелтевшие листья и как скребутся о стены ветхой избушки ветки дикой сирени.
Странно.. очень странно- подумал Олежка, сжимая в руке сверток.,-
Как быстро он ушёл. Может быть, я обидел его каким-нибудь неосторожным словом? Или слишком много спрашивал о том, чего не следовало бы спрашивать?, пробормотал Олежка, чувствуя себя немного виноватым.
Постояв немного на мокром крыльце, Олежка решил, что когда посетитель обнаружит пропажу, то обязательно вернется.
Зная наклонность мачехи тащить все к ростовщику в ломбард и тут же пропить все до последней копейки, Олежка решил спрятать сверток в тайнике, где его мачеха точно не найдет. Но прятать надо, когда Ивашка уснет. Его младший брат был сама доброта и по своей неразумности он мог рассказать матери о свертке, -и тогда все пропало. Вот вернется Монах, спросит: "где сверток?", -что тогда я ему скажу? Извините,скажу? Извините мол, не сберег, мачеха пропила. А вдруг это для него важно? Я же тогда сквозь землю со стыда провалюсь. Этого нельзя допустить, надо спрятать".
Но Ивашка, как нарочно, спать не собирался и даже наоборот, приставал к Олежке с разными вопросами: «Кто это был? и кто такой?»
Это странствующий монах- отвел Олежка, и добавил: "А тебе пора спать», -давая понять младшему брату, что разговор окончен.
Ивашка за свой недолгий век уже привык к частому и долгому отсутствию матери, поэтому всегда слушался старшего брата. После смерти отца Олежка заменял ему и мать, и отца. Ивашка для порядка немного покапризничал, но отправился спать.
Вскоре сытный ужин и тепло сморили его, и он погрузился в сладкий детский сон.
Олежка, убедившись, что братик крепко спит, а не притворяется, как обычно, взял сверток, залез на чердак, и положил сверток гостя к золотому червонцу его светлости. Спустившись с чердака, Олежка лег к Ивашке и закутался в старый плед. Он долго не мог уснуть после визита таинственного гостя, который рассказал о том, что было раньше и кто такая эта Матильда. Олежка много раз слышал о таинственных сокровищах, спрятанных в этих местах. Старые люди рассказывали, что перед последним походом на Святую Русь, ордой Чингисхана, всех пленных рабов заставляли выкопать яму в том месте, где указал черный колдун. А Чингисхан приказал спрятать в ней сокровища Золотой Орды. После чего колдун совершил некий обряд, принося в жертву одного раба за другим. Завалив эти богатства их трупами, он присыпал жертвенное капище землей и деревьями. Конвоиров, сопровождавших эти сокровища, тайно напоили отравой и захоронили в кургане, служившим для Чингисхана маяком, указывающим путь к сокровищнице. Место то заветное знали только сам Чингисхан и черный колдун, который повсюду за ним следовал.
Этот Колдун наложил страшные заклятия на сокровища, чтобы оно не досталось случайным людям. И сделано было так, что только сильный колдун мог снять эти чары. Чингисхан вернулся бы в Золотую Орду с двойной добычей, если бы не был разбит Русичами.
Во время отступления дьявол прибрал не только больше половины войска, но и его черного колдуна, на которого напала некая болотная тварь. Другого черного колдуна Чингисхан не смог найти. Он никому и не доверял, даже своим людям.
Теперь Олежке стало понятно, какую работу предложил ему его светлость.
Ведьма знала, где спрятан клад Чингисхана, вот почему она была богатой. И дьяку она указала это место.
Эх, если бы я смог отыскать этот клад подумал Олежка, я бы купил нам с братом немного еды, купил бы пару отрезов ткани и поговорил бы с Тетей Глашей, чтоб она нам справила новую одежду. И выкупил бы старые отцовские часы, которые мачеха заложила ростовщику, рассчитался бы с долгами и мы бы жили как люди. С этими мыслями он лег к Ивашке, накрывшись старым, поеденным мышами и молью пледом и уснул.
Ему приснился странный сон, будто идет он по старому кладбищу со своим отцом и ведет отец его к колокольне, и говорит: «Если справишься, откроется проход в тайный мир, и будешь ты тогда жить в богатстве и знатности»,-а Олежка ему отвечает: "Не нужны мне ни богатство, ни знатность, лишь бы вы были рядом с нами, живые и здоровые. Ты с мамой, и есть наше богатство. Пожалуйста, вернитесь, нам плохо без тебя и без мамы", -всхлипнул Олежка, крепко сжимая отцовскую руку. Ноотец будто его не слышал и продолжал идти к часовне.
Наберись терпения, мой мальчик, ответил отец, обращаясь к Олежке. У тебя все впереди и у тебя всё получится.
