Вдоль стен стояла публика, образуя сообщества по интересам; мужчины в строгих костюмах или мундирах, женщины в разноцветных, с турнюрами, платьях пастельных тонов.
Неподалёку от центрального входа на мраморном основании стоял большой канделябр на его примере каждый желающий мог поближе ознакомиться с новинкой научно-технического прогресса увидеть, как загораются угольные электроды свечей Яблочкова.
Эрмитаж не дал нашему герою рассмотреть всё в подробностях Александра закружил танцевальный вихрь рождественского бала.
Это первый бал, который озаряет электрический свет. Это первый бал, на котором люди танцуют под электронную музыку; Эрмитаж ещё тот фантазёр. Полонез, кадриль, мазурка и даже котильон: все эти стили тоже смешались по велению музея-хореографа.
Перед глазами замелькало множество лиц и рук. Александр опомниться не успел, как оказался в центре зала в самой гуще танцующих пар. Люди то набегали на него, подобно вихрю, то расступались, оставляя его одного.
И снова человеческая стихия окружила его. Находясь в огромном зале, среди стольких людей, Александр чувствовал себя лишь маленькой песчинкой в этом танцующем водовороте.
Волнующие душу мелодии, как райские птицы, разлетались в разные стороны; заставляли воображение нависнуть под самым потолком и сквозь золотые ветви люстр наблюдать за происходящим.
Александр задумал пойти наперекор всему остановив бал, он остановит и всё действо. Но ничего ему не удалось: танцующие, словно призраки, не обращали на его потуги никакого внимания ловко перестраиваясь, меняя партнёров, люди продолжали танцевать.
Александр был похож на бродячего пса, который путался у всех под ногами. Всё, чего он добился, это то, что его собственная голова пошла кругом: шелест платьев, блеск бриллиантов и «Can you hear me now» на устах окружающих. Вибрации от шагов танцующих напоминали Александру гудение рельсов перед приближением поезда.
О, Боже! Замолчите!
Мода на аристократическую бледность сыграла сегодня с дамами злую шутку при электрическом освещении их лица были белы, и они походили на статуи.
Словно подыграв этому наблюдению и желанию Александра остановить действие, Эрмитаж перенёс его в свою глиптотеку вместо паркета Александр очутился на октагонах херсонесской мозаики шестого века.
Да, действительно кажется, что статуя Афины, стоящая перед ним, будто замерла в танцевальном па.
Музыка резко прекратилась, умолк шелестящий голос.
В это мгновение тишины Александр осмотрелся. Холодный мрамор тёплых оттенков своим блеском напоминал лёд. Между тёмных гранитных колонн белели скульптуры древнеримских копиистов.
В этой акцентирующей тишине из руки богини Афины выпал шар. От неожиданного звука Александр вздрогнул. Белоснежные головы, как по команде, ожили, и со всех сторон послышалось набившее уже оскомину:
«Can you hear me now», в унисон заговорили мраморные уста.
Опять!
Описав круг, шар покатился из зала вон. Александр, как Тесей, последовал за ним.
Шар привёл его к залу фламандской живописи. Оторвав взгляд от проводника, наш герой так и застыл на пороге там происходило нечто невероятное: огромная коричневая лошадь с картины Пауля де Воса бешено скакала среди озлобленных охотничьих псов, пытаясь увернуться от их укусов. Под её копытами вдобавок путалась скамья лошадь то и дело попадала то одним, то двумя копытами на неё. Ещё немного и она повалит канделябр, стоящий посреди прохода.
Собаки с азартом кружили вокруг лошади, громко лаяли, щерили свои пасти. Александр смотрел, словно завороженный. Его от страха пригвоздило к месту: одно движение и он обозначит своё присутствие. Но и стоять так себе дороже. Не дожидаясь того момента, когда псы переключат своё внимание на его персону, Александр попятился назад. Каждый шаг давался огромным напряжением воли. Как только травля скрылась за стеной, он побежал с ещё большей прытью, чем бегал до этого.
После увиденного впору пить валерьянку.
Перед входом в следующий зал прохаживалась работница музея. Судя по ярлычку, звали смотрительницу Кицунэ. Странное имя объяснялось тем, что на ней красовалась соответствующая маска японского театра но. Завидев Александра и заметно оживившись, лисица поклонилась ему и сделала приглашающий жест: «Проходите».
От светящихся в глазницах маски оранжевых очей стало не по себе что на этот раз выдумает Эрмитаж?
От светящихся в глазницах маски оранжевых очей стало не по себе что на этот раз выдумает Эрмитаж?
