Перед театром был учебный день. Веселый, светлый и как всегда беззаботный. Римме уже надоедало мое борзое поведение, но я не останавливался и продолжал шутить. На перемене я подсел к девушкам в столовой.
Зайки мои, знаете, такой сон интересный приснился! Сидим мы с вами вчетвером и еще несколько человек в кабинете математики, видимо, на абитуриенте. Ждем Ольгу Михайловну, задерживается гдето. И вдруг Кирилл достает графинчик с виски, на этой фразе я мягко обхватил пальцы Риммы одной рукой и пальцы Инги другой. Разлил в какието непонятные глиняные чашки, как из соседнего кабинета ИЗО, и мы, так сказать, продолжили ожидать математичку уже навеселе. Сидим, тоскуем без закуски и тут неожиданно, как бывает во снах, входит Оля Мы в панике! Думаем, куда деть следы преступления, и, так как спрятать не получается, заставляем выпить все самого близкосидящего. Им оказываешься ты, Инга. И вот мы сидим абитуриент, еле сдерживаясь от смеха, а ктото пытаясь не уснуть, и наконец вытаскиваем свои ноги из страшного кабинета. Сначала несем Ингу вчетвером, на крыльце, как бывает во снах, Леля исчезает, и мы идем с Риммой и Ингой, а у машины завуча исчезает и Римма. А потом мы с Ингой уезжаем в закат, и я просыпаюсь.
Забавный сон, и рассказ о нем смотрелся забавно. Конечно, я рассчитывал на эффект и, наверное, в большей степени зацепил Ингу в отличие от Риммы, по мере рассказа убиравшей свои пальцы из моей руки, она не сопротивлялась. Однако пересказ моего сна был веселым, и улыбки озарили лица слушавших.
Во сколько в театр? спросил я.
К шести, кажется
Отлично! У нас ведь все закончилось? обратился я уже к Леле и, не дожидаясь ответа, посмотрел на Ингу. У тебя информатика? Я с вами посижу. Можно? спросил уже у Риммы, будто бы она могла мне запретить проводить время с красивыми девушками.
Поставив всех перед фактом, я покинул столовую. То ли азарт поддразнивания интереса в Римме проснулся во мне, то ли так игриво действовал вырез декольте черной кофты Инги (да, ее look в тот день я считаю потрясающим), но я совершил веселый поступок и уже через семь минут сидел рядом с Ингой в компьютерном классе, клятвенно заверив Ангелину Николаевну в том, что не произнесу ни слова. И сидел я тихо, особенно не мешая работе, лишь мило перешептываясь с Ингой на какието школьные вопросы. Даже задачи по физики погуглил для нее. А она сосредоточенно следила за уроком, не обращая внимания на ироничные взгляды одноклассниц (бывших в девятом классе моими одноклассницами) в мою сторону. Любят люди все опошлять, бесстыдники
Когда Инга вызвалась решить традиционную задачу у доски, чтобы получить халявную (такими их считал я) пятерку по информатике, я тоже встал и, в буквальном смысле раскланявшись перед добродушной Ангелиной Николаевной, приобнял Ингу за плечо, произнес чтото вроде «Театр вечером» и слегка коснулся ее щеки губами, встретив малое сопротивление. Преисполненный чувства собственной важности, и оставляя всех в легком ступоре от своих неожиданных поступков, я самодовольно направился домой. «Удивительный человек Инга» пронеслось у меня в голове.
Вечер, проведенный в театре, оказался не менее удивительным. Ждал меня блистательный Артемий, театрам чуждый, но любящий посмеяться над комедиями Увы, в тот день была классическая драма. Зайдя в ложу, мы увидели сидящих в первом ряду кресел одноклассниц я бы не предал этому значения, но изза спины уже звучал медный голос Кленова:
Тааак! Давайте разбираться, кто уселся не на свое место?!
А тебе не все равно? спросила Арина, покошачьи глядя через спинку кресла.
Ласкóва! посвойски прошипел Артемий. Конечно не все равно! Первый ряд стоит триста двадцать рублей, а второй двести семьдесят. И мы с Сашей платили триста двадцать!
Ой, Тема, да брось! Без разницы, говорили тихо другие одноклассницы, но Кленов уже включил в себе спорщика и никак не унимался.
Давай, вставай и пересаживайся!
Ну мне там будет не видно! отвечала Арина не совсем искренно, более подогревая азарт Кленова, чем борясь за хорошее место.
И что? Мне фиолетово, за что платила, там и сиди!
Ну, Тем, уступи девушке место пытались пристыдить его остальные, воспринимая ситуацию не как фарс, а как чтото серьезное.