Папа, без тебя совсем плохо. Мачеха запоем пьет, мы все время голодные- жаловался Олежка.
Я знаю. Но, к сожалению, я ничем не могу помочь и у меня очень мало времени- ответил отец, Смотри и запоминай. Он открыл дверь часовни и повел Олежку вниз. Это было темное мрачное место, но Олежке не было страшно, ведь он шёл рядом со своим папой. Они спустились в подземелье, и отец показал засыпанный медными монетами пол: "Это все твое. Только помни: бери столько, сколько надо и не бери больше". Олежка нагнулся и взял пригоршню монет. Но монеты были какими-то странными, они больше напоминали золотые червонцы, только были медными. От такого богатства у Олежки аж глаза разбежались. Он стал распихивать монеты по карманам, а они, как назло, вываливались через дырки обратно, звонко падая к его ногам. Как ни старался Олежка набить свои карманы монетами, они все равно оставались пустыми. Бери столько, сколько сможешь унести, и не бери больше, проговорил отец еще раз. Олежка взял в руки пригоршню монет, как вдруг раздался страшный грохот и ругань. Он завертел головой и увидел, как все вокруг светлеет и растворятся.
Олежку словно вытащили из сна. Он сразу увидел распахнутую настежь дверь, а на земляном полу, среди опрокинутых ведер, валялась пьяная мачеха и бранилась. Она, видимо запнувшись о порог, рухнула прямо на ведра. Воняя на весь дом перегаром дешевого самогона и табака, она уже была не в состоянии доползти до своей лежанки.
Олежка поднялся, и, подойдя к мачехе, попытался её втащить на кровать. Её жёлтое лицо, давно утратившее свою прежнюю привлекательность, покрывали синяки и ссадины- последствия её пьяных выходок. Едва Олежка попытался её приподнять, как она, внезапно проснувшись, отпихнула его, да так, что мальчишка кубарем полетел на пол. А мачеха, как ни в чём не бывало, поднялась, и, облокотившись на угол печки, сделала пару шагов к лежанке и рухнула прямо поперёк кровати.
Через минуту она уже громко храпела, бранясь сквозь сон, и понося не только пасынка, но и всех подряд.
Олежка еще долго не мог прийти в себя после такого кошмара.
Ивашка же, завернувшись в плед, мирно посапывал, и ничто не беспокоило его детский сон.
Дверь в дом была нараспашку, а возле остывающей печи вовсю храпела мачеха.
Олежка подошёл к входной двери и выглянул на улицу. Забрезжил рассвет, и с улицы тянуло сыростью и холодом. Глубоко вдохнув прохладный воздух, Олежка потянул за ручку и закрыл дверь. Подбросив в печь, остатки щепок и последнее, припасенное им бревно, отправился спать.
За окнами по-прежнему моросил мерзкий дождь, дул противный ветер.
Олежка, поежившись от утреннего холода, снова залез под старый плед, нагретый маленьким Ивашкой. Дом снова начал наполняться треском пылающих дров и запахом дыма, сопровождаясь громким храпом пьяной мачехи. Немного поворочавшись с боку на бок, Олежка задремал.
Несмотря на беспокойную ночь, Олежка, как всегда, вскочил с первыми петухами и, попив мясной бульон, отправился на поиски случайных подработок. После целого дня шатания по городу и безрезультатного поиска, он вернулся домой. Были времена и похуже, но в этот день, будто все сговорились. Олежка один за другим получал отказ.
Один день не показатель- всегда говорил Олежкин отец.
Если что-то нельзя сделать сегодня, то это всегда можно сделать завтра- говорил он.
Но эти слова почему-то распространялись только на обычные дела и никак не распространялись на похороны.
Дни шли один за другим, неумолимо приближая назначенный день Олежкиного ответа его светлости.
Медяки закончились, и в доме больше не осталось ни еды, ни дров. Осенние ветры крепчали, а холода неумолимо приближали зимние снега и морозы. Чтобы более менее перезимовать, Олежке пришлось разменять золотой червонец, чтобы купить еды и дров.
В назначенный день Олежка побрел к особняку его светлости. На душе было мерзко и противно. Олежку терзали сомнения, но у него уже не было такой уверенности в своих силах, как было изначально.
Баха-Мас
Когда он подошел к особняку в назначенное время, привратник, молча отворив ворота, произнес, запирая ворота за его спиной: "Его светлость ждут тебя возле развалин"
Мальчик прошёл в сад, повернув на дорожку, по которой его вел старый садовник. Вечерело и на осеннюю землю спускались сумерки. Его светлость дожидался Олежку на резной скамье, одетый в нечто темное и тёплое.