С насторожённостью оглядывался наш герой на смотрительницу. Вскоре выражение лица нашего героя сменилась на удивлённое. Словно продолжая тему Японии, из глубин Николаевского зала, как из параллельной вселенной, откуда ни возьмись, мягко въехал экскурсионный автобус. Свет его фар заблистал в мраморе стен и коринфских колонн можно впасть в иллюзию, что это не интерьер зала, а фасады зданий с застеклёнными аркадами.
Едва не задев хрустальные подвески люстры, машина, качнувшись, останавливается. Двери открываются, и на наборный паркет ступают японские туристы. Выходя из автобуса, они сразу же обращают своё внимание на парадный портрет Николая Первого. Но один турист отделился от общей группы и, завидев Александра, направил на него объектив фотоаппарата. Сработала неправдоподобно яркая вспышка и ослепила вандала.
Когда ослепление прошло, Александр долго не мог понять, куда он перенёсся:
«Такого зала в Эрмитаже нет! Уж я-то точно знаю!»
Да, это правда нет! Эрмитаж совсем разошёлся и решил потравить нашего хулигана в залах Русского музея.
Интересно, чего же не хватило Эрмитажу?
Огромные картины Айвазовского «Волна» и «Девятый вал» перед взором Александра. Словно с сожалением смотрит на его маленькую фигуру Иисус с брюлловского «Распятия».
Сверкнула молния над Помпеей, коротко осветив участок вокруг картины. После этого Александр почувствовал, как пространство начало наэлектризовываться.
Волны на полотнах на мгновение продолжили свой бег и снова застыли на месте.
«Показалось» подумалось Александру.
Он отвёл взгляд от картин, но боковым зрением видел, что волна вновь ожила и снова застыла стоит только посмотреть в их сторону.
«Надо валить отсюда», резонно подумал наш герой, и правильно подумал.
Больше не думая играть с ним в кошки-мышки, огромный поток воды хлынул из картин в зал.
Забурлила вода, запенилась. Скамьи, стоящие у картин, пришли в движение. Мраморные подставки со статуями содрогнулись от напора воды, закачались. Волны подхватили бегущего к выходу Александра, и он в полной мере ощутил то, что чувствуют герои картин. Его засасывала то одна воронка, то другая. Потом он всплывал, судорожно хватался руками за скульптуру, но сила стихии снова тянула его на дно. Александр рвался наверх, глотнуть воздуха тщетно.
Он тонул всё глубже; видел, как лучи солнца проникали сквозь застеклённую крышу зала. Ему показалось, что прошла целая вечность, пока он слушал стук своего сердца, пока шёл ко дну и любовался этими лучами, расщепляющимися в водной толще.
От этой апатии Александра отвлёк вид проплывающих в чаще световых столбов русалок из картины Репина «Садко».
Под звуки арфы Александр, похоже, погружался в сон, и в этом пограничном состоянии, будто грёзы, ему виделись прекрасные девушки: то блондинка мягко улыбнётся ему, то надменная брюнетка опалит своим взглядом, то рыжая наведёт на бесстыжие мысли их тела виделись Александру такими эргономичными для его объятий
Водное пространство насыщалось солнечными бликами от чешуи русалок, и Александр снова был ослеплён.
Через мгновение он пришёл в себя и обнаружил, что лежит на полу, в луже воды. Рядом билась о паркет небольшая рыбёшка.
С неё его внимание переключилось на ожившую скульптуру Врубеля «Голова демона», поющую всё те же строки «Can your hear me now, сan you hear»
Она неожиданно замолкла на полуслове, закатила глаза. Из поникшей головы повалил густой дым демон-чревовещатель стал покидать свою гипсовую оболочку.
Мятежный дух начал раскрываться перед Александром. По всему залу, как воронья стая, стали метаться тени, нагнетая обстановку.
Густая шевелюра демона делала его похожим на Медузу Горгону. Неотрывный взгляд огромных грустных очей был направлен в себя демон, казалось, не видел Александра. Но змеи страха в душе вандала всё равно заставляли его пятиться к выходу. Весь дрожа от страха, он ринулся в сторону дверного проёма. В другом зале наш герой чуть не налетел на фотографа Шерлинга, сошедшего с портрета авангардиста Анненкова. Боясь задеть его, Александр споткнулся и в который раз оказался на полу.
Обернувшись, он мельком рассмотрел мужчину: черная шляпа, круглые очки и клетчатый костюм. Что-то было у него с лицом неправильное какое-то оно гранёное, бликующее, как и стёкла очков.