Да с какого это? Может тогда вообще бесплатно придет, ктонибудь уступит! Женщина! окликнул Кленов капельдинера (или как называют «тетоксмотрительниц» в театре?). Посмотрите, заняла чужое место и не хочет отдавать!
Ой, Тема, да брось! Без разницы, говорили тихо другие одноклассницы, но Кленов уже включил в себе спорщика и никак не унимался.
Давай, вставай и пересаживайся!
Ну мне там будет не видно! отвечала Арина не совсем искренно, более подогревая азарт Кленова, чем борясь за хорошее место.
И что? Мне фиолетово, за что платила, там и сиди!
Ну, Тем, уступи девушке место пытались пристыдить его остальные, воспринимая ситуацию не как фарс, а как чтото серьезное.
Да с какого это? Может тогда вообще бесплатно придет, ктонибудь уступит! Женщина! окликнул Кленов капельдинера (или как называют «тетоксмотрительниц» в театре?). Посмотрите, заняла чужое место и не хочет отдавать!
Так мне неудобно! продолжала Арина, но по ее глазам было понятно, что делает она это специально.
Но ведь вы все друг друга знаете, добродушно отвечала женщина.
Первый раз эту девушку вижу! прервал Кленов. Сидит еще на моем месте, а ведь цена разная за билет!
На этом моменте я покинул ложу, не способный удержать смех от актерской игры Артемия, экспрессивно пересказывающего суть проблемы, и пошел к Миланской на первый этаж.
Ох, Людмила Николаевна! Тема уже скандал закатил, улыбнулся я.
По лицу Миланской пробежала недовольная гримаса.
На секунду оставить нельзя, ответила она. Что хоть?
Я рассказал всю историю, сообщив, что не знаю, чем она завершилась.
Ну, пока Артемия не выводят за нарушение порядка в общественном месте. Занимайте хоть какието места, скоро уже начнется
Нас все же чуть не вывели. Какаято наглая смотрительница начала шастать по ложам и шипеть на зрителей, чтобы они отключали телефоны и не шумели. Мы с Артемием разумеется общались довольно активно спектакль требовал обсуждения.
Молодые люди, положив тучные руки на спинки кресел обратилась эта женщина шепотом шакала, Вы шумите, артистам мешаете.
Мы вообщето спектакль смотрим и о нем говорим, огрызнулся Артемий бесстрашно и справедливо.
А не надо разговаривать. Тише, видите себя прилично, напирала капельдинер. А то охрану позову!
Ну ты видел наглость! шепнул мне Артемий взвинчено, когда она покинула ложу. Еще и командует, дрянь старая! Не библиотека, зал должен эмоции давать. Я ей устрою!
В антракте я пересказал и этот случай Миланской. Кленов же в это время прошел мимо женщины и посмотрел ее фамилию на бейджике.
Ропотова, сказал он нам.
Соответствующая фамилия, заметила Миланская.
Ну, мы на нее в администрацию театра пожалуемся!
Мне не захотелось становится свидетелем развития этого конфликта, и поэтому я переместился в ложу к безумно хорошо знакомым читателю девушкам. Я сел справа от Миланской, сидящей в соседней ложе через перегородку, справа от меня сидела Инга, далее Римма и потом Леля. Наши отношения с Риммой в тот момент не имели первоначальной энергии и в самые быстрые сроки совершенно обрушились, причинив в первую очередь мне довольно неприятные чувства, способные привести к редкой депрессии Но пока что, наблюдая за свежей постановкой, я как бы невзначай приобнял Ингу, и на протяжении долгого времени мы с ней сидели в такой позе. Странно было не видеть ее реакции, но я счел это своеобразным принятием игры, начатой мною в кабинете информатики. Мои ласковые поглаживания ее плеча длились долго, что в определенный момент я перестал думать о злоключениях героев на сцене, задумываясь больше об Инге и ее отношении ко мне
Браво! выпалил устало Кленов и прервал мои размышления. Он одним из первых выбежал в гардероб.
Путь до домов мы почти в той же компании прошли пешком, обсуждая вновь эмоционально, несправедливость и нелогичность лермонтовской любовной драматургии Но кто мы такие, чтобы осуждать Лермонтова?
11
Со временем вся романтика моих отношений с Риммой и вовсе сошла на нет. Не важно, кто или что послужило такому финалу, главное то, что меня этот разрыв сильно уколол. Мое сердце обладало абсолютной любвеобильностью и тянулось буквально ко всем приятным людям. Именно поэтому я обжигался в романтических отношениях, постоянно оказываясь пугающе совершенным «партнером». Так было со всеми многочисленными «дамами сердца», ей предшествующими все они отвергали мое внимание, считая его излишне навязчивым и местами фамильярным с той редкой наглостью, которую женщины как раз напротив не любят.